— Яичница, как ты и просил. У меня ни на что другое не хватило вдохновения, — разводит руки в стороны.
— Ну ничего, пища на все времена. Ты со мной не будешь?
— Нет, не хочу.
— Тебя тошнит что ли?
— Нет. Просто аппетита нет. Поставить чайник?
— Нет, пока не надо.
Открываю полку, беру коньяк и рюмку. Яичница и коньяк, ну ничего так. Напоминает бурную молодость, только там была водка. Наливаю себе рюмку и выпиваю залпом. Сажусь за стол и наливаю еще одну.
— Наташ, ну может ты присядешь и составишь мне компанию? Не пить, конечно, а так, для приличия. Меня, если честно, напрягает твой вид, ты как неродная, ей Богу, — Наташа садится напротив меня и начинает рисовать какие-то узоры на столе. — За все хорошее, — поднимаю рюмку и выпиваю залпом.
— А что будет дальше? — вдруг неожиданно спрашивает она.
— Ну тебе виднее в этих ваших женских штучках. Становишь на учет в клинику или как-то так. Кстати, чего тянуть, иди в ближайшие дни.
— Хорошо.
— Наташ, я тебя прошу, прекрати делать такой вид. Все живы и здоровы, чего ты сейчас трагедию устраиваешь?
— Тебе это кажется. Я все-таки чайник поставлю, кофе хочу.
— Давай и мне.
— Кофе?
— Давай чай. Разве беременным можно кофе?
— Не знаю, не думала об этом, наверное, можно.
Весь оставшийся вечер можно назвать каким-то бредовым, молчунья Наташа, ну и я, тот еще «весельчак». В общем, все в духе — будущие родители не в адеквате. Только, если меня можно понять, я-то желанием не горю, то вот Наташу хрен поймешь, если хочет рожать, чего ходить с такой миной непонятно. Ладно, как известно — утро вечера мудренее.
***
Честно говоря, утро, как и последующие два дня, вышли на редкость хреновыми. Ничего не изменилось, я допоздна на работе, Наташа встречает так, словно я ей чужой. Мне это чертовски не нравилось, разговорить ее тоже не получалось, да и если честно, не хотелось лезть глубоко в ее голову.
— Максим Александрович, к вам пришли.
— Кто?
— Марина Николаевна, — Господи, шесть часов вечера, а эта стерва никак не угомонится. — Можно я домой пойду, мне очень надо?
— Конечно, иди, твой рабочий день уже давно закончен.
— А ее позвать?
— Да она сама придет, даже не позови ты ее.
— Хорошо. Тогда до завтра, — киваю в ответ и тут же кабинет заполняется запахом Марининых духов. Как сказала Наташа, запах клопов, ну это она погорячилась, приторный, конечно, но все не настолько ужасно.
— Привет.
— Марина, — встаю из-за стола и подхожу к ней ближе. — Вот скажи мне, сколько раз нужно сказать, что нам не нужны твои деньги в развитии бизнеса? Мы не ищем партнеров и прочее. Ну в конце концов, это выглядит ненормально и, как бы сказать, прилипчиво.
— Я тоже рада тебя видеть. А я не по работе, мне надоело играть в эти игры. Мы же взрослые люди, я просто хочу возобновить наши отношения. Да, я это сказала. Только не говори, что ты ко мне ничего не испытываешь, я тебе не верю. Да, твоя девочка очень даже ничего, но даю руку на отсечение, что ты до сих пор ко мне неравнодушен. Давай начнем сначала, — опираюсь на стол и не могу поверить своим ушам, как-то низко она пала, уже упрашивает.
— Не ожидал.
— Неужели? — снимает с себя пальто, кидает на диван и подходит ко мне. — Ты себя обманываешь, Островский. Все ты прекрасно понимаешь и знаешь. Ты же взрослый и умный мальчик, — кладет ладони мне на плечи, чуть сжимает их, наклоняется ко мне и шепчет. — Я скучала. Очень, — ведет руками вниз, до тех пор, пока я не перехватываю ее ладони.
— Все, хватит, Марин. Я, конечно, как и любой мужик, безусловно трахнул бы тебя, но как ты выразилась, у меня есть «девочка очень даже ничего», так что давай на этом реально закончим. Пожалуйста, не приходи ко мне в офис, не надо меня донимать, у меня и без тебя достаточно забот. Я просто больше тебя реально не пущу.
— Хорошо, я поняла, — отходит от меня на шаг и идет к выходу, забирая на ходу пальто. Разворачивается, улыбается хитрой улыбкой и подмигивает мне.
— До свидания, Максим.
Удивительная баба и ведь задницей чувствую — не отлипнет. Наверное, отвянет только в одном случае, если увидит меня с малым на руках. Забавно, я впервые задумался о ребенке в положительном ключе.
***
Зашел домой и кроме собаки меня никто не встретил. Странно, учитывая то, что в семь вечера Наташа уж точно должна быть дома.
— Ну что, пошли гулять, Боня.
— О, привет! Тоже только что пришел? — вполне радостным голосом произносит Наташа.
— Да, с собакой не гуляла?
— Нет, не успела, но я днем гуляла. Пойдем вместе?
— Давай, — надеваю на собаку поводок, и мы идет на улицу.
— Отпусти ее, пусть порезвится, смотри сколько снега, — Наташа опускается на корточки, берет горсть снега и кидает вверх. — Красота.
— Ты какая-то другая сегодня. Веселая что ли? Какие-то новости хорошие? — отпускаю Боню с поводка, та тут же начинает валяться в снегу.
— Да! Отличные. Я сегодня была у врача, как раз только от него.
— И как? Все нормально?
— Да. Я не беременна. Вот такие хорошие новости, — смотрит на меня и улыбается. — Ну? Ты рад?
— Как это не беременна? Ты же сказала тест положительный.
— Ну да, он мне так показал. Если бы не задержка, я бы его и не делала. В общем, он оказался ошибочным. В клинике сдала кровь, все анализы и мне сразу же сказали, что я не беременна. Вот. Врач прописала какие-то таблетки, скоро месячные должны пойти. В общем, выдохни, Островский, ты не будущий папочка, — Наташа все говорит в таком веселом тоне, что меня это начинает неимоверно раздражать. — Ну чего ты как истукан стоишь?
— А что я должен делать?
— Радоваться, дурачок. Ты же не хотел детей, — наклоняется и берет горсть снега, лепит снежок и тут же кидает им в меня. — Давай вспомним детство! — и кидает в меня следующим снежком, а потом убегает.
Не знаю, чего я ведусь как ребенок, наверное, потому что в душе испытываю облегчение. Я ничуть не отстаю от Наташи, несусь за ней как мальчишка, закидывая снежками. Наконец, перехватываю ее за руку и валю в снег.
— А ты рада?
— Очень, — не задумываясь, отвечает Наташа. — Очень рада. Поцелуй меня.
— Дурной тон целоваться на морозе, — чмокаю ее в губы и тут же приподнимаю. — Пойдем, а то еще простудишься. Боня, домой.
***
Последующие дни, как собственно и вся неделя до нового года, выдались на удивление легкими. К Наташе вернулось вполне благодушное настроение, мы почти не ссорились, да и чего греха таить, я испытал такое огромное облегчение от новости, что у самого настроение было выше крыши. Хотя сильно и не старался показывать, как я рад. У меня в квартире в кой-то веке появилась елка, наряжала ее, конечно, Наташа.
— Ну как?
— Красиво. Но ты не думаешь, что она долго не простоит? Мне кажется, собака ее повалит.
— Неа. Будет стоять, собака ее точно не повалит. Мы точно будем праздновать в ресторане?
— Да. Или хочешь еду на дом закажем?
— Нет. Не хочу.
— Вот и хорошо.
— Тогда я пошла наводить красоту.
Навела так навела. Хоть слюнями исходи. Когда мы прибыли в ресторан, я уже пожалел о своем решении. Слишком шумно, сплошные крики, вопли и дурацкая музыка. Все это напоминало мне дешевую кафешку двадцатилетней давности. А ведь считается вполне хорошим заведением. Ну хоть с шампанским не наложали, вполне себе нормальное. Выпив за новый год, Наташа потащила меня танцевать. Странное дело, не медляк, а мы танцуем как умирающие лебеди.
— Максим, ты мне еще нужен непьяным. Не пей больше, пожалуйста. Голова на утро будет болеть.
— Я выпил всего ничего.
— Да, но сначала виски, а теперь шампанское.
— Хорошо, еще немного. Не занудствуй, — прижимаю ее к себе и кружу в танце. Наверное, мы выглядим как дебилы, танцевать медляк под вполне себе зажигательную песню. Ну и ладно, видимо, всем вокруг плевать, градус дает о себе знать.
Домой приехали в полтретьего, я вполне себе навеселе, Наташа абсолютно трезва или это эффект на фоне не совсем трезвого меня, хрен разберешь.
