ты тогда…?
Я не знаю, как я тогда. Я просто встретила ЕГО. Он перевернул мою жизнь, он взорвал мой мир. И я сама добровольно отдалась ему на столе в его кабинете. Хотела этого. Даже больше, чем хотела: жаждала.
Ненавижу его. Ненавижу себя. Ненавижу прошлую ночь.
— Уходи, — говорит мне всего одно слово.
А я как будто ждала его разрешения. Разворачиваюсь и бегу прочь. Хотелось бы убежать от того кошмара, который я сотворила, но от него не убежать, не отмыться.
Я выбегаю к широкой дороге и протягиваю руку, пытаясь поймать автомобиль. В Москве уже давно никто не ловит такси таким образом, но какая-то машина все-таки останавливается. Забираюсь на заднее сиденье и называю адрес. Водитель смотрит на меня подозрительно в зеркало, но не задает вопросов.
Я продолжаю всхлипывать и дрожать на протяжении всего пути, а уже на подъезде к дому у меня вдруг идет из носа кровь.
— Сколько? — спрашиваю зажимая нос рукой, кровь течет по ладони и пальцам.
— Нисколько, девушка, идите.
Даже не поблагодарив, вываливаюсь из автомобиля.
Не помню, как оказываюсь в квартире. Не снимая обуви, иду к себе в комнату и закрываю дверь. Не смываю кровь с лица и рук, хотя она продолжает идти. Падаю на продавленный ламинат, поджимаю к телу ноги и опускаюсь лицом в серую юбку. По ней тут же растекается кровавое пятно.
Не знаю, сколько я так сижу. Может, час, может, два, может, три. Отрываю лицо от коленей, только когда слышу звук входящего звонка. Голова раскалывается, шея затекла. Наощупь достаю из сумки мобильный и сквозь пелену в глазах читаю имя на экране: «Ярослав Никольский». Сбрасываю.
Он звонит снова, а я снова сбрасываю. Тогда он опять звонит. Все-таки поднимаю трубку.
— Алло, — мой голос звучит хрипло и глухо.
— Привет, как дела? Ты уже дома?
— Да.
Секундная тишина.
— Что с твоим голосом?
— Горло болит.
— Сильно? Лечишься?
— Да.
— Да — сильно, или да — лечишься?
Боже…
— Я уже освободился, сейчас привезу тебе лекарства.
— Не надо! — испуганно протестую.
Нет, я не хочу сейчас его видеть. Кого угодно, но только не его. Он снова будет шикарный и умопомрачительный, и я снова сойду от него с ума. А я не хочу сходить от него с ума, я хочу его ненавидеть. За то, что он, как ураган, ворвался в мою жизнь и снес все привычное и любимое, что у меня было.
— Ты плачешь, — констатирует, а не спрашивает. — Так бы и сказала, что хочешь побыть одна, а не сочиняла легенду про больное горло.
Снова падаю лицом в окровавленную юбку.
— Я хочу побыть одна, — сдавленно шепчу, потому что слезы снова побежали по лицу. И ты предлагаешь мне просто оставить тебя в таком состоянии? Я же места теперь себе не найду. Что случилось, Алена?
— У родителей собака умерла, — вру. У них нет собаки. — Я правда хочу побыть одна. Пожалуйста, не надо больше слов и вопросов. Я просто хочу остаться сегодня одна. Без никого. И чтобы меня ни о чем не спрашивали.
Ярослав шумно выдыхает в трубку, а я ненавижу его еще больше. Уже не знаю, за что. Наверное, за то, что он еще и заботливый. «Привезу тебе лекарства».
— Пообещай мне, что ты выпьешь успокоительное и ляжешь спать, — говорит после долгой паузы.
— Хорошо.
— А завтра утром ты напишешь мне, как себя чувствуешь.
— Угу.
— А поздно вечером я за тобой приеду.
— Зачем?
— Чтобы мы провели выходные вместе.
Хочется снова спросить «Зачем?», но еще больше хочется прекратить разговор.
— Хорошо, — безразлично соглашаюсь.
— Целую тебя. Выпей успокоительное и ложись спать.
— Да. Пока, — сбрасываю звонок и роняю смартфон на пол, содрогаясь от новых слез.
Глава 30
ЯРОСЛАВ
Невозможно находиться в кабинете, не вспоминая, что тут происходило прошлой ночью. Я сижу вместе со своими заместителями за тем самым столом, но вместо того, чтобы слушать отчеты подчиненных, прокручиваю в голове игру в шахматы и то, что было после.
— Ярослав Викторович, мой департамент провел расчеты, как вы просили, — говорит мой заместитель, отвечающий за бюджетирование. — Если сократить силовой аппарат на 20 процентов, то экономия бюджетных средств составит почти 600 миллиардов рублей ежегодно.
— И сразу вырастет преступность на эти же 600 миллиардов! — возмущается Ира.
— Мы лишь произвели расчеты по поручению министра, Ирина Максимовна.
— Вы бы лучше посчитали, на сколько увеличится экономия бюджетных средств, если сократить бесплатные места в вузах наполовину.
— Мой начальник Ярослав Викторович, а не вы, Ирина Максимовна.
— Я первый заместитель Ярослава Викторовича, — Ира делает акцент на слове «первый». — А вы просто заместитель.
Их разговор я слушаю фоном. В голове сейчас звучит совсем другое: дурацкая песня, которую включала Алена, а потом стоны девчонки, когда она была подо мной.
— Спасибо, оставьте мне все расчеты, — силой заставляю себя вернуться из прошлой ночи в сегодняшний день.
Мужчина протягивает мне через весь стол папку.
— Спасибо, совещание окончено.
Все мои заместители, кроме Иры, встают с мест и уходят. Самойлова остается.
Сидит с недовольным лицом, скрестив на груди руки. Как только за последним человеком закрывается дверь, она тут же верещит:
— Яр, ну какое еще сокращение силовиков на 20 процентов? Преступность же вырастет. И куда все эти 20 процентов пойдут работать после сокращения? Это же обычные полицейские, прокуроры, следователи… Ты представляешь, как вырастет безработица в стране?
— В России уровень безработицы один из самых низких во всем мире.
— Официальная безработица! А неофициальная?
— До неофициальной мне нет дела.
— Министр внутренних дел, генпрокурор и глава Следственного комитета растерзают тебя, если ты выйдешь с таким предложением.
— Ира, мы уже это обсуждали.
— Нельзя переть против
