тянет! Просто вчера все вышло из-под контроля! – из глаз брызгают слезы, а к горлу подступают всхлипы. – Мишенька, любимый…
Парень открывает дверцу машины, но внутрь не садится. Отчего-то медлит. Затем после небольшой заминки разворачивается и подходит ко мне почти вплотную:
– Я ведь в тот день предложение тебе сделать собирался, – признается он. – Ресторан, кольцо, музыка – все продумал. Хотел, чтобы ты женой моей стала, детей от тебя хотел… А ты прямо среди ужина взяла и сорвалась к нему, Рит, так и не поняв, как для меня был важен тот вечер…
Я потрясенно хлопаю глазами, а Миша продолжает:
– А потом ты так тряслась за него, так переживала… И я помочь ему решил. Ради тебя, понимаешь? Как дурак, думал, что за добрые дела мне воздастся… А теперь я понимаю, что благими намерениями дорога в ад выложена, и жалею, что не изувечил его в тот день, когда он домой к нам бухой заявился.
Внезапно Мишин взгляд перемещается куда-то за мою спину, и в нем вспыхивает такая сокрушительная неприкрытая ненависть, что мне сразу становится понятно, что, а точнее кого он увидел.
В дверях дома замер Денис. Он сидит в кресле-коляске, одет в легкие домашние брюки и футболку, а взгляд… Взгляд стрелой устремлен к Мише.
Они смотрят друг на друга неотрывно, напряженно, с болезненным вниманием. В глазах Реймана – лед, в Мишиных – пламя. И они схлестнулись в безмолвном поединке…
В грудь закрадывается тревога. Как бы Миша сейчас не искалечил Реймана. Он ведь может. Действительно может… Сейчас подойдет, ударит, а Денис в коляске…
Но мои опасения не оправдываются. Не обронив ни слова, Миша разворачивается, в несколько шагов приближается к машине и садится в нее.
Когда раздается рев мотора, я наконец выхожу из немого оцепенения и бросаюсь к автомобилю.
– Миша, подожди! Пожалуйста, постой! – стучу ладонями по стеклам, но парень не реагирует, глядя прямо перед собой.
Он сдает назад, разворачивается, а затем, резко дав по газам, покидает участок.
Денис
Никогда не видел Риту в истерике. Даже когда она обнаружила у меня в шкафу ту девку из бара, когда услышала разговор с Дашкой о беременности, то сохраняла спокойствие. Нет, плакала, конечно, слова обидные говорила, но чтобы в истерике биться – такого не было.
А сейчас я, к своему ужасу и шоку, наблюдаю именно это. Когда Ритин парень уматывает прочь на своем черном внедорожнике, она какое-то время бежит за ним. Бежит за машиной, представляете? А потом садится прямо на мерзлую землю и начинает реветь. Громко, истошно, навзрыд.
Я видел много дерьма в этой жизни, много несправедливости и боли, но такой кошмарной душераздирающей сцены – никогда. Оказывается, нет ничего ужаснее, чем смотреть, как страдает твой любимый человек, и осознавать, что ты – причина этих страданий.
– Рит, пожалуйста, зайди в дом! Простудишься! – с порога кричу я, пытаясь справиться с чертовым креслом, которое вдруг сделалось очень неповоротливым.
Все ее тоненькое стройное тело сотрясается от громкий рыданий, а я больше всего на свете хочу ей помочь… Успокоить, обнять, отогреть. Но на деле у меня даже приблизиться к ней не выходит. Гребаный перелом позвоночника, гребаная каталка – будь они трижды прокляты!
Очевидно, окончательно околев на промозглом ветру, Рита медленно поднимается с земли и нетвердой походкой движется в сторону дома. Наши взгляды встречаются, но ее заплаканное лицо ничего не выражает. Она смотрит на меня невидящим взором, а в глазах – холодная черная пустота.
Рита проходит мимо меня, а я, развернув каталку, следую за ней. Я хочу сказать что-нибудь ободряющее, но слова стеклянной крошкой застревают у меня на языке, царапая нёбо.
Она заходит в холл, ведущий к бассейну, снимает с полотенцесушителя свою одежду и принимается медленно натягивать ее на себя. По Ритиным щекам по-прежнему текут слезы, но теперь уже беззвучно. Ее взгляд кажется каким-то застывшим и неживым, и она совсем никак не реагирует на мое присутствие, будто вовсе не замечает.
– Рит, все наладится, слышишь? – знаю, это бред, но потребность хоть что-то сказать, хоть как-то оборвать эту гнетущую тишину пересиливает.
Девушка вскидывает на меня глаза и бесцветно произносит:
– А я вот в этом не уверена.
Меня так и подмывает вновь завести тему о больном и о личном. Хочется признаваться в любви, обещать ей безоблачное будущее и умолять выбрать меня. Во мне целая гамма противоречивых, но безумно ярких эмоций, которые так и норовят вырваться наружу…
Но почему-то я чувствую, что сейчас Рита меня не услышит. Она слишком потрясена произошедшим, слишком подавлена.
– Денис, – застегнув последнюю пуговицу на блузке, она приближается ко мне. – Ты ведь знаешь, какая у тебя сейчас главная задача?
– В смысле в данный момент или вообще? – хмурюсь я.
– Вообще.
– Встать на ноги? – предполагаю я, не совсем понимая, к чему Рита клонит.
– Вот именно. Сосредоточься на этом, ладно?
– Ладно, – в замешательстве отвечаю я.
Веснушка выдавливает некое подобие улыбки и, вернувшись в прихожую, начинает облачаться в пальто.
– Я не знаю, когда мы снова с тобой увидимся, – стоя у порога, говорит она.
– Ты есть как? Ты что… Больше не приедешь?
– Нет, не приеду. Думаю, ты понимаешь, почему.
– Но как же мы? Как же наши отношения?
– Не надо, Денис, – неожиданно жестко обрубает она. – Хватит. Мне уже давно пора жить в настоящем и думать о будущем. Наши с тобой отношения – это что-то искалеченное, нездоровое, неправильное, и мы оба это знаем.
– Но ведь мы можем…
– Нет, – вновь не дает закончить мысль. – Позволь мне построить свое счастье. Пожалуйста.
Она говорит спокойным ровным тоном, будто не связь нашу обрывает, а пиццу заказывает. А меня, наоборот, словно озноб пробивает. Руки дрожат, сердце колотится, внутренности сжимаются от необъяснимых спазмов.
– Нет-нет, не говори так, прошу, – в панике качусь к ней.
Но Рита уже не слышит. Она распахивает дверь, молниеносно вылетает на улицу и быстрым шагом покидает участок, так ни разу и не обернувшись.
Рита
Такси останавливается у дома, который я в последние месяцы стала считать своим, но сейчас совсем не уверена, что имею на это право. Миша распахнул передо мной сердце, впустил меня в свою жизнь, в свое жилище, в свой быт. А я так и не оценила этого по достоинству, так и не поняла, какой потрясающий мужчина мне достался.
Ведь Миша – это настоящая благодать, ниспосланная с небес для исцеления моих ран. Ран, которые нанес мне Рейман и которые я
