Я не предатель.
Мой взгляд был прикован к пластырю на ухе Марселлы. Он начал кровоточить во время секса. Я все еще не мог поверить, что переспал с ней, что стал ее первым.
До того, как я познакомился с Марселлой, я часто фантазировал о ней в моей постели, но не в таком ключе. Я думал, что буду чувствовать себя победителем из-за того, что прикоснулся к драгоценной дочери Витиелло. Представлял, как насмехаюсь над ним, упоминая каждую грязную деталь, представлял, как использую Марселлу ради мести. Теперь же я думал лишь о том, что хочу оставить ее в своей постели, в своей жизни. Я чуть не рассмеялся при мысли о том, что Марселла станет моей старушкой. Витиелло сошел бы с ума. И все же, как бы я ни старался, я не мог по-настоящему представить Белоснежку частью нашего образа жизни. Она принадлежала совсем другому миру.
Несмотря на то, что у нас не было шанса быть вместе, я хотел пробовать ее на вкус каждый день, видеть, как страсть сменяет холодное подозрение в ее голубых глазах. И чего я уж точно не хотел делать, так это делиться с кем-либо подробностями нашей первой ночи. Я хотел проводить каждый миг с Марселлой, чтобы каждый сантиметр ее тела принадлежал мне. Но еще хотел, чтобы она была в безопасности, а для этого ей нужно было находиться подальше от клуба, подальше от меня. Я принадлежал клубу, а она не могла остаться.
Я провел рукой по волосам.
– Тупой идиот.
Марселла пошевелилась, повернула голову и посмотрела на меня сонными глазами.
– Ты что-то сказал?
– Спи, – пробормотал я.
Она просто кивнула, повернулась и снова заснула. Я растянулся на спине, скрестив руки за головой. Эрл начал что-то подозревать. Остальные начинали ревновать. Все шло не так, как я планировал. Я не хотел отпускать Марселлу, но должен был. Не стоило надеяться на то, что Эрл сдержится и не причинит ей еще большую боль. Закрыв глаза, я хотел хорошенько себе вмазать. Когда это безопасность Марселлы стала моим главным приоритетом, даже более важным, чем то, ради чего я работал всю свою жизнь: месть?
Я уставился в потолок. Марселла сказала, что ее отец убьет меня за то, что я лишил ее девственности. Учитывая все, что я сделал, у него имелось несколько причин прикончить меня как можно более жестоко. Секс с его дочерью определенно был верхушкой айсберга.
Но она стоила того, чтобы умереть за нее. Черт, я бы умер тысячу раз только за еще одну ночь с ней.
Лука
Защита семьи всегда была моим главным приоритетом. Не было ничего важнее этого, включая клан нью-йоркской Семьи. Взглянув на записку от Эрла Уайта, я понял, что потерпел неудачу.
Настало время расплаты, Витиелло.
Эрл Уайт
Президент мотоклуба «Тартар»
– Этот идиот, похоже, не знает других слов, – пробормотал Маттео. Я никак не отреагировал. В моих ушах звенел тот же шум, что и много лет назад, когда я решил, что Ария изменяет мне, и пошел на массовое убийство целого отделения мотоклуба «Тартар». Тогда я потерял контроль над собой и теперь был близок к повторению.
В тот момент Маттео находился рядом со мной, как и сейчас. И, как и тогда, в его взгляде сквозило то же волнение, пока он молча наблюдал за мной.
Все внутри меня требовало крови, криков и резни.
Я ничего не мог поделать, кроме как слушать бешеное биение своего сердца.
– Как мне сообщить об этом Арии? – выдавил я из себя.
Четыре часа назад я узнал, что Марселлу похитили из кампуса. Один из телохранителей позвонил мне и сообщил об этом. Единственная причина, по которой он все еще был жив, заключалась в том, что мне понадобятся все люди для уничтожения «Тартара», и попытка спасти свою шкуру станет отличным стимулом.
Маттео сжал мое плечо.
– Я могу это сделать.
– Нет, – прохрипел я, мотая головой. Затем искоса взглянул на сына: его лицо все еще было закрыто ладонями. Амо находился рядом, когда поступил звонок. Его шок отразил мой собственный. Несмотря на то что Амо был посвящен в ряды членов Семьи в свой тринадцатый день рождения, я скрывал от него многие ужасные аспекты нашего мира по просьбе Арии.
Я встал с кресла в своем кабинете, куда мы вернулись после тщетных поисков. Не осталось ни следов Марселлы, ни членов клуба «Тартар». Они все заползли в свои укрытия, боясь того, что я мог с ними сделать, отыскав. Они раскололись бы, как орешки, выдав всю нужную информацию, каждый секрет, о котором даже сами не подозревали.
– Я должен ехать домой, пока новость не дошла до Арии.
Я уже созвал собрание с каждым членом Семьи, который находился поблизости и имел возможность присутствовать сегодня. Некоторые из моих младших боссов и их солдат находились слишком далеко, чтобы присоединиться к поискам. Амо подошел, сжал мое предплечье, в его глазах пылала ярость.
– Позволь мне принять участие в поисках и уничтожении «Тартара». Мне не нужна защита. Я хочу спасти Марси и убить каждого ублюдка, причинившего ей боль. Я хочу превратить их тела в кровавое месиво.
Сын был почти с меня ростом, и ярость в его серых глазах, моих глазах, сейчас напоминала мне меня как никогда прежде.
Защищать его больше не представлялось возможным. Я кивнул и сжал его плечо. Я не смог защитить Марселлу и не мог больше защищать Амо.
– Мы будем сражаться бок о бок.
Лицо сына наполнилось решимостью и гордостью. Наверно, мне следовало раньше позволить ему стать частью операции. Это его первое настоящее задание, более рискованное, чем все, с какими мы сталкивались за последнее время.
Мое сердцебиение участилось, когда я пересек порог нашего особняка тридцать минут спустя. Маттео и Амо стояли рядом, но сообщить новость Арии стало моим бременем. Валерио бросился вниз по ступенькам, широко улыбаясь, но один взгляд на меня, и выражение его лица изменилось.
– Что такое?
Я жестом приказал Амо и Маттео позаботиться о нем. Он был слишком мал для ужасных подробностей, но ему тоже следовало узнать правду. Тем не менее сейчас все мое внимание было приковано к Арии.
Я последовал за тихим пением на кухню, где и нашел жену. Она дула на пар над чашкой чая, читая журнал. Я не ожидал увидеть, как она готовит. Ария была худшим поваром в мире. Ее светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок, несколько непослушных прядей обрамляли ее великолепное лицо. Марселла унаследовала красоту Арии и ее глаза, но черные волосы были от меня.
Мы с Арией были женаты уже двадцать четыре года, дольше, чем оба прожили друг без друга. Она была все так же прекрасна, как и в день нашей свадьбы, возможно, даже больше. Но что делало ее еще красивее, так это ее способность любить так сильно, как никто, кого я когда-либо знал, и именно по этой причине новость о дочери могла сломить ее.
– Ария, – выдавил я. Каждая клетка моего тела восставала против нарушения ее спокойствия той омерзительной правдой, которую даже я с трудом мог
