Иногда приходится терпеть боль ради удовольствия.
Ничто великое никогда не дается легко.
Вот почему я поехал к Антонии домой после работы, и просидел под ее окнами на улице всю ночь. Она не отвечала на мои звонки, но я не мог оставить ее одну. Я соблюдал дистанцию между нами, но, если кто-то из врагов Танка пронюхал о произошедшем, то мог увидеть в девушке мишень. Теперь она была моей, знала она об этом или нет, а я забочусь о том, что принадлежит мне.
Кэш появился чуть позже восьми утра и проинформировал о том, как обстояли дела в мире «Восставших из ада». Поскольку, судя по всему, Антониа не собиралась говорить со мной в ближайшее время, я передал дежурство Кэшу и поехал домой. Хотя не знаю, достучался ли он до нее.
Я ничего не знаю.
Антониа до сих пор не отвечает ни на мои звонки, ни даже на звонки Сорайи.
Она не явилась на работу, но я и не ждал, что она это сделает.
А когда я проезжал мимо ее дома, в окнах стояла кромешная тьма. Признаков присутствия кого-либо из «Восставших из ада» я тоже не обнаружил. Даю Антонии время до восьми часов, чтобы прийти в себя. Если она не перезвонит или не напишет, я обыщу весь гребаный Нью-Йорк и найду ее. Перекину через плечо и прикую наручниками к своей кровати. Так или иначе, девушка выслушает меня, а потому я скажу ей, что она никуда теперь от меня не денется.
Если мой вариант развития событий ей не понравится, то очень плохо.
Раздается звонок в дверь, отвлекая мое внимание от цифровых часов, на которые я пялюсь последний час. Бросаю взгляд на дверь и снова на часы. У Антонии в запасе еще две минуты.
Спрыгиваю с дивана и спешу к двери. Но вместо Антонии вижу Тига.
— Боже, выглядишь дерьмово, — бормочет он, впиваясь в меня взглядом.
— На случай, если ты не получил смс, я реально не в настроении тебя видеть, — говорю я ему.
Собираюсь захлопнуть дверь у него перед носом, но Тиг засовывает свой ботинок в дверной проем и широко распахивает дверь ладонью. Схватив меня за футболку другой рукой, он вытаскивает меня из квартиры.
— Эй, какого хрена ты делаешь?
— Думаешь, что ты единственный, у кого выдался тяжелый вечер? Последние два часа у меня было дохрена дел. А теперь буду признателен, если ты заберешь свое имущество из моего внедорожника, чтобы я спокойно отправился к жене!
— Мое имущество? О чем, черт возьми, ты говоришь?
Не утруждая себя ответом, Тиг поворачивается и направляется к лестнице. Я следую за ним вниз по трем пролетам и выхожу на улицу. Он подходит к своей машине, припаркованной у обочины, и открывает заднее сиденье. Отступив в сторону, машет рукой.
— Она вся твоя, дружище. — Мои глаза сужаются, когда я перевожу взгляд с него на красавицу, раскинувшуюся на его заднем сиденье. — Осторожно, ее стошнило три раза с тех пор, как мы вышли из салона, — добавляет он.
Спеша к авто, я стискиваю зубы.
— Что, черт возьми, ты с ней сделал?
— Эй, она уже была в стельку, когда приехала в салон. Я просто дал ей немного текилы, чтобы она заговорила. Кстати, не за что.
Смотрю на Антонию. Тиг не преувеличил насчет тошноты. От девушки исходит определенный запашок, и я почти уверен, что у нее что-то застряло в волосах. Беру ее на руки и забираю с заднего сиденья. Тиг закрывает дверь и мчится к моему дому. Придерживает для меня входную дверь и следует за мной наверх. Как только я благополучно доставляю Антонию в свою квартиру, он уходит.
Не зная, что с ней делать, я обдумываю варианты. Можно уложить ее на свою кровать и дать ей отоспаться, но Антониа испачкана. Значит, в душ. Делаю три шага, прежде чем девушка шевелится в моих объятиях. Медленно открывает глаза и пытается поднять голову с моего плеча.
— Марко?
— Шш-ш, — шепчу я. — Все в порядке. Теперь ты со мной.
Не знаю, успокаивают ли ее эти слова или Антониа слишком устала, чтобы спорить, но она снова кладет голову на мое плечо, и я борюсь с желанием поцеловать ее. Не осознаешь, насколько пусты были твои руки, пока не заключаешь в них свой мир.
Добравшись до ванной, осторожно усаживаю Антионию на столешницу. Она поднимает голову, и я убираю волосы с ее лица. Обхватив ладонями ее щеки, разглядываю ее.
— Посмотри на меня, — мягко уговариваю я.
Слезы катятся по щекам девушки, когда она прекрасными карими глазами смотрит на меня в ответ. В последний раз ее взгляд был полон гнева, боли и даже ненависти. Теперь он просто грустный.
Чертовски грустный.
— Мой отец сядет в тюрьму, Марко. — я смахиваю ее слезы большим пальцем и киваю. — И это не твоя вина, — шепчет Антониа.
Меня переполняет облегчение, и я подхожу ближе, чтобы поцеловать ее, но ее лицо внезапно бледнеет. Протягивая руку, Антониа сжимает в кулаке мою футболку и наклоняется вперед. Мне требуется секунда, чтобы осознать происходящее, но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, я обнаруживаю, что обнимаю девушку и глажу рукой по ее спине.
— Давай, малышка, — шепчу я. — Я держу тебя.
С этого дня и впредь.
Я всегда буду с тобой.
* * *
Раньше я смотрел на другие пары — Тига и Делию, Ричи и Тину, даже Грэма и Сорайю, и думал, что они дураки. Конечно, они выглядели счастливыми и все такое, но быть привязанным к одному человеку на всю оставшуюся жизнь казалось мне перебором. Потом я слушал, как Тиг говорил о Делии, и видел любовь в его глазах. Восхищение и уважение, которые он испытывал к ней, отражались на всем его лице, и иногда я задавался вопросом, как нечто подобное могло произойти с мужчиной?
Как мужчина переходит от заботы только о себе к тому, чтобы жить ради кого-то другого?
В один прекрасный день мечтаешь о быстрых машинах и поездках в Вегас, а в следующий наблюдаешь, как любимая женщина спит в твоей постели.
Картинки в голове сменяют одна другую. Но на них не Феррари со стриптизершами. А любимая женщина в пышном белом платье и трое детей, забирающихся в вашу постель воскресным утром. Каникулы и поездки в Диснейленд. Ссора из-за неоплаченных счетов, но примирение перед сном, потому что вы дали обещание никогда не ложиться спать сердитыми. Долгие ночи, которые проводишь, любя свою женщину в постели, и поздние утра, когда крепко обнимаешь ее. Время, когда оказываешься в переполненной комнате, пялишься на свою любовь и удивляешься, как, черт возьми, тебе так повезло.
Однажды вы получите ответ на свой вопрос и узнаете, что это просто происходит. Не существует ни закономерности, ни причины. Когда появляется ваш человек, вы высоко машете белым флагом и отдаете свою душу. Впускаете любовь в сердце.
Вам тоже сделают гребаную томографию.
Ну, просто чтобы удостовериться, что вы не сходите с ума, черт возьми.
Безопасность превыше всего, ребята!
— Это был не сон.
Звук хриплого голоса Антонии отвлекает от мыслей, и я сосредотачиваюсь на красоте в моих руках.
— Что именно?
— Ты.
Она смотрит на меня какое-то мгновение, прежде чем закрывает глаза и жалобно стонет.
— Почему у меня такое чувство, будто в моей голове играет ансамбль мариачи?
Подавляя смех, провожу рукой по ее макушке.
— Прошлой ночью ты слишком сильно приложилась к бутылке и заявилась в тату-салон Тига. Он привез тебя сюда.
— Это я помню, — говорит Антониа, открывая глаза. — Еще помню, как меня трижды стошнило в его машине. Боже, он, наверное, меня ненавидит.
— Это исключено, — отвечаю я, и она протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки. — Хочешь, принесу тайленол?
Антониа качает головой, нежно проводя большим пальцем взад и вперед по моей коже.
— Тиг рассказал мне, что ты сделал.
Сбитый с толку, я поднимаю бровь. Ей придется быть более конкретной, потому что я натворил много дерьма.
— Ты помог моему отцу заключить сделку со следствием.
Вздыхая, накрываю ее руку своей.
— Я пытался сказать тебе, — начинаю я, делая паузу, чтобы переплести наши пальцы. Поднося наши соединенные руки к своим губам, оставляю поцелуй на костяшках ее пальцев. — Антониа, вчера я не знал о планах по аресту. Старшему сержанту понадобились дополнительные люди, и он приказал мне и моему напарнику переодеться. Нас даже не проинструктировали, пока мы не въехали на территорию клуба, и как только я понял, что нам предстояло, я попытался отказаться от операции. Я объяснил все это твоему отцу, а также объяснил, что люблю тебя. Я понял это, когда стоял перед ним и требовал опустить оружие. Сержант просил у меня разрешение стрелять на поражение, но я не мог так поступить. Оказавшись перед выбором: работа или ты, я выбрал тебя. Знаю, что со стороны все выглядело иначе, особенно, когда я выводил твоего отца оттуда в наручниках, но клянусь…
