или нет.
— Ты помогла сегодня вечером, — говорит он наконец, и я чувствую прилив счастья от мысли, что я хорошо справилась. — Ты отвлекала внимание, хотя мы этого не планировали, и я думаю, что благодаря тебе я выиграл больше. Есть игры с более высокими ставками, в которых я могу участвовать. В том месте, куда мы сегодня зашли, не было ничего особенного, просто случайная игра, но есть возможность попасть в более крупные игры, занять место за столом, где я смогу выиграть гораздо больше. Если ты будешь отвлекать всех, я смогу делать то, что иначе не смог бы. Но это опасно. Если нас кто-нибудь поймает или даже если у них появятся основания для подозрений…
— Мне все равно. — Я уже чувствую, как мою кожу покалывает от одной только мысли об этом. Это как будто что-то из фильма, романтический гамбит, который мы можем предпринять вместе, и я хочу помочь. Я хочу быть частью этого.
Левин качает головой, встает, засовывает руки в карманы и смотрит в сторону окна.
— Я не хочу подвергать тебя опасности. Раньше…
— Что значит твое "раньше"? — Я затаила дыхание, пытаясь найти в себе мужество спросить его о том, о чем мы еще не говорили. — Это из-за твоей жены? Это как-то связано с ней?
Челюсть Левина сжимается, и на мгновение мне кажется, что он не собирается мне отвечать.
— Лидия работала на меня, — наконец говорит он, все еще глядя в сторону, как будто не может встретиться с моими глазами, пока говорит мне это. — Работала — это не совсем точный термин. Она была в отношениях с кем-то, кого Синдикат взял в работу, или мы так думали. Они хотели, чтобы она была нашим человеком, так сказать, изнутри, чтобы выудить из него информацию. Конечно, в тот день, когда я связался с ней, чтобы убедить ее выполнить эту работу, она порвала с ним, узнала, что он женат. Было чертовски трудно уговорить ее на это.
Не знаю, что я чувствую, когда слышу о его покойной жене. Я слышу тоску в его голосе, как бы он ни старался ее скрыть. Я знаю, что он все еще скучает по ней, все еще горюет о ней. Я не могу представить себе такую потерю. Я никогда не испытывала ее. Самое близкое, что я пережил, это лишение семьи, но я знаю, что это не сравнится, по крайней мере, они живы. И даже если бы их не было, я не могу представить, каково это, потерять супруга. Того, с кем ты делил постель и жизнь, с кем планировал будущее.
— Как ты заставил ее сделать это? — Тихо спрашиваю я, и Левин прикрывает рот рукой.
— Я шантажировал ее, — наконец говорит он, и я смотрю на него, не совсем уверенная в том, что правильно его поняла.
— Что ты делал?
Он вздыхает, и я вижу, как напрягается его челюсть, мышцы на ней слегка подрагивают.
— Елена, это была моя работа. Я знаю, что это не обязательно оправдывает некоторые из моих поступков. Но все гораздо сложнее, чем я мог бы объяснить тебе за ночь или даже за несколько. Есть вещи, которые я никогда не смогу тебе рассказать. Вещи, которые я никогда не расскажу тебе, потому что ты будешь видеть их в своих кошмарах до конца жизни, просто пытаясь представить их себе.
Левин поворачивается ко мне, на его лице появляется мрачное выражение. У меня возникает желание отпрянуть назад, отползти на кровать, но я этого не делаю. Я не хочу, чтобы он подумал, что я боюсь его, что я бегу от него. Это не так. Просто это не то, чего я ожидала.
— Я пытался заставить тебя понять, что я не всегда был хорошим человеком, что я не считаю себя хорошим человеком даже сейчас. За эти годы я много раз пытался искупить грехи своего прошлого, и я полагаю, что буду продолжать это делать до того дня, когда кто-нибудь уложит меня в землю. — Он качает головой и смотрит на меня. — Я предупреждал тебя, что я не тот, с кем тебе стоит быть, Елена. Мне не следовало заходить так далеко, как я это сделал.
— Вот тут ты ошибаешься. — Я отталкиваюсь от кровати и иду к нему, почти вплотную, чтобы коснуться. — Ты совершал хорошие поступки, я это видела. Ты защищал меня, когда Диего напал на мой дом. Ты увез меня с аукциона. Ты убивал людей, чтобы защитить меня, ты вытащил меня из самолета, а теперь…
— Это не делает меня хорошим человеком. — Челюсть Левина сжалась. — Ты недостаточно знаешь мир, чтобы понять, Елена…
— Не говори так. — Слова прозвучали резче, чем все, что я когда-либо говорила ему раньше. — Не говори мне, что я слишком молода или слишком наивна, чтобы понять. Я не хочу этого слышать. Я прошла через ад с тех пор, как Диего пришел за мной. Какой бы невинной я ни была в прошлом, теперь все это в прошлом. Возможно, я еще не так много повидала на свете, но я быстро учусь. И я хочу помочь.
— Это слишком опасно. — Левин делает шаг назад, качая головой. — Елена, ты не знаешь, сколько ночей я провел без сна, представляя, как можно было бы все сделать по-другому все эти годы. Когда я уговаривал Лидию сотрудничать с Синдикатом, я говорил себе, что делаю это, чтобы защитить ее, что если я не буду следить за этим, то мой босс пришлет вместо меня людей похуже. И это правда, но я мог попытаться увести ее. Я мог уйти. Я мог рискнуть собственной безопасностью и попытаться уговорить его на другой вариант действий. Я мог сделать все, что угодно, кроме слепого следования приказам, и если бы я сделал это, то, возможно, Лидия была бы жива. Может быть, она была бы счастлива, занималась бы садоводством за каким-нибудь красивым белым домом с забором, собакой и тремя детьми, выкапывала бы морковку и притворялась бы с детьми, что откапала артефакт. Может быть, она была бы одинока и находилась бы где-нибудь на раскопках. Я, конечно, ни хрена не знаю. Но я знаю, что в тот день, когда она встретила меня, она подписала себе смертный приговор, и я не могу быть ответственным за это снова.
Медленно я снова подхожу к нему, осторожно провожу пальцами по его груди, мягкий хлопок под моими кончиками пальцев.
— Ты много думал об этом, не так ли? — Мягко спрашиваю я, и Левин издает грубый
