я будучи с проблемой, вам не нужна, я позор! Только это ваш позор, не мой, ведь это вы недоглядели, ибо были заняты собой. Но ничего, я облегчу ваше состояние!
— Роза, доченька! Остановись, что ты делаешь, дай мне свою руку! — Причитает мать.
— Отойди от меня, ты не помогла мне.
— Роза, угомонись, мы все решим. — Растерялся отец.
— Здесь нечего решать. Или мы остаёмся, или уходим. Следующий шаг, будет в окно.
— Ладно, стой! — Нервно рявкает отец.
Я замираю, и недовольно смотрю.
— Я хочу знать, кто отец ребёнка. — Вытянув руки вперёд, успокаивающе говорит отец.
— Его нет.
— Роза, успокойся, давай свою ручку, я перебинтую, и мы спокойно поговорим… — Увещевает мама.
— Я не верю вам. И я предупредила. Даже не вздумайте хитрить. Если что-то пойдёт не так, вы потеряете меня.
— Мы поняли, Роза, давай руку.
РОЗА
Своей выходкой, я все-таки прогнула, под себя, родителей. Вечером отец, собрал нас за столом, для обсуждения, дальнейшей жизни.
— Значит так. Переведешься пока, на домашнее обучение, в связи с проблемами со здоровьем. Справку тебе, и все необходимое сделают. А когда пузо начнёт расти, уедешь, к моей тётке, в деревню. Под конец, подъедет мать. И сюда, вернётесь все вместе. Ребёнка, мы с матерью, запишем на себя. Ты будешь числиться, как сестра. Все понятно? — давяще смотрит, он на меня.
— Да, понятно. А что с больницей?
— Договорюсь. Пока в платной будешь наблюдаться. Кто отец, так и не скажешь?
— Не скажу. — Упрямо, сдвигаю брови.
— Я звонил, в деревню-то… Никто там не тонул. — Усмехается отец.
— Я соврала.
— Ну-ну… Теперь брысь, за уроки. Разочаровала, ты меня дочь. Я думал ты умнее… Но, видно я где-то упустил… — Досадно машет рукой отец.
Я молча ухожу в комнату. Мои требования, полностью удовлетворены. Конечно, мне не очень хочется ехать, к тётке отца. Видела я ее, пару раз, и оставила она, не самые приятные впечатления. С таким же, тяжелым характером, и требованиями. Ладно, думаю управлюсь.
Время бежит… Я практически, не выхожу из дома, отец, с его паранойей, говорит мне гулять, на балконе, чтоб не дай Бог, соседи не прочуяли. Мне это, категорически не нравится, но я не спорю. В остальном родители старались, кормили меня, как следует, покупали витамины. Мой гардероб, сменился на мешковатые вещи. И вот настал, этот тяжёлый день, когда меня, на пятом месяце беременности, повезли к тётке.
Ехать было, далеко. Четыре часа, в одну сторону.
Отец, всю дорогу молчал, хмурился. Видимо, перспектива стать новоявленным папашей, в документах, и дедом по факту, его не очень-то, и прельщала.
Мать, как испуганная, крольчиха, озиралась на меня, и ёрзала. Отцову тётку, она тоже не любила, и побаивалась.
В деревню, мы заехали, ближе к обеду. Рассмотрев, унылый пейзаж, я вздохнула. Деревня, домов на двадцать, со скособоченным колодцем, и сворой собак. Прелестно. Все, как я «люблю».
Если я думала, что в бабкиной деревне, уныло, то здесь было, все намного хуже и безрадостнее. Зато можно гулять, здесь меня, вряд ли, кто узнает.
Зайдя, во двор, пройдя, через подкосившийся забор, мы подошли к старому, деревенскому дому. Дверь нам, открыла тётка. В тулупе, и обрезанных валенках.
— Проходите, в избу-то… — Хмуро сказала она, зло глядя на меня, из под нахмуривавшихся, кустистых бровей.
Мы вошли, и оказались в просторной комнате, с печкой.
— Что, нагнала позору-то, на свою семью? — Спрашивает тётка.
— Перестань, Евдокия. Нам и так, не сахарно. — Отвечает ей мать.
— Погоди ещё, не сахарно вам, опосля будет, когда девка родит. — Язвит старуха.
Я ничего не говорю, и осматриваюсь. Дом не большой, однокомнатный. Есть печка, железная кровать, как из советских, пионерских лагерей, с пышной периной, цветастые половики на полу. Возле окон, на подоконниках, стоят горшки с геранью. Места для меня, нет.
Словно прочитав, мои мысли, Евдокия говорит:
— На раскладушке поспишь, вона… — И тычет заскорузлым пальцем, в какое-то алюминиевое сооружение.
— Мне нельзя на таком спать, это не удобно. — Холодно говорю ей.
— А не нравится, обратно езжай! — Язвит старуха.
— Папа, поехали обратно? Я не смогу спать, на раскладушке, это вредно. Я не хочу нервничать.
— Евдокия, где тут кровать, можно заказать?
— Ишь ты… кроваааать… Принцессу привезли.
— Мы же договорились, Евдокия? Я своё обещание выполню. Не вредничай…
— Не вредничай… Я её заскоки терпеть не буду! Как миленькая, по дому шерстить будешь. Я вообще в поле рожала, и ничего, и работали мы до последнего… — Огрызается противная старуха.
— Папа, я в поле рожать не буду. И по дому шерстить тоже, не буду. Или хотите, чтоб я урода родила? — Бессовестно прибегаю я, к шантажу.
— Ууух, вырастили дочурку, что Лизка, твоё воспитание? — Каркает, со смехом Евдокия.
— Успокойся, Роза. Все хорошо будет. — Успокаивающе, поглаживает меня мать.
— И вообще, мне нельзя нервничать. Я должна спокойно, прожить этот момент. Или я пешком пойду, обратно домой, и все увидят мой живот, и соседи и одноклассники. — Упрямо талдычу своё.
— Не надо, никуда ходить. Здесь сиди. С кроватью решим. — Рубит отец.
Мать прижимает, меня к себе, и судорожно вздыхает.
— Евдокия, где кровать можно заказать-то?
— В райцентре, тока пока они ее соберут, твоя краля, уже родит. — Почесывает нос старуха.
— Ну что, вообще что ли вариантов нет? — Злится отец. Он не любит, когда идёт, что-то не так.
— Покумекаем… — Отвечает Евдокия, и выходит из дома.
А мы остаёмся, и смотрим друг на друга.
— Роза, терпи и не спорь с ней. Поняла? Евдокия, хороший человек, просто она, своеобразна. — Сев, на старую табуретку, сказал отец.
— Она мне не нравится. Но я потерплю, только объясните ей, что меня эксплуатировать бесполезно. Мне бабушки хватило.
— Слов-то понабралась. Эксплуатируют ее… — Кривляется отец.
— Рома… Пожалуйста… — Одергивает его мать.
— Скажешь, кто отец? — Сощурился отец.
— Не скажу. — Отворачиваюсь я.
— Он хоть… Приличный, или шелупонь какая? Хотя … Приличный бы так не поступил. — Машет рукой отец.
— Он красивый, и здоровый. — Только и сказала я.
А отец подавился.
Тут, вернулась Евдокия, с какой-то, сухонькой старушонкой.
— Вот, привела вам, Маруську.
Мы, озадаченно переглянулись.
— У Маруськи, Сашка умер, муж ейный, его кровать, пустует стоит.
Бабка Маруська, стоящая, как пенёк с глазами, охотно закивала. Отец потоптался, и вышел со словами:
— Ну пойдём, глянем.
И троица, вышла на улицу.
— Я буду спать, на кровати, какого-то умершего деда? — Спросила я мать.
— Роза, ну это же деревня… — Устало отвечает она.
Они ввалились впятером, с какими-то забулдыгами, волоча, такую же кровать, как у Евдокии.
— Принимай, хозяйка! — Радостно завопил, один
