ухо другу, коснувшись его плеча. Парень сразу успокоился, отпустив нападавшего, поправил свою повязку и, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги.
– Хорошо. Идем.
Вместе мы спешно растворились в толпе зевак, а спустя время я краем глаза издалека увидела, как стражи бегут в ту сторону, где только что все закончилось. Еще немного, и Генриха точно бы арестовали! Тревога вновь хлынула на сердце волной, будто меня окатили из бочки. Это же я во всем виновата! Не врежься я в того незнакомца и ничего бы не случилось! Из-за меня Генрих мог пораниться или еще хуже – угодить в тюрьму!
– Ох, я же так и не вернул украденное яблоко, – с досадой произнес Генрих, грустно понурив взгляд. – Юркий сорванец оказался, удрал все-таки.
– С радостью поделилась бы с тобой, но мое угощение тоже потерялось в той драке, – добавила я, растерянно пожав плечами.
Друг резко остановился, будто его осенило.
– Тогда надо купить еще.
– Эм, зачем? – удивилась я.
– Ну ты же так и не попробовала его…
Я схватила руку парня и пошла вперед.
– В другой раз, сейчас я очень хочу домой.
Пока мы шли обратно, волнения после пережитого то и дело сводили меня с ума своим натиском. Не поселись я с Генрихом такого бы не случилось! Промокшая недавно одежда, ушибленный кулак, устроенная мной пенная лужа посреди кухни и испачканный в его доме диван, а теперь и эта драка…
«Да-да, это ты во всем виновата! Только ты! Без тебя его жизнь была бы лучше!» – нашептывал мне внутренний голос, и впервые мне захотелось с ним согласиться.
Да, это я виновата…
Остаток дня я ходила, будто в воду опущенная. Чувство вины изъедало меня, не давало ступить и шагу. Генрих беспокоился, что хворь ударила по мне с новой силой, поэтому суетился вокруг меня пуще прежнего, чем еще сильнее распалял во мне это гадкое чувство.
В конце концов, для себя я увидела только одно решение. Мне нужно уйти! Только так Генрих обретет спокойную жизнь! Дико не хотелось расставаться с другом, который занял место в моем сердце, но иного выхода я не видела. Все равно нам с Аделаидой, чувствую, не удастся долго проработать, так что, кроме Генриха, ничто меня в этом городе не держит. Да, меня, наверное, вся деревня засмеет по возвращении, но в целом мне было уже все равно.
Следующим днем, пока Генрих отошел по рабочим делам, я приготовила на прощание немного угощений и навела еще чуть больше порядка в доме. Было в этом месте что-то притягательное и родное, но ради блага друга я осознавала, что должна уйти.
Хозяин дома вернулся раньше, чем ожидалось, и застал меня за сбором сумки как раз в тот момент, когда я тихонько ставила в нее толстянку и фиалку. Да уж, вот смеху-то будет у Джерда, когда он увидит меня в обнимку с цветами…
– Эрика, а что ты делаешь?
В груди от избытка чувств защемило еще сильнее. Язык просто не поворачивался сказать ему правду! В горле словно застрял невидимый ком, который также мешал нормально дышать.
– Прости, Генрих, мне лучше уйти.
Парень присел рядом и взял меня за руку, запястье которой украшал агатовый браслет.
– Но почему? Эрика, что случилось?
– Потому что так будет лучше для тебя, – выдавила я из себя, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься на месте.
– А как же ты, Эрика? – не унимался друг. – Где будешь жить ты?
– Что-нибудь придумаю, но, скорее всего, вернусь в родную деревню. Мне все равно в этом городе не рады, а так хотя бы ты будешь жить спокойно.
– С чего ты взяла, что после твоего отъезда я буду жить спокойно? – Генрих приблизился, и его свободная рука коснулась моего плеча. Нежное движение, явно призванное успокаивать, сейчас лишь еще сильнее наводило на сердце тоску.
– Вспомни, сколько неприятностей свалилось на твою голову после моего появления в твоей жизни. Ты же ввязался в драку и чуть не угодил под арест! И все это из-за меня! Я больше не хочу вредить тебе, поэтому лучше мне исчезнуть из твоей жизни и попытаться продолжить путь к мечте самой.
Его рука выпустила мою и скользнула вверх к плечу. С неким трепетом я следила за его действиями и не шевелилась. Тело словно перестало меня слушаться…
– Глупенькая, ты никогда и не вредила мне. Наоборот, с первого дня нашей встречи в моей жизни появился хоть какой-то смысл! А все эти якобы недоразумения… Это же настоящие приключения! Без них наша жизнь не была бы такой интересной. Именно ты в тот дождливый день вдохнула в мое существование смысл, и я никогда не думал о тебе плохо!
– Вдохнула смысл? Я? – промямлила я, все еще не веря своим ушам. Наши взгляды – мой янтарный и его, затерянный в темной повязке, в один миг пересеклись в легком полумраке комнаты.
– Да, с того самого дня я понял, что уже не смогу жить без тебя. Прошу, не уезжай. Я… тебя люблю…
От последних слов в груди неприятно кольнуло, из глаз выкатились слезинки. Какая-то часть меня отказывалась верить, что я слышу эти слова взаправду.
– Тебе нельзя меня любить…
– Почему это? – удивился Генрих.
– Ты такой хороший человек, ты достоин хорошей, умелой и красивой невесты, а я…
– «Ты» что?
– А я ничего не умею делать, да и лицом слишком уродлива из-за своих шрамов. Зачем тебе девушка, над которой все насмехаются? Все же будут коситься на тебя, мол, с какой чушкой за руку гуляешь.
Мягкое прикосновение к левой щеке заставило меня замереть от неожиданности и позабыть о дыхании.
Что это он делает?
– Покажи, где это уродство?
Аккуратным движением я подвинула его руку, указав на изъяны. Генрих нежно водил по ним пальцами, и по телу от его приятных прикосновений проносились странные мурашки. Они словно будоражили, распаляли желание, чтобы он не прекращал.
– И это всё?
– Нет, еще вот здесь, – ответила я, положив руку парня на чуть приоткрытое плечо, изуродованное такими же шрамами.
– Не-а, ничегошеньки подобного! – настаивал Генрих, теперь уже поглаживая оба моих плеча.
– Ты так говоришь, чтобы меня успокоить, но ведь я знаю… – указательным пальцем он аккуратно коснулся моих губ, не дав мне договорить.
– А вот я знаю, что люблю тебя как минимум за добрую и светлую душу. Уже лишь поэтому я хочу быть рядом, слышать твой голос и ощущать тепло твоей руки, – голос Генриха слегка дрожал, будто он и вправду
