стала на пятьдесят долларов меньше в месяц. Я же сказала, мне не нужна твоя жалость.
— Это не жалость.
— Нет? Потому что отсюда так и кажется. Ты бы сказал что-нибудь из этого, предложил бы купить мне в магазине все, что я захочу, если бы я не сказал тебе, что у меня нет денег? Тебе обязательно было рассказал Маверику о моем финансовом положении, чтобы он мог при каждом удобном случае бросать мне это в лицо?
Христос. Я не ожидал, что Мав окажется таким придурком из-за денег. Я только попросил его не брать с Фэй ни цента за ее долю. Что я все оплачу.
— Фэй, я просто пытаюсь…
Маверик снова прибавил громкость. Это было так громко, что вибрация отдавалась на моей коже.
— Какого черта, Маверик! — крикнул я в тот же момент, когда Фэй рявкнула:
— Не мог бы ты, пожалуйста, сделать потише?
— Отлично! — крикнул он и вскочил с дивана. — Телевизор твой.
Он нажал кнопку выключения на пульте. Легким движением руки он отправил его в диванную подушку, что тот ударился о нее с приглушенным стуком, когда тот протопал в свою спальню и захлопнул дверь.
Потребовалось некоторое время, чтобы шум стих. Тишина, которая последовала за этим, была невыносимой.
— Черт возьми. — Я запрокинул голову к потолку, уставившись в пустоту на несколько мгновений. — Когда мы начали так часто спорить?
— Когда стали жить вместе.
Я виноват. Это была моя вина.
— Я принесу тебе что-нибудь на ужин.
— Я больше не голодна. — Прежде чем я смог остановить ее, прежде чем я смог все исправить, она ушла, прошла через гостиную и поднялась по лестнице. Фэй не хлопнула дверью, но закрыла достаточно громко, чтобы я услышал.
Что ж, даже если она не была голодна сейчас, я хотел, чтобы она поужинала.
Я взял ключи со стойки и вышел на улицу, позволяя прохладному ночному воздуху прогнать ярость и разочарование, жгущие мою кожу. Почти всю дорогу до закусочной я не мог пошевелиться, пока не разжал челюсти и не расслабил пальцы на руле.
Неужели так уж плохо, что я захотел помочь Фэй? У меня была полная стипендия с ежемесячным отчислением. Была причина, по которой Маверик, Эрик и я не нашли четвертого соседа.
Нам не нужна была помощь в оплате аренды.
Но меньше всего я хотел, чтобы Фэй чувствовала себя… хуже.
Я припарковался у закусочной, но не стал выходить из машины. В «У Долли» было хорошо, но он был старым и обветшалым. За те недели, что я приезжал сюда, я и забыл, насколько облупилась краска на фасаде. Я перестал замечать выцветшие краски и неровную парковку.
В основном потому, что, когда я приходил сюда, я смотрел не на здание. Я смотрел прямо сквозь его затянутые пленкой окна на столовую, ища Фэй.
Она работала усерднее, чем следовало бы. Я хотел помочь после того, как она рассказала мне о своих денежных проблемах, но моя идея помочь только усугубила их.
Возможно, я только еще больше запутался, придя сюда сегодня вечером, но я выбрался из «Юкона» и зашел в закусочную. Дасти сидела за столом в пустой столовой с раскрытой газетой на столе.
Кроме нее, в здании никого не было.
Так вот почему Фэй не работала по понедельникам? Потому что не было клиентов, которых нужно было обслуживать? Почему Дасти вообще открыла закусочную? Ей действительно нужно было работать семь дней в неделю?
— Ее здесь нет, — сказала Дасти.
— Да. — Я подошел и отодвинул стул напротив нее. Газета была открыта на некрологах. — Легкое чтение?
— Что-то вроде того. — Она сложила газету пополам и отодвинула ее в сторону. — Я не могу это читать, — сказала она. Затем откинулась на спинку стула, изучая меня, пока я изучал ее. — Фэй когда-нибудь говорила тебе, что это я отправила тебе сообщение о том, что она беременна?
— Нет. — Но, возможно, мне следовало догадаться. Дасти, похоже, не из тех, кто умеет сдерживать себя. Короткое, откровенное сообщение гораздо больше соответствовало ее характеру, чем Фэй.
— Она не была уверена, как это сказать. Так что я сказала это за нее.
— Хорошо, — протянул я. — Что еще Фэй не знает, как сказать, чтобы ты сказал это за нее?
— Она в ужасе.
— Это я знал.
Дасти усмехнулась.
— Не из-за ребенка, хотя он и пугает ее. Она в ужасе из-за тебя. Сомневаюсь, что она это осознает. Но она не позволит себе привязаться к тебе. Она слишком напугана.
— Что я причиню ей боль?
— Да. Что ты причинишь ей боль, как ее мать. Или что ты исчезнешь, как ее отец.
Черт, родители Фэй были отстой. На ее месте, возможно, я бы тоже испугался. Но я бы не бросил ее. Я бы не бросил своего ребенка.
— Когда я играю в футбол, я представляю себе ход игры. Я вижу поле и игроков, и перед тем, как бросить мяч, я мысленно представляю, куда он полетит. Здесь все по-другому. Когда я закрываю глаза, я не могу представить, как выглядит он или она. Ребенок.
Я не мог представить, как он или она смеются, или плачут. Само понятие отцовства все еще было расплывчатым.
— Но я буду там, — сказал я Дасти. — Я тот парень, который научит его бросать мяч. Я тот парень, который поможет ему с домашним заданием по математике. Я тот парень, который понесет его на своих плечах, чтобы он мог посмотреть парад.
Уголок рта Дасти приподнялся.
— Его? Думаешь, это мальчик?
— Ооо. Я, эм… я думаю. Или девочка. — Я не хотела говорить «его». Наверное, до этого момента я даже не осознавал, что думал о ребенке как о мальчике.
Дасти вздохнула и наклонилась вперед, положив локти на стол.
— Я думаю, ты видишь больше, чем осознаешь. И я думаю, что, возможно, именно это пугает Фэй больше всего. Что она не видит тебя здесь. Она никогда не будет чего-то желать. Она уже давно поняла, что ей не везет. Для тебя это будет нелегко, Чудо-мальчик.
Я пропустил это прозвище мимо ушей.
— Я хочу помочь. Я пытаюсь помочь. Но она не делает это легким.
— Нет, не делает. — Дасти усмехнулась, как будто это заставляло ее гордиться.
В этом отношении Фэй пошла в нее, не так ли? Способная. Сильная. Гордая. Как чертова кирпичная стена.
Возможно, единственный способ справиться с этим — с помощью кувалды. Или, может быть, я бы просто опущу плечо и переверну все вверх дном.
Начнем с ужина.
— Я съел остатки еды Фэй, которую она принесла
