Баев пошарил рукой под подушкой и достал мобильный телефон. Так и есть: несколько сообщений, пара пропущенных звонков, но ничего критичного. Праздник продолжался и без него, самое главное он сделал — засветился в самом начале и даже успел сказать приветственную речь, поблагодарив за службу свой коллектив.
Он повернулся и увидел, что девушка рядом все еще спит. Светлые волосы разметались по подушке, лицо без снятой недавно косметики стало каким — то беззащитным и чистым, как у Мадонны на фресках. Она лежала на боку, и часть волос вуалью легла на щеку.
Баев провел пальцем по скуле, убрав волосы за ухо, и девушка шевельнула носом, будто хмурясь. Баев замер. Что-то в этой ее позе, трогательной, нежной, озадачило его. В районе солнечного сплетения будто кололось иголкой предчувствие, или предостережение. Впервые такое волнение он ощущал после своего первого забега на дистанцию в три тысячи метров с препятствиями. К слову, полученный кубок за первое место до сих пор хранится в кладовке в коробке с ненужной утварью.
Он осторожно встал с кровати, натянул белье, брюки, и тут увидел небольшую сумочку, лакированную, красную, которая лежала на полу.
Баев сам не мог признаться себе, для чего он щелкнул замочком. Что хотел увидеть там?
Туда конечно, не могло поместиться многое. Он ожидал увидеть мобильник, помаду, может быть, права на автомобиль, но не это. В сумочке лежали большие очки в черепашьей оправе с огромными диоптриями и контейнеры для линз.
Александр нахмурился. Почесал грудь, макушку, постоял в задумчивости посередине гостиничного номера, а потом подошел к спящей на кровати девушке и приложил очки к ее лицу.
Тут ему стало не по себе.
Девушка на кровати, огненная дива, была словно по кальке сведена с его секретаря, исполнительной Марии.
В голове всплыл подслушанный разговор: «Да не претендую я ни на кого, тем более на этого заносчивого Баева! Почему? Я и с Иваном счастлива. С ним спокойно. Он, в отличие от кое-кого принимает меня такой, какая я есть. Ты знаешь… любовь — это когда тебя выбирают. Каждый, каждый день. Теперь я это знаю точно. Это не громкие слова и внешние проявления. Это ежедневный выбор одного и того же человека с его недостатками, это выбор и уверенность в нем».
Он подумал: а сам-то Александр сделал правильный выбор? Так, как он чувствовал себя с Машей, не ощущал себя давно, если не сказать — никогда. Баев знал: за плечами — поддержка, надежный тыл, оруженосец, который поднесет патроны, чтобы можно было без перерыва отстреливаться от всех напастей, неприятностей.
А Анна… жар-птица, которая вызывает волнение, женщина, которую хочется схватить за холку, утащить к себе в берлогу, спрятать от других мужских и жадных глаз, но.
Та ли она, из-за которой хочется делать жизненный выбор каждый день, в пользу одной и той же девушки? Той, которой безразлично прошлое, будущее, настоящее.
Баев поморщился: рассуждает тут как какой-то слюнявый романтик, школьник. А все эти очки. Огромные, в черепаховой оправе.
Он повертел их в руке.
Это все из-за известия о том, что у Маши, его Маши, кто — то есть. Как ни странно, нелепо и страшно это предполагать, но именно эта мысль все перевернула в нем. Заставила на все посмотреть под другим углом, и даже адреналин от встречи с Аней не смог вытеснить эту мысль из головы.
Баев натянул на нос ее очки и чуть не осел на пол: перед глазами все расплылось, от резкого перехода заболела голова.
«Ох, а как она без очков? — подумалось ему. — Нужно срочно привезти. Будить сестру не буду, отвезу сам, да и лично поблагодарю за вечер».
Баев, не долго думая, достал смятую рубашку, натянул пиджак. Открыл дверь номера и выскользнул наружу.
В холле ресторана расходились последние гости. Генеральный с супругой уже ушел, и Баев был этому рад — не хотелось пока видеть Владислава Петровича. Александр пока не был готов смотреть в глаза мужчине, который так явно и совершенно не скрываясь от других глазами облизывал его спутницу с кончиков пальцев, покрытых алым лаком, до маленьких сережек в ушах, наличие которых Александр лично обнаружил сегодня ночью.
Он заглянул в зал. Как и ожидалось — несколько семей, пара партнеров все еще сидели за столами, что-то громко обсуждая, несколько сотрудников на танцполе…
То есть, и ему можно спокойно сбежать.
— Александр! Александр Владимирович! — окликнул его ненавистный голос прямо у выхода из зала.
— Да? — он обернулся к руководителю аппарата, жалея, что не посмотрел в зеркало перед выходом — не осталось ли где компрометирующей красной губной помады.
— Уже уходите? — она приподняла бровь.
— В моем присутствии здесь уже нет необходимости, — сухо ответил он.
— Конечно, как и в присутствии вашего секретаря.
— О чем вы? О Виктории? — ее вопрос остановил Баева прямо у выхода.
— О Марии. О Марии Исаевой, конечно, — улыбнулась руководитель аппарата, но от этой улыбки в глазах ничего не изменилось, все также бушевала морозная вьюга.
— Не понимаю вас, — хмыкнул Баев и снова повернулся к двери, за которой уже разгорался рассвет.
— Удивительно устроены мужчины, но и женщины возле них не хуже, — колко сказала ему в спину руководитель аппарата. — Как же легко эта Маша поймала вас с мышеловку!
Александр замер. Что-то внутри него отозвалось ноющей болью — предчувствие не обманывало.
Руководитель аппарата подошла к нему ближе, чтобы глядя в глаза сказать то, что видимо, давно хотела: не случайно дежурила столько времени у входной двери гостиницы.
— Кот в мышеловке! Кто бы мог подумать! Сам великий Баев! А нужно было — то всего ничего: прикинуться серой мышкой, втереться в доверие и обаять босса со всех сторон. Узнать его вкусы, и воплотить в жизнь, сыграв на том, что подсознание все равно отзовется на привычку.
— Не понимаю, о чем вы, — медленно повторил Баев. и то, что он остановился, то, что сказал тоже самое, что недавно, выдало его с головой: он медленно, но верно начал осознавать то, что только что произошло.
— Да я все о вашей Маше. Она все время ходила мимо вас серой тенью, мышкой-норушкой, а потом, как только переоделась в красавицу, натянула каблуки, модное платье да сняла свои очки, сразу же стала желанным экспонатом.
— Не говорите глупостей, — хмыкнул он.
— Какие глупости в моем-то возрасте! На самом деле, мне даже интересно, как вы так долго скрывали свои отношения. Даже Виктория ничего не заподозрила, хотя она всегда держит руку на пульсе!
— На моем? — саркастично улыбнулся хищно Александр.
— Что. на вашем? — переспросила сбитая с толку женщина.
— На моем пульсе?
Она похлопала глазами, собираясь с мыслями, чтобы ответить в тон, но Баев ее опередил.
— Так вот. Она больше не держит руку на моем пульсе. Забирайте ее из моей приемной. Пусть проваливает ко всем чертям.
С этими словами он размашистым шагом вышел, наконец, на улицу. Солнце уже не пряталось за зыбкий утренний туман. Птицы надрывались вовсю, оповещая о том, что пришёл новый день, пахло летом и уже скошенной травой.
Он дошел до своей машины, завел мотор и поехал вперед.
Перед ним мелькали редкие утренние машины, солнечные очки не скрывали от яркого дня.
Стоя на светофоре Баев включил сотовый телефон, вошел под своим логином в электронную систему документооборота и узнал необходимый адрес. Ехать нужно было всего ничего — буквально три светофора.
Оказавшись во дворе старенькой пятиэтажки, он поставил машину под раскидистой огромной липой и в два шага оказался у нужного подъезда. Войти внутрь, не побеспокоив при этом жителей, не получилось бы — на двери стоял кодовый замок. Он обдумывал несколько минут что делать, не решаясь поначалу позвонить в нужную квартиру, чтобы не переполошить с утра человека — часы едва доходили до цифры два.
Баев оглянулся на двор, будто в поисках ответа на вопрос. Пустая детская площадка яркими красками блестела от восходящего солнца. Рядом шумели в ветках деревьев птицы. От ветра покачивалась красивая пушистая белая сирень возле низенькой лавочки.
