Ну, а Екатерина Станиславовна с радостью занимает все наше свободное время. Утром мы лепим вареники с фруктами, после обеда играем в монополию, а по вечерам любуемся закатами. Иногда ходим к соседям в гости, где меня тоже пытаются откормить, и я всерьез начинаю опасаться, что из отпуска выкачусь большим и круглым колобком. Правда, Волкова мой цветущий вид и исчезнувшая без следа столичная бледность устраивают в полной мере.
В Краснодар мы возвращаемся отдохнувшими и посвежевшими с вагоном энергии, ворохом новых идей и стойкой уверенностью, что Сашиной квартире не помешает ремонт. Я в который раз восхищаюсь надежной шумоизоляцией, потому что за сентябрь участкового к нам не вызвали ни разу, невзирая на то что вешать полочки и сверлить дырку в стене мы можем и в двенадцать ночи, и в пять утра.
– Лизка, я соскучилась! – звонкий голос подруги врывается в мой мир иллюзий и заставляет переключиться на требующую внимания Аленку. Как клещ, повисшую на моей шее, и что-то без умолку тараторящую.
– Как дела в универе, Вась? – признаться честно, мне тоже не хватало этой взбалмошной девчонки, похожей на ураган, и я не удивлюсь, что за время моего отсутствия и настигшего нас с Сашкой ремонта, она умудрилась затопить общагу, поджечь усы ректору и настроить против себя пол группы.
– Вливаюсь потихоньку, – не слишком уверенно произносит Васильева и тянется к пиале с вареньем из черной смородины. Зачерпывает одну ложку и с кислым выражением лица отправляет ее в рот.
– Колись давай, все равно узнаю, – я неторопливо разливаю чай по кружкам и жду как всегда душераздирающего рассказа о злоключениях этой катастрофы в неизменном джинсовом комбинезоне, который она снимет только тогда, когда прилично похолодает и ветер начнет задувать в прорези.
– Свободное посещение не хотят давать, а мне на работу край надо устроиться, – Аленка вяло болтает в чашке ложкой, пытаясь размешать сахар, который она забыла туда положить, а мне очень хочется проверить, не горячий ли у нее лоб.
– Малая, ты не заболела?
– Со старостой разругалась в пух и прах, профоргу залепила в волосы жвачкой, культоргу испортила дорогущий спортивный костюм. Мне продолжать? – подозреваю, что список Васькиных фортелей не влезет и на лист формата А4, но не рискую вдаваться в подробности. Потому что подруга подозрительно морщит нос и явно собирается затопить мою сверкающую чистотой кухню слезами.
– Значит, сами напросились, – намереваясь поддержать Алену дополнительными калориями в виде мясного рулета, я открываю дверцу холодильника. А в следующую секунду внутренности скручивает болезненный спазм, и я с грацией сайгака мчусь в туалет – освобождать желудок от скудного обеда.
По виску стекает капелька пота, в ногах слабость, и пальцы немного подрагивают, пока я выдавливаю из тюбика зубную пасту. Смотрю в зеркало на свое бледное отражение и думаю, что последний сделанный тест явно не врал, и с двумя полосками на белой бумажке надо как-то свыкаться.
– Волкову еще не сказала, да? – взволнованная Васька маячит у меня за спиной и сверлит своими невозможными ярко-голубыми глазами мою тушку. Судя по встревоженной мордашке, она явно не знает, куда сначала кидаться: то ли за полотенцем, то ли за стаканом воды.
– Ну, он тоже мне пока предложение не сделал, – легкомысленно пожимаю плечами и заканчиваю с водными процедурами, поясняя застывшей в проеме Аленке: – а кольцо я недели две назад случайно нашла. Убиралась у него в столе.
Васильева открывает рот, но не успевает задать вопрос, потому что в замке проворачивается ключ и на пороге появляются смеющиеся Волков с Филатовым. А дальше происходит самый натуральный балаган.
– Кнопка?! А ты что здесь… – Ивану не удается завершить начатую фразу по причине летящего в него полотенца. Никогда бы не подумала, что Аленка неплохой снайпер, но мокрая ткань повисает у Ваньки на лбу, закрывает рот и нос и совершенно определенно мешает нормальному обзору.
– Лиза-а-а! Ты знакома с этим террористом?! – очаровательное ходячее бедствие взирает на меня с такой неподдельной обидой и разочарованием, что я собираюсь перед ней извиниться, хоть и не знаю, где успела нагрешить.
– Это мой администратор. Бывший….
– Мелкая! А ты мне еще торт должна. Шоколадный, – Ванька избавляет меня от необходимости продолжать монолог, а я убеждаюсь, что инстинкт самосохранения у этого двухметрового широко улыбающегося индивида напрочь отсутствует. По крайней мере, я, зная пятьдесят оттенков мстительности и злопамятности Васьки, уже бы покупала билеты на самолет и эмигрировала куда-нибудь в Калькутту.
– Убью! – после непродолжительной паузы отмирает воинственно сопящая Аленка и, схватив ложку для обуви, бросается вслед за испарившимся подобно Коперфильду Филатовым, оставляя нас с Волковым недоумевать.
– Что это только что было? – Саша сгребает меня в охапку и в его излюбленной манере взъерошивает мои отросшие ниже лопаток волосы.
– Не знаю, – я прячу нос у него в футболке и осторожно делаю вдох, испытывая облегчение от того, что запах Сашиного парфюма не вызывает приступа тошноты.
– Надеюсь, бегать Иван не разучился, – Волков оглашает заливистым смехом прихожую и вмиг серьезнеет, разворачивая меня лицом к нему: – мне нужно кое-что тебе сказать.
– И мне…
«Выходи за меня замуж» и «я беременна» мы выпаливаем одновременно. На мгновение застываем, переваривая услышанное, а потом меня отрывают от земли. Кружат по комнате, кричат что-то про самого счастливого человека на свете и не хотят выпускать из нежных заботливых рук. Ну, а я понимаю, что мне не нужно ни свеч, ни букета из ста белых роз, ни лимузина с прозрачной зеркальной крышей, только бы медово-карие глаза напротив не переставали сиять такой беспредельной любовью.
