Идиот! Зачем?! Ругая себя, поспешно возвращаюсь в зону её доступа. Но уже поздно. Обиделась.
— У одного из нас, видимо, проказа? — гордо и скептически. — Зачем говорите, что любите?! Или я Вам так беременная неприятна? Так не приближайтесь тогда!
— Стоп! — примиряюще раскрываю ладони.
— Вы просите доверия! Но женщина не может доверять тому, кого не понимает. А я Вас не понимаю.
Делай что-нибудь, Черкасов! Ловлю её руку, возвращаю на шею. Закрываю глаза, прислушиваясь к ощущению. Это волшебно… Адски хочется поцеловать! Открываю глаза, веки наливаются тяжестью, взгляд не желает ни на чем фиксироваться и пьяно плывет.
Стоп, стоп, стоп… Ещё совсем немного подождать надо!
Свет фар догнавшей нас тачки, бьет в глаза. Возвращаю её капюшон на место. Подхватываю на руки. Перенося через сугроб, заношу во двор. Ставлю на ноги.
— Вы — ужасный человек, Демид! — срываясь на эмоции, всплескивает она руками и жалобно сводит брови домиком. — Просто ужасный! Быть рядом с Вами это как… Позволять макать себя лицом то в молоко, то в грязь!
— Ты с ума сошла?! Какая грязь?
— Вы за минуту успеваете и обласкать и унизить! Вам удовольствие это доставляет??
Открываю рот, чтобы возразить, но её слова как пощечины, не дают прийти в себя. В чувствах отворачивается. Сгребаю её в объятия.
— Я расстроил тебя этим жестом дурацким?
— Чем Вам моë лицо не угодило? — перебивая, отпихивает мои руки.
Разворачивается, делая шаг назад от меня.
— Всем угодило!
Чувствую себя пацаном, которого отчитывают. Причем, почему-то — за дело.
— А обнимаете только со спины!
Мля… Неуверенно тяну её за полы шубки ближе. Получаю по рукам. Растерянно отдергиваю их.
— Что Вам надо от меня, Демид?! Определитесь!
Взвизгнув, поскальзывается на подмерзшей каше из снега и воды. Успеваю подхватить. Бережно обнимаю. В этот раз — лицом к лицу.
— Ну и кто из нас тигр? — шепчу я. — Покусала так, что я дар речи потерял. Не надо нервов. Я определился очень давно. Но путь к тебе очень сложный. Потерпи мои странности.
Прижимаюсь челюстью к её виску. Чувствую холодный нос на шее. Хочется снова — на руки, и затискать всю, зацеловать! Сердитая горячая кошечка… И сейчас нам очень нужен секс, чтобы слить эти все эмоции. Но, увы.
— У нас сейчас бой впереди. Мы на одной стороне, помнишь? А кусать и ругаться разрешаю после. Терпеливо все снесу, клянусь. Рычать в ответ не буду. Полежу ковриком у твоих красивых ног.
— Ладно. Вы меня извините. У меня тоже проблема теперь с эмоциями, — расстроенно.
— «Ты».
— Ты. Да. Извини.
— Не извиняйся. Ты можешь не идти в дом, подождать в машине.
— Нет. Я зайду. Не хочу прятаться. Я сама хочу всë сказать.
— Окей.
— Отпустите меня, пожалуйста, — ведет плечами, выкручиваясь из моих рук.
— «Отпусти», — поправляю я.
— Как же сложно! — бросает она мученический взгляд в небо.
Просто нам нужен поцелуй. Поцелуй и откровенные какие-то переживания. «Выкать» после поцелуя вряд ли выйдет. Но, увы!
Грея еë ладони у себя на груди, даю ей несколько установок.
— Не волноваться. Никого кроме меня не слушать. Ты не делаешь ничего плохого. И тебе это ничем не грозит.
Делает глубокий вдох и медленный выдох.
Завожу её в дом. А дома ужин… Мы проходим в столовую. Звяканье вилок прекращается. Все переводят глаза на нас.
— Добрый вечер, — обвожу всех в ответ взглядом. — Злата хотела кое-что сообщить.
— Да, — прокашливается она, набираясь решимости. — Спасибо вам большое за приют, но мы Тишей возвращаемся в дом деда. Тихон, если ты поел, иди собери свои вещи.
Оставляя чашку практически нетронутой, Тихий сбегает наверх.
— Что ж так? — строго смотрит на неё отец. — Мне казалось, мы друг друга услышали.
— Я хочу сохранить своего ребенка. В этой нервной атмосфере мне это не удастся, — подрагивает её голос.
— Родион? — поворачивается к нему отец. — Тебе есть что сказать?
— Конечно! — сверкая взглядом встает из-за стола брат. — Но — наедине.
— Наедине ты уже сказал, — делаю шаг наперерез, преграждая, ему путь.
— Демид, не вмешивайся. Пусть поговорят. Это их семья.
— Не указывай мне, как себя вести, отец. Лучше займись воспитанием младшего.
Между нами начинается сухая ядовитая перепалка. Благо, бабушки за столом нет. Наталья прикидывается ветошью, как обычно не поднимая глаз. Злата сбегает наверх.
Встаю на выходе из столовой, не позволяя пройти Родиону следом.
— Сядьте! — злится отец. — Возможности содержать дополнительный штат охраны у нас сейчас нет!
— Я найду. Месячное содержание Родиона как раз покроет эти расходы.
— С каких пор он распоряжается доходами, отец?! Он увозит еë намеренно! Чтобы мы не помирились. Без его поддержки никуда бы она не дёрнулась отсюда! Ты просто хочешь мою жену, признайся! Мстительный ублюдок. Решил так отомстить, да?!
— Вы оба! — взрывается отец.
Сметает со стола бокал. Устало закрывает лицо руками. Протирая лицо, опускает ладони на стол.
— Из-за юбки устроили войну! Готовы закопать всë, что я построил. Я вам не позволю! Либо вы делаете то, что я говорю, либо я исключаю вас из права наследования! Ни этот дом, ни ресторан, ни автопарк, и дочерние фирмы… вам не достанется ничего! Я все перепишу на…
Наталья поднимает глаза, в них мелькает алчный огонëк. Но его взгляд не останавливается на ней.
— На внука! Следом за акциями. Заберу его и буду воспитывать сам. А вы делите юбку, — взгляд на меня, — таскайтесь по клубам, — взгляд на Родиона. — Передеритесь к чертям собачьим!
В гостиной тишина. Отец вальяжно опирается на спинку стула. Вдыхает поглубже. Выпивает залпом содержимое бокала.
— Завтра вы оба поедете в Сеул. И привезете мне договор с «Govsong Propeil». Остынете, помиритесь, договоритесь. В семье войны не будет. Я очень надеюсь на твое благоразумие Демид. И твою деловую хватку. Бизнес должен стоять на первом месте. Злата за это время тоже остынет и успокоится. И я, очень надеюсь, Родион, что ты найдешь нужные слова, чтобы вернуть свою беременную жену, — акцентирует он, глядя мне в глаза, — домой. И не довести до развода, который ударит по каждому из нас! А теперь — пошли вон оба!
Выхожу из столовой, присаживаясь на ступени лестницы. Жду Злату. Барсик с разберу запрыгивает ко мне на колени. На автомате глажу его. В моей голове работает планинг, калькулятор, тасуются документы, счета, схемы. Мне нужен ещё хотя бы месяц, чтобы перевести на свою фирму часть того, что Ольховские вложили в наш бизнес. И тогда я возьму то, что принадлежит мне и ей. Не все. Но достаточно. И мы построим свою независимую империю.
Сеул? Окей, я поеду в Сеул. Мне туда очень нужно, на самом деле. Я хочу заключить контракт с «Govsong Propeil» на свою фирму. И тогда на болте я вертел ваше наследство, батенька!
Поднимаю взгляд. Родион.
— Ты думаешь, брат, я не найду способ тебя утопить, если хорошо поищу? Я найду… — вздрагивают его ноздри. — Ты не святой. Лучше бы тебе послушать отца.
— Топя меня, не утони сам, брат. Я плаваю лучше!
Глава 35. Неуместные чувства
Мы едем на внедорожнике Демида. Следом едет машина охраны.
Я вспоминаю наше первое свидание, как мы сидели в его кабриолете. И как он швырнул букет Родиона на асфальт. Эта картинка больше не возмущает. Скорее веселит. Псих! Вспыхивающий синим пламенем лёд! И даже эта сомнительная его черта, отзывается у меня внутри симпатией. Ничего не могу с этим поделать.
Поджимая губы, чтобы не улыбаться, отворачиваюсь к окну. Сжимает моë бедро на мгновение. Не похабно, как Родион. Скорее поддерживающе, как тогда перед тем, как в него выстрелили.
Мои чувства взаимны! Это ничего не упрощает, к сожалению. Наоборот, сильно усложняет. Но натянутая внутри струна, мучившая меня всë это время, вдруг расслабляется. Я кому-то нужна и важна. Не просто кому-то, а этому сильному мужчине, который очень нужен мне! Это вселяет уверенность, так нужную одинокой беременной девочке. Ведь, несмотря на то, что я замужем, я ужасно одинока. Брат, конечно, всегда рядом. Но он совсем мальчишка. Ему и самому нужна защита и забота.
