из-за вашей похоти!
— Михаил Ко… — начал я.
— Я говорю! — оборвал он меня. — Я что, задаю вопросы, что выведать и гаденько обмусолить порнографические подробности ваших… хм… взаимодействий за закрытыми дверями? Или интересуюсь новыми фантазиями на данном поприще? Я спрашиваю, кто и в какой степени готов и будет нести ответственность за те последствия, что уже есть и еще вероятны в будущем.
— Есть? — насторожился я.
— Одна жаба старая… — начал брат, но Корнилов его снова жестко оборвал.
— Завуч школы, где работает Рубцова, видела вас обоих с девушкой в весьма недвусмысленные моменты, что уже запустило весьма гадкие слухи в школе, что очень возможно перерастут в неприятности, которые обернуться ее увольнением.
— Да в жопу тогда такую работу, где мы не можем ей обеспечить безопасность, — пробурчал я, раздосадованный в первую очередь на себя. Вот где были глаза, чтобы так спалиться? Где-где, ну там, где в рифму и сладко-тесно-влажно. Мозги мои уж точно там пребывают.
— Потрясающе эгоистичное и тупое, пардон уж за прямоту, заявление, Алексей. Не ожидал от вас. Хотя… почему же не ожидал? После того, как буквально недавно вы оба клятвенно заверили меня, что межличностные трения будут отложены до момента разрешения ситуации с безопасностью, прося не снимать вас с задания, а после сразу же нарушили свои обещания…
— Прошу прощения, но ничего подобного! — возразил Лекс. — Никаких трений между нами с того момента не было допущено, все личные моменты выяснены, точнее, оставлены в статичном состоянии как раз до наступления завершения опасной ситуации.
— А что касается ответственности за любые последствия — готовы нести ее оба. Степень — полнейшая со всеми вытекающими, — поддакнул я.
— То есть нести ответственность, по вашему, Бобровы, это посадить девушку дома, став причиной ее увольнения, и сделать исключительно вашей секс-игрушкой до той поры…
— Вот сейчас тормозите! — рявкнул я, а Лекс тоже шагнул вперед, набычиваясь. — Никакая Ксюха для нас не игрушка.
— Ну да, она отважная девушка, что готова вас грудью прикрыть от зверя меня, убеждая, что все сама и добровольно. Но вопрос ведь в том, готовы ли вы к тому же в ответ и насколько плотно это прикрытие будет, учитывая ваши весьма и весьма неоднозначные обстоятельства.
— Можете осуждать нас сколько угодно, но опять же, ни вас и никого другого это не касается, — уставился я на наго исподлобья.
— Осуждать никого не имею привычки. С откровенными мразями приучен бороться в этой жизни, а все, что происходит между взрослыми людьми на добровольной основе, меня не касается. В данной ситуации меня волнует только то, осознаете ли вы, что противостоять общественному мнению и защищать от этого девушку придется не сегодня-завтра-неделю, а по факту всегда? И когда наступят те самые «все вытекающие», упомянутые вами, Алексей, то как вы с этим будете справляться? А ваши близкие? И как же с вашим изначальным мне заявлением в офисе при знакомстве, о том, что не имеет привычки заводить постоянные связи.
— Оксана — это не связь, — решительно заявил брат, а я только и мог, что подтверждающе кивнуть башкой. — А все остальное… решать будем по ходу дела.
Корнилов помолчал, глядя на нас задумчиво.
— Вряд ли мне стоит читать вам лекции о том, как хрупки человеческие отношения в принципе, — вздохнув, произнес он. — А риск в таких, в которые вступили вы, многократно больше. Хотя… возможно, я как раз все неверно понимаю и он меньше. Именно для Оксаны, чья судьба занимает меня в первую очередь. Может, там, где ошибется один, исправит другой. В любом случае имейте в виду — за все спрос у меня будет с вас. Так, по Швецу: не вздумайте расслабляться и уповать на то, что травма ему как-то помешает пытаться снова достать Оксану. Тут, по всему выходит, случай чуть ли не клинический. Привлекать органы, имея в голове все варианты возможных исходов избавления от его притязаний, считаю неразумным и работающим против нас же.
— Полностью согласен, — поддакнул Лекс. — Заява сейчас — это повод в первую очередь к нам и явиться, случись с ним что внезапно.
— Меньше болтовни! — строго зыркнул наш уже, по сути, подельник. — Я на связи постоянно. В суперэкстремальных случаях возможно привлечение кавалерии из «Ориона», я с мужиками это порешал уже. И пойдемте, а то женщины там извелись небось, представляя, как я жру вашу печень.
Задерживаться Корнилов и Елена у нас не стали. Сходу, забив на наше ворчание, он заявил Ксюхе, что инициатива в нашем лицедействе была исключительно его и с него весь спрос. Потом мы в несколько напряженной тишине пообедали, и они отчалили. Сразу же напряженности стало в воздухе еще больше.
— Ну вот, теперь ты знаешь все, как есть, — не выдержав, каркнул я пару минут спустя.
— Да. Я — ваше задание, — кивнула Ксюха, опустив взгляд к кружке с остывающим чаем.
— Ты — моя девушка! — огрызнулся Лекс. — Я тебе же все сказал.
— Ты — наша женщина, — поправил я, наплевав на мимолетную гримасу брата. — Человек, что стал нам очень дорог, невзирая на обстоятельства нашей встречи.
— Вы ведь наверняка меня психопаткой изначально сочли, что одержима жаждой убийства, — задумчиво продолжила она. — А я вас считала уголовниками, людьми, чьи руки в крови. Вот как в это вписывается влечение? У нас все в порядке с головами?
— Если и не в порядке, то у всех троих, — ухмыльнулся мрачновато Лекс. — Потому как только я тебя увидел, мне стало вообще посрать, кто ты по жизни. Только бы заполучить под себя.
— Ну мне остается только опять повторить, как попке-дурачку, что все было полностью аналогично, — пожал я плечами. — Увидел — вставило. Так до сих пор и остается.
— Так до сих пор и остается, — вторила мне Ксюха, улыбнувшись, пусть и пока бледненько. — Полежите со мной? Оба. Пожалуйста.
Ну кто тут возразит или откажется? Она в этом нуждается — она это получает.
Зажатая между нами на старом скрипучем диване, Ксюха почти сразу стала засыпать. Всем телом сзади к ней прижался я, голову она умостить умудрилась на плече брата. Одну руку протянула за спину, находя мою, второй ухватилась за ладонь Лекса.
— Я очень испугалась, — тихонько пробормотала, не открывая глаз. — Я все еще так сильно его боюсь.
— Это закончится, Ксюх, — шепнул я ей на ухо, а брат только гулко сглотнул.
* * *
Задремав вместе с ней, я вскинулся, только когда брат осторожно выскользнул из ее объятий, встал с дивана и наклонился поцеловать. Ему на смену в клуб пора. Смотрел неотрывно на то, как его
