— Спасибо, ты лучший, — я уже улыбалась во все тридцать два зуба.
— Ты главное не забывай об этом никогда, — рассмеялся Саша в трубку. — Всё мне пора, до вечера.
— Ага, до вечера, — сбросила абонента.
Мужчины наивнейшие из созданий. Они считают себя сильными и продуманными. И никогда не берут в расчёт обиженных разозленных женщин. И в этом заключается их ошибка. Ведь нет ничего страшнее мстящей, а если еще и брошенной женщины, то мужчинам нужно опасаться в двойне.
А я дочь своей матери. Я не позволю топтать близкого мне человека в грязь. Пусть даже это делает другой близкий человек. В этой ситуации видно виноватых без выяснения обстоятельств. И, наверное, ещё не скоро прощу себе, то, что всегда считала, что отцу не повезло с женой.
Так потянулись долгие дни ожидания. Мы с Никой по очереди дежурили у маминой постели, помимо того, что и втроём сидели и общались на женские темы. Отца мы не подпускали к ней ни на шаг, и не общались с ним, хоть и знали, что он вернулся жить домой. Нас с Никой там не было, и это помогало нам избегать нежелательных встреч.
Я решила перевести оставшиеся вещи к Саше. Учитывая, что мама запретила переносить свадьбу, несмотря ни на что. Заверив меня, что она еще будет на ней танцевать. Я скоро стану женой Александра, значит, всё равно придётся перебираться к нему.
Дома царило запустение и тишина. Лишь молчаливые охранники сновали, в зад вперёд проверяя территорию. Но заброшенность людьми этого, когда-то уютного дома, была только видимой. Несмотря на то, что отсутствовал привычный запах сдобы, который всегда царил в этом доме, из кухни грациозной походкой выплыла папина любовница, всколыхнув во мне жажду убийства. А в мозгу пульсировала только одна мысль: «Как он посмел?»
— Здравствуй, эээ… Вероника? — видимо мой воинственный вид заставил женщину заблуждаться.
— Какого черта ты здесь делаешь? — прошипела я.
Блондинка брезгливо поморщилась, что-то непонятное проблеснула в её взгляде, а потом она видимо решила попытаться найти общий язык со мной. А так как думала, что я — это Вероника, для неё это было проблематично. Нет такого человека, который бы смог договориться с моей сестрой, по край ней мере, я его не знаю.
— Вероника… — начала, было, блондинка, но я её перебила.
— Аня!
В глазах папиной подстилки мелькнуло облегчение.
— Анечка, понимаешь, Кирюша решил пожить здесь, с вами. Беспокоиться о вашей безопасности. Хотя я не понимаю к чему? Дом просто жужжит как улей от количества охраны.
— Мне плевать на то, что решил отец. Он имеет право здесь находиться, всё же дом принадлежит ему. Я конкретно спросила тебя. Что ты тут забыла?
Блондинка выпрямила спину, задрав выше подбородок. Ни дать ни взять породистая лошадь. И с надменностью проговорила:
— Я надеялась, что мы подружимся, хотя бы с тобой?
— Надежда умирает последней, — злобно усмехнулась я.
Больше тратить на неё своё время я была не намерена. Твёрдым шагом отправилась в кабинет отца. Не постучав, толкнула дверь ногой, из-за чего та с громким стуком ударилась об стену, что-то упало, а я не зашла, я влетела в кабинет. Мне было плевать, что в этот момент отец давал указание кому-то из охраны. Я не собиралась задерживаться в этом доме ни на минуту дольше, чем займёт мой разговор с отцом.
— Как ты посмел притащить свою шлюху в этот дом? Неужели после всего, что ты сделал, тебе мало? Хотя, кажется, я начала догадываться, — злобно посмотрела я на отца, не обращая внимания на оторопевшего охранника. — Ты решил не разводиться, а овдоветь? Ведь это же так удобно, и не копейки на бывшую супругу, которую довёл до сердечного приступа тратить не нужно. — Заметив, что он собирается, возразить, в протесте подняла руку, решив закончить пока мой запал не иссяк. — Я думаю, ты знаешь, что с мамой все в порядке, и она идёт на поправку. Так вот, ноги ни будет нашей в этом доме! Я не позволю находиться маме в том помещение, где ты трахаешь свою бл@дь ни секунды. Так же как и сама здесь не останусь. Ты умер для нас!
Я резко развернулась и, не обращая внимания на попытки отца меня остановить, выскочила из дома и прыгнув за руль своего мерса, ударила по газам. Жала на газ еще минут пять, только потом сделала несколько глубоких вдохов, остановилась на обочине. Меня всю трясло от злости и негодования. Отлично понимала, что в таком состоянии вести машину глупо с моей стороны. Ведь если со мной что-либо случиться, маму может это добить. А если я дала самой себе обещание отгородить её от любых переживаний, то должна начать с себя. Заглушила мотор и, достав телефон, набрала хорошо заученный номер.
— Слушаю, жалуйся, — послышался усталый голос.
— Вот не нужно со мной подобным тоном, а то я думаю, что только и делаю, что достою тебя своими жалобами. Ты где вообще?
— На треке. В следующем месяце соревнования. Я должен победить и посвятить свою победу тебя, — усмехнулся в трубку друг.
— Если ты вытворишь подобное, то пресса задастся вопросом, почему на мне женится твой брат, — улыбнулась уже я, хоть и натянуто.
Разговоры на отвлеченную тему, были именно тем, в чем я сейчас нуждалась.
— Подъезжай на трек, расскажешь, что тебя так разозлило.
— С чего ты взял, что меня что-то злит? — наигранно весело сказала я.
— Ань, мы знаем друг друга всю жизнь. Кого ты пытаешься обмануть?
И в правду. На что я рассчитывала, звоня Диме? Он то, точно знает все оттенки моего настроения. Интересно, почему я не влюбилась в него? Задаваясь этим вопросом, я повернула ключ в замке зажигание и отправилась к другу.
Белый Kawasaki, скорее всего самой последней модели, с облаченным, в белый гоночный комбинезон, и шлем Димой, носился по зигзагообразному треку. Было видно, что мужчина пытается выжать все соки из двухколесной техники. Неподалёку от меня, на въезде стояло еще несколько мужчин, и переговаривались между собой, вроде бы на французском языке. Создавалось впечатление, что они комментировали действия Димы, внимательно за ним следя.
Я же оставалась в стороне, желая быть не замеченной. Присев одно из сидячих мест на трибуне, спокойно ожидала друга. Всё действо продолжалось ещё минут тридцать. Потом Дима подъехал к французам, и они еще долго что-то обсуждали. Я же французским не владела, и вникнуть даже в суть разговора не могла. За то время пока ждала Диму, внутренне успокоилась. Нет, ситуацию я не отпустила, и она всё еще меня заботила. Но уже отступила злость и бешенство на родителя. И к тому моменту, когда друг, уже переодевшийся в обычные джинсы и футболку присоединился ко мне, на моём лице было спокойствие и умиротворённость. Хоть и видимые, но были.
— Ну что, принцесса? — уселся рядом Дима. — Как там Анита?
— Идёт на поправку.
— Рассказывай, — бросил друг на меня многозначительный взгляд.
— Я была дома, хотела взять кое-что из вещей, … а он там с ней… — я запнулась, сейчас уже хотелось не рвать и метать, а реветь как маленькая девочка, чьи конфеты кто-то съел. — Я его не понимаю, Дима, — не смогла сдержать я слёз. — Неужели мама для него пустое место, раз он смеет так поступать?
Дима достал из кармана джинс платок и протянул его мне. Какое-то время, молча, смотрел на иностранных гостей, что возились с мотоциклом. Видимо искал подходящий ответ для меня.
— Я никогда не был в подобной ситуации. Ты же знаешь, что родители любят друг друга, и это видно для всех. Меня всегда поражали отношения Кирилла и Аниты, но папа постоянно утверждал, что если бы она ничего не значила для твоего отца, то он бы не женился. Сама знаешь, что Анита не единственная, кто залетел в своё время от твоего отца. И внебрачные дети у него есть, от которых он просто откупился в своё время. А Аниту он всегда выделял, ну так папа говорит. Взял её секретарём, причем своим личным, а ей тогда только восемнадцать стукнуло, и она из дома сбежала… — последовала небольшая пауза. — Я точно эту историю не знаю, тебе лучше все у родителей узнать.
