и сладкого аромата духов. Хочется сжать ее надутые губы и выдавить весь гель, или какой хреней они из накачивают?
— Вы здесь не скучаете? — продолжает она приторно-сладким голоском. — Не хотите присоединиться к нам? — коротко кивает в сторону столика откуда пришла, где на нас глазеют две пары глаз. Самая смелая, что ли?
Нимфа вопросительно изогнув бровь смотрит в мою сторону, негласно сообщая, мол она забила меня. Еще чего? Опоздала!
Ее многообещающее предложение, растворяется в нашем молчании. Похоже, не только у меня есть любимая, которой не хочется изменять. И когда я успел таким стать? Раньше бабы для меня было расходным материалом, а сейчас? Посмотри-ка как я заговорил?
— Я пас! — первым оживает кучерявый.
Миша медленно поворачивается ко мне и слегла, ошарашивает сказанным:
— А пошли ка мы лучше сожжем тачку твоего следака?
Челюсть чуть не роняю, честное слово. От него я точно подобного не ожидал. Сидит себе смирно тут, потягивая свою «нулевку», спортсмен, как я понимаю… и тут такое…
— Отличное предложение! — ударяю своим стаканом об горлышко его бутылки. — Валим.
— Извини, красивая, — не унимается кучерявый. — Меня дома малышка ждет. Перед выходом, она нацепила на меня трусы верности. Никак не снять.
— Идиот! — ржу с него.
— Да, Мих! Я поддерживаю твою идею, Арон. Пошли зажарим твоего следака. — Хлопает меня по плечу.
Под утро, еле передвигая ноги, я заваливаюсь в больницу, где лежит моя девочка.
От меня воняет бензином. Вид — хорошо потрепанный. Голова раскалывается. С губ не сползает блаженная улыбка.
Ювелирная работа, мать его. Ни свидетеля, ни одной камеры видеонаблюдения, но послание было послано.
Что сейчас начнётся? Вроде как я негласно подтвердил свою причастность с поджогу депутатика.
— Молодой человек! Стойте! Вы куда собрались? — пищит дежурная медсестра, когда я бреду на начищенному полу.
— Адамиди Валерия. Кажется, она в пятьдесят третей… но не факт… — стучу себе по лбу. — Кстати, в какой она? Не напомните? Я — нет…
Вот придурок!
— Время для посещений с девяти утра начинается. Я не могу вас пропустить в палаты. Сейчас пять утра! Вы в своем уме?
— Слегка нет.
— Я сейчас вызову охрану! — подскакивает с места, бегая по мне испуганным взглядам.
— То есть, вы меня не пустите к супруге?
— До девяти утра — нет!
Супруга… Как же приятно произносить это вслух. Моя супруга.
Блядь… что-то явно я перебрал. И Мишаню еще споил. Он и правда оказался спортсменом, который лет пять в рот ни капли алкоголя не брал.
— Хорошо, тогда я подожду здесь! — падаю в первое попавшееся кресло. — И не советую я вам вызывать охрану. Накостыляю им на раз-два. Толкните меня в девять, пожалуйста… — вынимаю из кармана телефон и кидаю его перед собой.
Веки становятся свинцовыми. Глаза закрываются и я проваливаюсь в бездну, где в царстве Морфея я окончательно безжалостно падаю на дно.
!!!!!! Есть опечатки, МНОООГОО!!!! Исправлю их в течении пары часов!! зато глава вышла очаровательная!)
Лера
Утро стало для меня беспокойным, тревожным. Я не люблю больницы. Я ужасно переживаю за ребенка, хотя понимаю, что своими переживаниями только усугубляю свое состояние. Мне тревожно из за Арона. Он вчера вечером вышел из палата и до сих пор не дал знать о себе. Я уже на грани, чтобы связаться с Яннисом и попросить друга, чтобы тот узнал что с его неугомонным братцем.
Но Яннису звонить так и не приходится, потому что Арон оказывается намного ближе. Перед носом, можно сказать.
Идя по холлу клиники я натыкаюсь на развалившееся тело в кресле. И все бы ничего, но в этом «теле» я узнаю отца своего ребенка. Вот так новости…
Мне кажется, я вмиг покрываюсь краской. От мизинчиков пальцев до корней волос на макушке, превращаюсь в одно сплошное красное пятна. Боже, как стыдно…
Что он здесь делает? Да еще и в таком неподобающем виде…
Замираю как вкопанная, не зная что делать. Может подойти и разбудить его? А может пройти мимо?
Черт возьми! Ну не могу же я оставить его здесь в таком виде.
— Арон! Эй! — выбираю первый вариант. Подхожу к нему в плотную и начинаю быть по колючим щекам. — Подъем!
Парень недовольно кривится, а потом неожиданно распахивает глаза. Цепкие пальцы окольцовывают мое запястья, сжимая мертвой хваткой.
— С-с-с… — шиплю от боли. Лучше бы я прошла мимо. — Аккуратнее!
— Привет, — его губы расползаются в улыбке, будто бы он только сейчас уловил кто перед ним. — Я скучал…
Он обхватывает мою талию и дергает к себе на колени. Понять то он понял кто перед ним, а вот где он находится, кажется не до конца осознает.
А еще от него жутко воняет бензином. Чем он занимался вчера ночью.
— Представляешь, меня к тебе не пускали. Им повезло, что я был в хорошем расположении духа.
— Молодец! Делаешь успехи! А теперь быстро поднимайся и иди за мной.
— Куда? Здесь так удобно… — утыкается головой в мою грудь. — Ты ахеренно пахнешь!
Что не скажешь от тебе!
Быстро оглядываюсь по сторонам и снова пытаюсь вразумить этого несносного мальчишку.
— Арон, пожалуйста… давай мы быстро уйдём отсюда. В палате нам будет еще удобнее, поверь мне!
Сейчас начла седьмого. Скоро начнут приходить врачи. Будущие мамочки уже вовсю ходят и сдают анализы. Я не хочу чтобы они застали подобную картину.
— Верю! — бурчит. — Веди меня. Уже начались часы приема?
— Нет!
— Ну и хер с ними!
Поднимаюсь на ноги и пытаюсь потянуть его за собой, но мне не сдвинуть эту груду мышц, если он мне не поможет.
— Арон, выспишься у меня в кровати! Вставай!
— Встаю, встаю, мамочка! Только не кричи! — хмыкает и качаясь, поднимается на ноги. Звонко шлепнув по ягодице, Арон обновляет меня и, спрятав руки в карманы, бредет по коридору в нужном направлении. Первым заходит в палату.
Как только я закрываю за собой дверь в палату, оказываюсь прижата к деревянной поверхности. Арон разворачивает меня к себе и схватив за лицо, впивается в губы.
Ощущаю на языке запах перегара. Он пил всю ночь?
— Я скучал, — рычит мне в губы, хаотично сживая меня. От сонного Арона ни осталось и следа. Черные глаза затуманены, губы слегка приоткрыты. Грудь ходит ходуном, будто бы он не может надышаться кислородом.
— Не думай, что ты можешь всю ночь шляться где попало, а потом приходит ко мне и заявлять, что скучал. Если скучал, ты бы не ушел отсюда.
Я не играшка! Он не будет мной играть когда ему вздумается. Если
