— Ты же его так любила, — шмыгнула носом она. — Всегда вертелась возле него, делала уроки в гараже, когда он возился со своей вечно ломающейся машиной, и преображалась, когда Слава возвращался с работы. Разве он мог разочаровать тебя и сказать, что поступил неправильно? Выпил немного, сел за руль, не заметил человека.
— Так это правда?! — охнула я.
— Сложно рассказывать любимым о своих неудачах. Вика, он побоялся тебя разочаровать.
Я всхлипнула, спрятала лицо в ладонях и попросту заплакала. Нет, он не мог! Только не мой папа!
Диван рядом прогнулся, скрипнул. Я ощутила чужие руки на плечах и собралась воспротивиться, да только вовремя уловила знакомый запах и поддалась Роме. Даже сейчас не могла поверить. Не хотела! Родные меня будто предали, исказив правду.
— Вика, это ведь не столь важно, — тихо проговорила мама, и мои бастионы рухнули. Внутри меня полыхнуло негодование, затмив разум. Я будто сорвалась с цепи, на которую посадила себя сама.
— Разве?! Неужели вы настолько мне не доверяете? Почему даже потом, спустя несколько лет, ничего мне не рассказала? Неужели до сих пор считаешь меня маленькой девочкой, которая не может отличить, что хорошо, а что плохо? По-твоему, я не смогла бы понять? Разве я бездушная тварь, которая не достойна правды?!
— Вика…
— Мама! — я вскочила. — Вы не смогли быть честными со мной тогда, так сделай это сейчас. Если отец виноват сам, то почему он указал на Ходоровых?
Она покосилась на Рому и тут же отвела взгляд. Я понимала ее. Признавать ошибки сложно — сама через это прошла. И все же.
— Если помнишь, Слава работал в охране, в офисе отца этого молодого человека, — мама кивнула в сторону мужчины и перевела дыхание. — В то утро его уволили, Вик. Я не знаю всех деталей, но у них пропали какие-то данные, и это сулило проблемы Ходоровым. Как и предполагалось, полетели головы. И первым, кого уволили, была охрана. Вика, у него висел кредит, я после операции проходила лечение, ты училась — деньги нужны были как никогда! Слава выпил, сел за руль и…
Оправдания. Стыдно признаться, но даже я к ним прибегала. Не зная правды, согласилась на глупую авантюру, продолжая тешить себя мыслью о мести.
— Мам, но причем здесь Рома?
Я сжала его ладонь, боясь услышать правду. Еще одну. Она ведь тоже ранит?
— Этот молодой человек был неподалеку. Думаю, Слава его не раз видел. Вот и разозлился, наврал, чтобы обелить себя хотя бы в твоих глазах. Вика, доченька…
Мама потянулась ко мне, но сейчас я была не готова к ее объятиям. А ведь только вчера ушла из родительского дома с улыбкой, надеясь на наше примирение.
Я не выдержала и пулей вылетела из квартиры, понимая, что в порыве гнева могу наговорить кучу непростительных слов. Выбежала на улицу и прижала ладонь к животу, глубоко втягивая воздух. Все обман! Моя жизнь — мишура, где даже родной папа оказался не тем, кем я его считала. Значит ли это, что они лгали мне всегда? Вдруг я не знала его вовсе?
— Девочка моя, тише, — нагнал меня Рома и обнял. — Не надо так убиваться.
— Ты не понимаешь! — следы градом полились из глаз. — Это был самый светлый человек во всем мире. Я им дышала. Я жила его мечтами и даже не допускала мысли, что виновным может быть он сам. Винила и ненавидела тебя… А он лгал! Понимаешь, он во всем мне лгал!
Меня трясло от обиды. Мой мир рухнул в одночасье. И его осколки теперь раздирали душу, вонзаясь в сердце и оставляя миллиарды болезненных ран. Нутро выворачивало наизнанку от простого осознания предательства самого близкого человека. Я ведь безоговорочно верила ему! Я чуть ли не боготворила его. Я воспринимала его самым-самым, а на деле получила…
Рома коснулся губами моего виска.
— Ты пропустила свой рейс.
— Да к черту его! — прошептала и прижалась к нему сильнее.
— Знаю, что не в тему, но как же Никита?
— Нет никакого Никиты, Рома! Нет. Я соврала. Увидела тебя с этой Анжеликой, разозлилась и…
— Налегла на шампанское.
— Не специально, — шмыгнула я носом, еще внутренне содрогаясь от обрушившейся на меня правды. — Хотя знаешь, бесполезную пьянку следовало перенести на сегодня.
Рома обхватил мое лицо ладонями, улыбнулся и сказал:
— Поехали домой.
Я снова разревелась. Все это время в моем сердце было столько ненависти и сомнений. Сколько раз между нами вырастала стена? Сколько раз я корила себя за слабость, боялась предать отца и топила собственные чувства в работе, в решении чужих проблем, лишь бы не думать о Ходорове? А он простил, искал, надеялся и ждал.
Я смотрела в карие глаза и не видела в них злобы. Только нежность.
— Прости.
— За что? Это ведь не ты на меня наговорила.
— Я поверила, понимаешь! Отталкивала тебя, хотя все это время…
В ногах не осталось сил. Я заметила неподалеку скамью и, сделав пару шагов, присела. Тяжесть в груди была настолько сильной, что вот-вот сердце разорвет от боли.
Рома опустился совсем рядом, снова обнял, позволяя бесшумно разрыдаться на его груди. Мне вдруг стало так тепло. Его молчаливая поддержка, ладони, ласкающие мои волосы, и сухие губы, невесомо касающиеся кожи — все это было дорого и желанно. Я не давала себе права даже думать о совместном будущем, но еще тогда, полгода назад, до дрожи в коленях хотела его присутствия в моей жизни. Чтобы каждое утро было похоже на сегодняшнее. Чтобы я просыпалась в объятиях любимого человека и чувствовала себя счастливой.
— Рома, — прошептала тихо, надеясь, что он не услышит свое имя.
— М?
Услышал.
— Я… Все это время я…
Он отстранился и взглянул на меня со счастливой улыбкой.
— Ласточка, если хочешь признаться в любви, то не тяни. Я и так заждался.
— Эй! Ты испортил момент!
Рома рассмеялся, вызвав и мою улыбку. А вместе с ними и слезы. Кажется, я полюбила его еще полгода назад, но до сих пор боялась даже себе в этом признаться. Теперь же не осталось преград.
— Ну вот, опять плачешь, — с укором произнес он, начав что-то искать в карманах.
— Люблю.
— Что? — в карих глазах мелькнуло удивление, которое тут же сменилось замешательством.
— Я люблю тебя, Рома.
— Ласточка… Так, погоди! А почему ты это говоришь в слезах? Моя девушка должна быть самой счастливой на свете!
— Я не твоя девуш… — мои слова прервал долгий поцелуй.
Казалось, от него должно было защемить сердце, но в итоге мне нестерпимо захотелось повторить вчерашнюю ночь. Чтобы раствориться в этом человеке. Ощутить его руки на своем теле, почувствовать нежные прикосновения губ к коже, вздрогнуть от тяжелого дыхания возле уха и услышать мое имя в самый волнительный момент. Наверное, Рома распознал мои желания, поэтому отстранился и спросил:
— Едем домой?
— Поехали, — прошептала и позволила увести себя подальше от родительского дома.
Я не знала, когда вернусь сюда и вернусь ли вообще, но сейчас мне хотелось только одного — исправить то, что сотворила со своей жизнью.
Глава 23. Роман
Вика все-таки улетела. На две мучительно долгие недели! И несмотря на то, что мы часто переписывались и созванивались по видеосвязи, это время показалось мне адом. Я боялся потерять свою Ласточку, боролся с ревностью к возможным ухажерам и готовился к встрече.
Сегодня, получив официальный отпуск, моя девочка возвращалась. Она мечтала вновь посетить приют, хотела заглянуть в квартиру, которую сдавала съемщикам, и купить свежего хлеба в магазинчике у нее под окном. Раньше я несомненно назвал бы ее жизнь существованием, а дом — дырой. Теперь же понимал, что в таких условиях проще найти настоящее богатство, ведь только в бедности обнажается натура человека. Получается, именно в стоге сена можно обнаружить иглу, которую будешь ценить до конца своих дней. Безусловно, это не означало, что я распродам свое имущество и выберу жизнь, полную вечных нужд. Привыкший к достатку, попросту не смогу сделать это. Однако полученный опыт останется со мной навсегда. Как и Ласточка. Нет. Особенно Ласточка!
