Мне с джемом, — нарушает он молчание, — люблю, знаешь, сладенькое…
— Жопа слипнется, Каз, — слышится сбоку еще один мужской голос, тоже знакомый. Сегодняшней ночью именно этот мужчина урезонивал Каза после его неосторожных слов в мой адрес.
Я поворачиваюсь, смотрю на вновь пришедшего, такого же высокого и крепкого, как Каз и Хазаров, но, в отличие от них, светловолосого, этакого викинга с длинными, зачесанными назад волосами, сейчас слегка влажными после душа, вероятно, и маленькой бородкой, буквально вчера еще бывшей небритостью.
В целом, он очень круто выглядит, наверно, нравится женщинам…
— Меня зовут Ар, — представляется светловолосый, улыбаясь так, что невольно тянет улыбнуться в ответ. Приятный такой, располагающий к себе.
— Это тоже прозвище? — спрашиваю я, подмечая, что невольно смягчаю тон. Вот она, сила улыбки…
— А? — удивленно моргает он, — не-е-е… Это коротко от Артур.
— А Каз? — киваю я на его приятеля, до этого спокойно попивающего кофе, но после моего вопроса настороженно нахмурившего брови.
— Ар, только попробуй… — тихо рычит он, причем, вообще не шутит, я даже напрягаюсь и делаю шаг к холодильнику. В конце концов, надо смириться с тем, что сейчас буду готовить завтрак для голодных гостей Хазарова… А то как-то странно будет, если Каз пьет кофе, приготовленный мной, а Ару я в этом откажу. Объяснять, что меня никто не спрашивал, когда чашку забирал, точно не стоит…
И вообще, надо быстро все сделать и уйти уже отсюда, а то какая-то неправильная ситуация получается… Хазарову, как мне кажется, не понравится, что я разговариваю с его друзьями, он прошлой ночью был недоволен тем, что они говорили про меня.
Между тем, Ар, нисколько не смущаясь серьезного предупреждающего взгляда приятеля, с удовольствием сдает его:
— Каз — это тоже сокращение. — Он делает паузу, словно не слыша тихого злобного рычания Каза, и продолжает, — от Казимир.
А вот это прямо неожиданность.
Не удерживаюсь, смотрю с удивлением на темноволосого, носатого, крайне брутального Каза. Я бы могла понять, если б это было прозвище, например, указывающее на его национальность или внешний вид… Вполне экзотичный. Но вот то, что его Казимир зовут…
— Интересное имя, — киваю вежливо, и Каз раздраженно сверкает взглядом на меня, а затем на своего предателя приятеля. Чувствуется, что имя свое он не любит и избегает называть. — Ваши родители из Польши?
Ну а что? Поддерживаю разговор, пока делаю еще одну чашку кофе.
В этот раз очень рассчитываю, что себе, потому что вторую спокойно заграбастывает довольный, как слон, Ар.
— Не знаю, — сухо отвечает Каз, — я их не видел.
Моргаю удивленно, смотрю на Ара, а тот спокойно поясняет:
— Детский дом. Мы там и познакомились.
Не знаю, что ответить, а потому просто киваю.
Бывает.
Как мы тут собрались-то все, под одной крышей… Даже странно.
Чтоб занять время, делаю еще тосты, на автомате накрываю на стол, достаю из холодильника ветчину, сыр, джем и масло.
И мужчины совершенно спокойно все это принимаются есть, нисколько не стесняясь, с большим аппетитом.
Словно частенько тут вот так сидят и завтракают после ночи возлияний и разговоров…
Хотя, наверно, так оно и есть! Неизвестная мне любительница странных травяных сборов, Михайловна, их и кормит, похоже.
А сегодня ее почему-то нет… Зато есть я, тоже, получается, прислуга. По крайней мере, именно так меня обозначил ночью Хазаров.
Почему-то догадка эта не вызывает отторжения, хотя уж кем-кем, а прислугой я никогда не была и не собираюсь…
Но как-то все так размеренно, логично происходит: утро, завтрак, голодные мужчины… Только хозяина дома не хватает. Где он, кстати?
Но спрашивать я, естественно, не собираюсь, просто молча жду, когда приготовится кофе, планируя взять кружку и побыстрее уйти с кухни.
Позавтракаю потом, черт с ним. Ванька как раз проснется, ему овсянку сделаю… Или яичницу. Сейчас смысла нет, эти проглоты все сожрут, а готовить именно для них я не нанималась.
— Пацан спит еще? — спрашивает Каз, похоже, чуть успокоившийся после устроенного приятелем насильственного каминг-аута, и с аппетитом хрустит приготовленным мной тостом.
— Да, — киваю я.
— Ему в школу же?
— Нет. Каникулы.
— Точно…
Мужчины переглядываются, кивают понимающе друг дуруг, а я делаю вывод, что своих детей-школьников у них пока что нет.
— Чем заниматься планируешь, нянька? — не унимается Каз, а я пожимаю плечами, не зная, что ответить, потому что неизвестно, что именно рассказал про меня Хазаров своим приятелям. Да и вообще… Много вопросов.
— Много вопросов, — раздается сбоку голос Хазарова, я чуть вздрагиваю, торопливо ставлю уже готовую чашку с кофе на стол.
И с легкой обреченностью смотрю, как хозяин дома, судя по влажным волосам, только что принимавший душ или плававший в бассейне, идет к столу, садится… И забирает себе мой кофе, конечно же!
Вздыхаю, поворачиваюсь и загружаю в тостер еще одну порцию хлеба.
— Привет, Хазар, — как ни в чем не бывало, здоровается Каз, словно не его только что жестко осадили, — твоя нянька нас кормит.
— Вижу.
Ох, а чего так злобно-то?
Я не оборачиваюсь, трусливо делая вид, что полностью поглощена готовкой, но взгляд жесткий на себе чувствую, и тон, крайне недовольный, воспринимаю.
Хазарову, похоже, не нравится, что я тут с его друзьями общаюсь. Или думает, что я тут какие-то секреты его выведываю? Потому и злится?
Ну так моей вины в этом никакой! Они сами пришли, сели и жрут мои бутеры и пьют кофе, который я для себя готовила!
— Слышь, Хазар, — вступает Ар, — я тут пробил…
— Потом, — осаживает его Хазаров.
За спиной наступает тягостное , для меня по крайней мере, молчание. Я больше чем уверена, что мужчины переглядываются, решая, что мне лишняя информация ни к чему.
Да и хрен с вами! Не больно-то и хотелось!
Поворачиваюсь, ставлю перед мужчинами еще одну порцию поджаренного хлеба, делаю себе кофе. Еще раз.
— Нянька, а можешь омлет, там, сварганить? — спрашивает Каз, наглея окончательно. Все же, какой-то у него инстинкт самосохранения избирательный… Я бы, например, не стала сейчас стараться подействовать на нервы Хазарову, и без того отчетливо недовольному увиденной картиной. Но эти трое, похоже, привыкли таскать друг друга за усы.
Прежде, чем я успеваю
