сном. Не верится, что вот она я — Елена Демидова, прилетела в Москву, стою здесь и через несколько минут буду давать интервью.
— Мама!
Оборачиваюсь. Мальчишки сидят на первом ряду. Илья показывает палец вверх и улыбается.
— Мам, всё будет хорошо!
Киваю ему. Ваня тоже показывает большой палец вверх. Их поддержка так трогательна и дорога.
— Приготовились, — командует режиссёр.
— Елена Александровна, — зовёт меня ведущая. И приглашает на площадку. Двигаюсь словно во сне. Хочется запомнить каждое мгновение. Сажусь в кресло.
Меня представляют. Беседа длится почти час. Я с удивлением отмечаю про себя, что голос у меня звучит уверенно. Хотя внутри, кажется, всё дребезжит и трясётся от волнения.
— И последний вопрос, — девушка улыбается. — Ваши романы выделяются среди остальных реалистичностью, но особенно выделяется ваша самая первая книга. Честно признаюсь, плакала вместе с героиней. Вот честно. Как вам это удаётся? Передавать так чётко эмоции.
— Сложный вопрос. Не знаю, как это объяснить. Я как будто вижу фильм и просто описываю происходящее.
— Значит, нет никакого голоса, который диктует, а вы записываете?
— Голосов точно нет, я проверялась.
Мой ответ вызывает смех на площадке. Ведущая жмёт мне руку, и мы прощаемся.
Вот и подошёл к концу мой звёздный момент. Пролетел так быстро, я даже не заметила. Настроение отличное, душа поёт.
Илья и Ваня подбегают ко мне на перегонки и едва не сносят с ног.
— Мам, ты так классно говорила, — хвалит меня Илья.
Он всегда ведёт себя слишком по-взрослому, хвалит, поддерживает. Настоящий маленький мужчина. Ваня же чаще молчит, но его лёгкие прикосновения говорят о многом.
— Ну а теперь, куда скажете, туда и пойдём. Предлагайте.
— Я хочу в такое место…там как в космосе, — просит Илья.
— В планетарий?
— Да, да. Мы ещё рекламу про него смотрели.
— Хорошо. Сходим. А ты Ваня куда хочешь?
— А я в аквариум большой хочу.
— Океанариум.
— Ой, да. Перепутал.
— Тогда надо поспешить, чтобы везде успеть.
Вызываю такси до планетария. Хочется успеть везде, но пока доезжаем, теряем много времени. Карты звёздного неба, экспозиция Земли, история нашей планеты так затягивает ребят, что мы теряемся во времени. А нижний уровень поражает нас экспозицией вселенной. В затемнённом зале сияет звёздное небо, создавая ощущение безграничности Космоса. Это настолько захватывающе, что не передать словами.
Выходим из Планетария уже вечером.
— Ребята, если вы не против, может, поедем в гостиницу. А завтра с новыми силами уже в Океанариум?
Мальчишки соглашаются. Тоже устали и есть хотят.
Уже позже вечером перед сном Илья подходит ко мне и, заглядывая в глаза, спрашивает.
— Если завтра папа приедет, вы не будете ругаться?
— Нет. Не будем. Не переживай.
— Я не хочу, чтобы вы ругались.
Заставляю себя улыбнуться.
— Я тоже не люблю ругаться, ты же знаешь.
— Знаю, мам. Я тебя очень люблю.
Обнимает меня, прижимается щекой к груди. Целую его в висок.
— Почему мы не можем жить как раньше? С папой? — внезапно огорошивает меня вопросом. Он до этого не говорил об этом.
— Потому что мы с папой решили, что нам лучше жить отдельно. Он хочет жить за границей. А я не хочу.
— Я читал, что в Новой Зеландии очень красиво, мне бы хотелось съездить к нему.
— Ну может, когда подрастёшь.
— Правда?
— Правда.
После слов сына не могу уснуть. В голове крутятся слова Ильи и в груди колет иголками. Я уже думала, пережила эту боль, но она будто ждала удобного случая и сейчас вновь начинает меня мучать.
Хоть мы с Кириллом и не разговариваем, но каждый раз когда он разговаривает с сыном, у меня сердце замирает.
А когда начала вести блог и выкладывать сторис, первый кто их просматривал был Кирилл. Я и вела-то блог по большому счёту для него. Мне хотелось, показать, что у нас всё хорошо. Что я не страдаю и не плачу. Что многого добилась. Хотелось доказать ему, что он был не прав, когда отказался от семьи. А потом это вошло в привычку. И когда бы я ни выложила новое сторис, первым всегда смотрел Кирилл. Но он ни разу не написал, не позвонил. Наверно, такого человека уже никогда не исправить. Он как массивный дуб, который крепко стоит на ногах и не умеет склоняться, в отличие от молодых гибких деревьев.
Заставляю себя думать о другом, о своих достижениях, о сегодняшнем интервью, но мысли раз за разом возвращаются к Кириллу. А что, если он действительно приедет?
Так и засыпаю с мыслями о Кирилле.
А утром с трудом разлепляю глаза, но раз обещала, надо ехать. Завтракаем и едем в Москвариум.
Здесь у Вани горят глаза, он ведёт нас на интерактивную выставку. Многое рассказывает сам. Успеваем на водное шоу, а как завершение посещаем аквариум. А я хоть и старше мальчишек, сама никогда не была в Москвариуме.
— Мама, мама смотри, — Илья показывает пальцем в направлении акулы, которая медленно проплывает мимо нас.
Я наблюдаю за стайками ярких рыб, когда чувствую на себе чей-то взгляд. Ощущаю кожей, как за мной следят. Учащается пульс. Меня бросает в жар. В метрах пяти перед собой вижу Кирилла. Он наблюдает за нами с привычным спокойствием и выдержкой. Такой холодный, загорелый. Ему самое место среди холодных рыб, почему-то приходит в голову мысль. Подходит медленно, неслышно, словно хищник на охоте.
— Привет, — произносит одними губами.
Киваю. Почему-то в горле першит и ничего не могу сказать.
— Папа! Ты приехал! — вскрикивает Илья и несётся навстречу Кириллу. И я завидую сыну, что он может вот так легко подбежать к нему и обнять. Первый порыв именно такой, но мы продолжаем стоять с Ваней, наблюдая за тем, как Кирилл подхватывает Илью и прижимает к себе. Я даже не думала, что Илья так сильно скучал по отцу. Мы мало говорили об этом. После нашего развода Илья не замкнулся и не отгородился от меня. Даже в общении ничего не изменилось. Но сейчас, глядя на них, удивляюсь какой он сильный мой мальчик. Всё держал в себе, чтобы не расстраивать меня.
Кирилл подходит к нам, опускает сына на пол, подаёт руку Ване.
— Привет! Как дела?
— Всё хорошо, — отвечает он.
Ваня жмётся ко мне, но руку протягивает и здоровается.
Понимаю, что надо что-то ему сказать. Может, спросить как дела. Это ведь всего лишь проявление вежливости. Но не могу выдавить из себя ни слова и не могу отвести от него взгляд. Он, кажется, стал шире в плечах и немного похудел. На
