— Сын? Ты спишь? — из динамика раздаётся возмущённо-удивленный голос матери. — Время двенадцать часов дня! У тебя все так плохо или ты там совсем уже края не видишь?
— И тебе доброе утро, мамочка! — саркастически хмыкаю и пытаюсь покрутить головой. Почти не болит. Хороший, значит, коньяк был.
— Нет, Сергей, утро — это восемь часов, а сейчас-уже обед! Так ты не ответил на вопрос! — повторяет требовательно.
— Буквально до вчерашнего дня все было очень, очень хреново, а теперь — все хорошо, — говорю честно. — Открой бутылочку, помяни своего друга старинного.
— Серёжа… — тихо сникает, — а иначе… (о, Господи) нельзя было?
— Нет, нельзя, — говорю устало и немного агрессивно.
— Ох, мальчики… — я слышу, как она садится на диван. — Может быть, ну ее эту Россию? Приезжай. Девочку тут себе найдёшь, внуков мне родите. А с твой хваткой везде заработаешь.
— Нашёл я уже, мам, — говорю уверенно, радуясь смене темы. — И ты теперь к внукам сама сможешь приехать спокойно.
— Какие внуки, сын? — переспрашивает удивлённо и строго. — Ты же развёлся!
— Влюбился, — ухмыляюсь. — Она чем-то на тебя похожа. Создаёт проблемы и выживает исключено благодаря моральным принципам.
— Хм… — задумчиво тянет мать. — Она уже беременна?
— Пока нет… Но будет.
— Ровесница? — продолжает мать допрос.
— Ей восемнадцать…
— Да она же совсем ребёнок! — восклицает шокировано, — А родители уже в курсе выбора своей дочери? — интересуется ехидно.
— Ты так говоришь, как будто я у тебя самый хреновый, — вздыхаю в ответ. — Нет у неё никого.
— В смысле нет?
— Ну вот так, — отвечаю уже нехотя. — Она из интерната. И у нас очень забавная история знакомства, но расскажет тебе ее сама Соня.
— А ты уверен, что… — мать начинает скользкий денежный вопрос робко и издалека.
— Я уверен, мам, — отвечаю, давя интонацией. — Потому что она вообще не понимает ценности больших денег. Не знает, что делать с суммой больше месячной зарплаты. Не разбирается в марках машин, одинаково делит пополам жареную картошку и элитные десерты. И если я не придумаю, как вернуть ее доверие и абсолютно щенячье восхищение, то рано или поздно она повзрослеет и уйдёт. Вот тогда внуков тебе точно не видать!
Заканчиваю свой монолог на повышенном тоне и несколько секунд слушаю в трубке тишину.
— Мам… — зову, потому что в какой-то момент мне даже кажется, что связь прервалась.
— Тогда не давай ей быстро повзрослеть… — моя родительница отзывается подозрительно севшим голосом. — И, может быть, я действительно приеду… Так, все, — тут же встряхивается. — Где она? Я хочу познакомиться.
— В институте, наверное, — смотрю на часы, — давай вечером созвонимся по видеосвязи. Соню подготовлю к знакомству.
— В восемь, — решает мать. — Я как раз вернусь с мастер-класса по маффинам и капкейкам. Меня пригласила соседка.
— Хорошо, — просто соглашаюсь, решая не уточнять на только что проснувшийся похмельный мозг разницу этих определений.
Отключаю звонок и первым делом заказываю Соне большой букет роз на вечер. Я обещал ей, что цветов будет много. Теперь, наконец-то у меня есть на это силы.
Обсудив детали с курьером, плетусь в душ, чтобы встретить свою девочку в нормальном виде.
Пора завязывать с шокированием неокрепшей психики и начинать налаживать нормальную жизнь.
Наливаю себе кофе, делаю пару бутербродов и падаю на кухонный диван, собираясь разгрести за завтраком ещё и почту. Но не успеваю я сделать первый глоток из кружки, как телефон загорается звонком с незнакомого номера.
— Алло, — отвечаю на вызов.
— Сергей Валентинович, добрый день. Вас Ярцева беспокоит из центра репродукции.
— Слушаю… — напрягаюсь, вспоминая, что Соня сегодня собиралась идти на приём.
— Вы просили позвонить вам лично, после визита Софьи Чудной, — голос женщины звучит с отстранённым раздражением.
— Говорите… — подгоняю ее.
— Депозит открытого счёта не покроет всех расходов на прерывание беременности. И раз уж ваша пара приняла такое решение, то я бы рекомендовала не уезжать домой, а оплатить ещё стационар на пару дней.
— Какое прерывание? — воздух застревает в горле, а спину сковывает судорогой.
— Девушка сказала, что вариант вынашивания беременности вы не рассматриваете. — Напрягается голос женщины ещё сильнее. — Если для вас, Сергей Валентинович, новость о беременности стала сюрпризом, то настоятельно рекомендую вам не запрещать девушке процедуру. Хотите ребёнка — уговаривайте, просите, или в противном случае она все равно прервёт беременность, но с большим риском для здоровья.
«Какого, нахрен здоровья!? Какое прерывание?» — только мой временный шок спасает врачиху от отборного и трёхэтажного.
— До свидания… — выдавливаю из себя, и понимая, что говорить больше не в состоянии, опускаю трубку от уха.
Внутри меня закипает что-то очень страшное, сильное, болючее… Оно поднимается, как пена, из горлышка бутылки. Давит на уши, рубит пульсом, душит, заставляет глотать ртом воздух и, наконец, взрывается совершенно неконтролируемой вспышкой агрессии.
— Сууука!
Телефон улетает в стену. Кружка с кофе падает на пол и растекается темным месивом из осколков и гущи.
Я убью тебя, маленькая дрянь! Пристегну к батарее.
Выносишь, родишь и только тогда пойдёшь отсюда на хрен!
Мляяя…. Я съезжаю с дивана на пол и обхватываю голову руками, потому что надо взять себя в руки и начать думать.
Думать, мать твою, Северов! Потому что ты отвечал за неё, когда делал женщиной. И это ты можешь спокойно отключаться из отношений, как равнодушная скотина, а она не может.
Адреналин накатывает новой ослепляющей волной, и я в психе луплю диван.
Не позвонить даже. Экран телефона разбит в мелкую паутину.
Что вообще можно сказать девочке в этой ситуации?
«Ты извини, но мне так вставляло брать тебя без резинки, что тебе теперь придётся рожать. Как это почему? Потому что, млять, это мой ребёнок! И я так сказал!»
Долбаное дежавю…
Да, черт! Один раз реальный косяк только был. Утром.
Но я был в отключке. Действовал на инстинктах. И слишком долго хотел девочку и ждал. Извела меня просто.
Стремно вышло. Эгоистично. Но я не верю, что она не понимала, что делает. Очень понимала. Хотела. Отдавалась. Как мужика своего и хозяина признавала.
«Аааа!» — наношу еще несколько ударов по дивану.
Это она тебя придумала, Северов. Идеального. Так смотрела, что ты сам в это поверил. А к настоящему оказалась не готова. Хотя…
К какому настоящему? Который заставляет ее проглатывать постоянные тени наличия других женщин? Который возвращается за полночь в отвратительном настроении и невсегда трезвый? Согласен, может быть, с ее стороны это именно так. Но это не так!
Настоящего меня именно она откопала. Заставила отдавать то, что гораздо ценнее денег: чувства, воспоминания, боль… Для неё захотелось быть живым.
А теперь, Сонечка, почувствуй и прими мою ущербную и совершенно на первый взгляд несъедобную заботу о себе.
Пожалей. Мне первый раз так сложно с женщиной, нестерпимо остро и…
Я абсолютно обнажён и бессилен перед тобой без своей жести.
Нет, теоретически посадить тебя в золотую клетку до родов — это не проблема, но тогда мне останется только умереть под твоей дверью. Ибо это конец. И зачем тогда рождаться этому ребёнку?
В прихожей щёлкает замок и слышится стук каблучков.
Пришла…
Прикрываю глаза и стараюсь затушить все свои злые куражи. Ими ничего не добьёшься.
Встаю и, слегка покачиваясь от только что пережитого эмоционального шока, выхожу к Соне.
— Привет! — говорю ей в спину.
Вздрагивает, снимая пальто и оборачивается.
— Привет, — пытается улыбнуться, но по глазам сразу видно, что плакала. — Не ожидала, что ты дома.
Совершенно невозмутимо проходит мимо меня в ванную и включает воду.
Меня снова накрывает.
Я открыл в тебе чудовище, моя девочка? Или так сильно обидел, что плачешь ты где-то, в ко мне приходишь и улыбаешься.
