– Вась, а может, к черту эти шторы? У меня дома новые висят.
– Ты хочешь сказать…
– Переезжай ко мне. Прямо сегодня. Сейчас. Я помогу тебе собрать вещи. Только самое необходимое.
– Так скоро? – Мысленно я уже визжала от восторга и кидала в сумку все, что на глаза попадается, но в действительно же немного испугалась. – Ты уверен?
Мирон приподнял голову и посмотрел мне прямо в глаза.
– Я уверен, что всегда хочу быть с тобой рядом. Засыпать и просыпаться. Ты этого не хочешь?
– Хочу. Конечно же хочу. Но…
– Нет никаких но, Василиса. Я не позволю им быть. Запрещаю.
Господи, от этой уверенности у меня голова кругом. Еще несколько часов я радовалась тому, что мы с Мироном вместе. А сейчас я уже представляю, как буду рассказывать родителям о том, что переезжаю к парню.
Ой. Родители!
– Надо позвонить папе. – Не видя себя в зеркале, точно знаю, что в глазах моих читался испуг. – Маме. Тете Тусе сказать. А еще Лее. Она же…
– Тш-ш-ш, – его палец замирает в сантиметре от моих губ. – Успокойся. Я сам поговорю с твоим отцом.
Что?
– Нет. Я сама хочу. Понимаешь, он от меня должен это услышать. И у тебя как раз будет возможность спрятаться в каком-нибудь бункере. Я спасу тебя от его ярости.
Я смеюсь, представляя реакцию отца.
До крови не дойдет, но мата будет много.
– Не придумывай. Он нормально воспримет новость о том, что его дочь теперь со мной.
Тут да. Мирон прав. Папа его обожает. Но его точно добьет новость о том, что я перееду жить к парню.
– Спорим, что теплого приема не будет? – хихикая, протягиваю ладонь.
– Вась, я тебя люблю, поэтому любой прием переживу.
Сердце выпрыгивает из груди.
– Взаимно, Корнеев, – спустя секунду немого молчания выдаю я.
– И все? Взаимно? Так просто? Вась, мне этого мало.
– Нет. Не все. Я… – Так, Василиса, соберись. Самый классный парень в мире сказал тебе три прекрасных слова, не тупи, пожалуйста, сейчас. – Конечно, я тоже тебя люблю.
Мирон улыбнулся.
– Тогда я готов спорить с тобой на что угодно.
О, да-а-а.
Пари на мажора было.
Теперь намечается пари с мажором. С моим мажором.
Я немного нервничаю, выходя из машины Мирона. Подъезжая к кафе, я увидела в окне Лею, одиноко сидящую за столиком, и на душе сразу же так тоскливо стало, хоть бери и вой.
Когда она позвонила ночью, предложив встретиться, я готова была сорваться в ту же секунду. К черту все недопонимания, я забыла наш последний с ней разговор. Просто вычеркнула его из памяти, считая, что дружба важнее всего.
– Пойти с тобой? – доносится до меня голос Мирона. – Гуляева «обрадуется».
Я не стала рассказывать ему про наш с подругой конфликт. Зачем? Не было смысла. Мы ведь во всем обязательно разберемся, и Мирон никогда не сможет назвать Лею плохой подругой, которая не поняла и не поддержала в одном важном моменте.
– Если ты пойдешь, то у нас не получится перемыть все твои кости.
Мирон ухмыляется, будто я сказала что-то смешное.
– Отмой одну и возвращайся. Я тебя здесь подожду.
Киваю, потому что спорить не хотелось.
Войдя внутрь, я сразу же отыскала глазами Лею. Опустив голову, она разглядывала свои руки и, словно почувствовав мой взгляд, обернулась и застыла.
Да, я ее очень понимаю.
У самой ком в горле застрял. Хотелось побежать к ней и обнять, но что-то сдерживало. От чего выть захотелось еще сильнее.
Надо собраться.
Подруге в разы труднее и сложнее, чем мне.
– О, ты кофе заказала, – присаживаюсь, улыбаясь во весь рот. – На дороге така-а-ая пробка. Еле объехали.
– Васька, прости меня, – почти прокричала Лея. – Прости, пожалуйста. Я такая дура. Вместо того чтобы попросить совета, вылила на тебя всю желчь. Не знаю, что на меня нашло. После каждого слова пыталась себя остановить, но не могла. Понесло, а у меня, как оказалось, совсем нет тормозов. Самой плохо было, я еще и тебе плохо сделала. Клянусь, мне очень-очень стыдно. Как только в такси села, сразу же хотела назад вернуться и попросить прощения.
– Почему не вернулась?
– Страшно стало, Вась. Столько слов, столько обвинений… Только через час набралась храбрости позвонить тебе. Когда ты не ответила, я думала, все. Конец. К тебе поехала. Всю дорогу проговаривала, как извиняться буду. Я так испугалась, что ты больше не захочешь со мной дружить.
– Все хорошо, – беру ее за руки. Пальцы такие холодные. Ледяные. И это, когда такая жара на улице. – Я не злюсь. Честно. И тогда не злилась. К тете Наташе поехала, а там телефон сел.
– Я знаю. Слышала, как Мирон с мамой разговаривал.
Удивилась я так, что Лея сразу заметила.
– Да, мы с ним у тебя дома столкнулись. Когда я ему сказала, что ты из-за меня пропала, подумала, что он меня убьет. А он успокаивать начал. Представляешь? Говорил, что мы с тобой во всем разберемся и что он обязательно тебя найдет.
– Он не говорил.
– Это я его попросила, – тут же заверяет подруга. – Не хотела, чтобы вы обо мне вспоминали при встрече.
Пришло время коллективных слез.
– Мир? – выставляю палец вперед, как в детстве.
Вместо того чтобы повторить за мной, Лея подскакивает и, сев рядом, обнимает меня.
– Вась, спасибо. Так было страшно, пока сидела здесь одна. Я же без тебя не смогу. Корнееву придется потесниться. Стану пятой лапой в вашей паре.
– Он будет счастлив, – смеюсь, и мы обе знаем, что я вру. – Расскажешь, что тогда у тебя произошло?
Подруга тяжело вздохнула.
– Суханов – идиот. Вот что произошло. Обозвал меня избалованной истеричкой. Потом добил, мол, ему надоело за мной бегать и он умывает руки. А я ведь не просила бегать за мной. Вел бы себя как нормальный парень, мне бы не пришлось истеричкой быть.
– Может… Когда-нибудь поговорим о вас?
Мне показалось, что девушке надо выговориться.
После этого всегда становится немного легче.
– Давай не сейчас. Не хочу о нем вспоминать, да и… Мирон твой на подходе. – Выпрямив спину, Лея смахнула слезинку с щеки. – Корнеев, сразу говорю, за дружбу я буду бороться. Не будешь отпускать Ваську ко мне, я к ней приклеюсь. Или перееду, что еще хуже для тебя.
Брови Мирона приподнимаются.
– Ладно, забирай свою красавицу. Мы с ней потом встретимся. Да? – с надеждой спрашивает она.
– Конечно. На новоселье.
– Ты переезжаешь? – охает она.
– Да-а-а. Вещи в машине. – Наклоняюсь к подруге и шепчу: – Я тебе потом все расскажу.
Лея понимающе кивнула.
– И как? Все мои кости теперь чистые? – поинтересовался Мирон, когда мы шли к машине. – Наговорились? Я больше ждать не мог.
– Ага. Самые чистые из всех чистых. Икотой не страдал, пока ждал меня?
– Уши горели. Считается?
Останавливаюсь и неожиданно для самой себя прижимаюсь к парню, тут же чувствуя его руки на своей спине.
– Что такое? Вась, только не говори, что вы с Гуляевой опять на что-то поспорили.
Молчу и не спешу с ответом.
– Василиса?
Какой нетерпеливый. Надо успокоить парня.
– Если я в будущем и буду спорить, то только с тобой. Обещала же.
А я буду.
Точно знаю.
Эпилог.
POV Мирон
Василиса нервничает. Ее выдает звонкий голос, нервные движения рук и то, как она постоянно кусает губы. За то время, что мы живем вместе, я успел хорошо узнать эту девчонку. Например, сейчас она борется сама с собой. С желанием дождаться и обнять родителей или же бросить всех собравшихся гостей и сбежать из этого дома.
Она не подает вида. Помогает моей матери накрыть на стол, о чем-то шепчется с подругой, но ее напряжение я вижу даже с другой стороны комнаты.
– Ты как? Нервничаешь? Коленки трясутся? – отвлекаясь от разговора с отцом, Назар разворачивается ко мне.
Самый популярный вопрос этого месяца. Все с ума стали сходить, после того как Мамаевы сообщили нам дату своего прилета.
