пульс.
Мне все это не нравилось. Очень сильно не нравилось. Я чувствовала себя вполне сносно, а вот в его слова про Влада почему-то не поверила.
– Где он?
– Господин Сотников? – доктор распрямился. – В клинике. Только в другой.
– Почему в другой? – подорвалась я на постели. Какое-то странное, смутное чувство в груди не позволяло расслабиться. – Вы что-то скрываете от меня!
– Оксана Николаевна, успокойтесь. Вам нельзя волноваться. Да и нет повода.
– Почему в другой? – повторила я вопрос, игнорируя его слова. Успокоиться я смогу, лишь когда буду уверена, что с Владом действительно все в порядке.
– Ну как, почему, – он снова улыбнулся, глядя на меня, как на неразумного ребенка. – Владислав Романович в частной клинике. С первоклассными специалистами.
– Почему??? – выкрикнула я в третий раз. Стало по-настоящему страшно. Ведь если с человеком все в порядке, зачем ему специалисты, еще и самые лучшие?
– Потому что его много лет обслуживает личный врач, – голос Горина остался спокойным, но в нем отчетливо прозвучала усталость: похоже, объяснять мне что-то ему не слишком хотелось. – Дело не в проблемах, а в том, что такой человек, как Сотников, не может лежать в обычной больнице. Пусть даже и в платной палате, как вы.
– В платной? – я огляделась. Только теперь бросились в глаза и не самые дешевые шторы на окнах, и свежие обои, и дверь в углу, ведущая явно в отдельный санузел. Да и таких навороченных кроватей с кучей приспособлений в обычных палатах, наверно, нет. – А кто ее оплатил?
– Владислав Романович, – тут же пояснил врач. – Он беспокоился о вас и попросил устроить с максимальными удобствами.
– Но сам он тоже в больнице! – я никак не могла успокоиться. – Что с ним, вы знаете?
– Только то, что уже сказал. Уверен, вам не о чем переживать.
– А позвонить ему я могу? – была уверена, что услышу отказ, но доктор неожиданно кивнул.
– Почему нет? Мила, – он обратился к медсестре, – принесите телефон Оксане Николаевне, – и пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд. – Ваши вещи были в камере хранения, пока вы оставались без сознания. Теперь в этом нет необходимости.
Девушка вернулась через несколько минут, подавая мне сумочку, ту самую, что была со мной в ресторане. Телефон находился внутри, но, естественно, оказался разряжен. Я облегченно вздохнула, радуясь, что в тот день догадалась взять с собой зарядку. Потянулась к розетке, соображая, сколько пройдет времени, прежде чем смогу набрать нужный номер. Не хотелось тянуть ни мгновенья, несмотря на уверения Горина, что с Владом все хорошо, могла бы поверить в это, лишь услышав от него самого.
– Отдыхайте, я еще зайду к вам попозже, – сообщил врач напоследок, удаляясь вместе с медсестрой.
Не знаю, как я выдержала эти несколько минут, пока телефон, наконец, ожил, набирая необходимый для работы минимум заряда. Завибрировал, уведомляя сразу о куче входящих сообщений и пропущенных звонков. Я всмотрелась в растянувшийся длинный список уведомлений.
Ничего. Ни одного – от него. Ни письма, ни звонка. И после этого доктор будет уверять, что все в порядке?
Трясущимися руками нашла в контактах нужный номер, тут же нажимая на кнопку вызова. Сердце бешено колотилось, и от волнения начало ломить в висках.
Но Влад отозвался почти мгновенно, после первого же сигнала.
– Здравствуй, Оксана. Как ты себя чувствуешь?
Я задохнулась облегчением, замерла, вслушиваясь в его голос. Вроде бы звучал обычно, разве что, чуть тише, чем всегда, но в больнице человек ведь и не должен шуметь.
– Нормально. Ну, почти, немного кружится голова, но это скоро пройдет. Доктор сказал, что ты в другой клинике, и я страшно перепугалась. Волновалась и не знала, что думать… И…
– У меня в порядке, – неожиданно остановил мужчина поток моей срывающейся речи. – Рад, что и у тебя тоже. Я сейчас немного занят, давай созвонимся как-нибудь позже, если ты хочешь поговорить. Хорошо?
Экран телефона давно потух, но я продолжала сидеть, не отрывая от него глаз. И раз за разом прокручивала в голове наш с Владом разговор. И чем больше это делала, тем меньше что-то понимала.
Созвонимся, если я захочу поговорить? Я? А он? Ему, получается, это вовсе не нужно? Холодный голос в трубке не слишком напоминал того мужчину, с которым я была в ресторане. Который смотрел на меня так, словно я – единственная на свете. Обнимал с умопомрачительной нежностью и ласкал под небом, усеянном звездами.
Что случилось? Почему он не сказал больше ничего, кроме этих дежурных фраз?
Я очень старалась не обижаться и найти хоть какое-то логичное объяснение такому поведению. Ну, мог же он в самом деле быть занят! В конце концов, что мне известно о жизни миллиардеров и о том, какое количество дел нужно проворачивать ежедневно? Вот именно, ничего. Правда, этот аргумент был весьма слабым утешением. Влад все равно мог бы поговорить со мной как-то иначе. Дать почувствовать, что я ему дорога. Если дорога…
Сомнения скользким, противным червем влезли в душу. Я ведь по-прежнему не знала, что с нами случилось. Скупые слова доктора об аварии мало что объяснили, лишь добавили вопросов. А что творилось в голове у Влада, теперь и представить было невозможно.
– Ковалева, как ты напугала нас всех! – дверь в палату неожиданно открылась, и зычный голос главреда зазвучал прямо от входа. – Всыпать бы тебе по первое число! Я чуть не поседел за эти дни!
Мурзин сейчас сам был не похож на себя. И правда будто постарел и выглядел не самоуверенным начальником, а дедушкой, который извелся от переживаний о непоседливой внучке.
– Сергей Семенович, у вас же нечему седеть! – несмотря на отвратительное настроение и разъедающую меня тоску, я улыбнулась, глядя, как он суетится у моей кровати. Вот уж не думала и не ожидала, что когда-нибудь увижу его таким.
– Ты глянь, она шутит еще! – всплеснул мужчина руками. Погладил лысую голову, сдвигая брови. Попытался быть строгим, но от этого мне стало еще смешнее.
– В следующий раз точно уволю, – погрозил он мне пальцем. – Я старый, больной человек, мне нельзя так волноваться!
– Да какой же вы старый! – не знала, специально ли мой шеф разыгрывает этот спектакль или действительно волновался, но уже за одно то, что ему удалось немного меня отвлечь, была готова его расцеловать.
– А что же, молодой? – возмущенно уточнил редактор. – У меня с вами год за два идет, а после таких вот происшествий десяток смело можно накинуть.
Он придвинул стул почти вплотную к кровати и сел, разглядывая меня. И заговорил уже тише, совсем другим тоном.
– Как ты,
