Сопровождающий Кемаля накинул мне на плечи плед и передал термос с горячим кофе. А я стояла, не в силах сдвинуться с места, понимая, что слезы снова текут по щекам, а на губах застыло имя любимого человека. И нечему и никому его уже не стереть.
— Газаль, пойдем, — на мое плечо легла ладонь Киры. — Это пройдет. Главное, что мы возвращаемся домой…
Ей легко было говорить. Она возвращалась в объятия моего брата, сгорая от предвкушения и счастья. А я… я возвращалась в пустоту. Только мысли о Кемале на какое-то время станут моей отдушиной, но скорее всего, так же быстро растворятся в рутине потерянных дней и попыток сделать вид, что все хорошо.
В попытках говорить родным, что я счастлива вернуться. В попытках увидеть черты Кемаля в Далиле. Одно я знала точно — выполню единственную просьбу Мадины. Никто не узнает, что мое похищение организовал Кемаль Аль Мактум. Я расскажу о нем как о том, кто меня спас и привез домой, и никак иначе…
— Все будет хорошо, — Кира поспешила меня увести. — Вот увидишь. Просто поверь.
— Ты не понимаешь… — мой голос дрогнул, — Ты совсем ничего не понимаешь…
— Ошибаешься, — Кира обняла меня крепче. — Просто поверь мне, что все будет хорошо. Аллах милосерден. А теперь вытри слезы и подумай о том, что ты скоро обнимешь Амани и брата.
Хорошо, что она не сказала о Далиле. Кивнув, я покорно направилась к машине вслед за ней…
Газаль
Я до последнего надеялась, что меня так просто не отпустят. Что Кемаль догонит, прижмет к себе, заключив в объятия. Скажет не имеющую права на существование чушь о том, что мы обязательно будем вместе, пусть через время — но Кемаль Аль Мактум продолжит бороться за наше счастье.
Я заблуждалась.
Это человек более не горел желанием называть меня своей. Причин могло быть большинство. Спасал свою репутацию, заключив с Висамом своеобразную сделку. Брат так любит Киру, что с легкостью пойдет на эти условия. Или Кемаль хотел обладать мною так, как прежде — зависящей от него, подчиненной его воле вдали от дома и без возможности бежать. Как и попросить защиты у кого-либо.
Злые слезы жгли мне глаза. Как я могла позволить своему сердцу полюбить такого мужчину? Я должна была его ненавидеть, желать смерти, потребовать у Висама мести. И это все до сих пор в моих руках.
Сидела, согреваясь кофе, не чувствуя вкуса. Знала, что отпущу Кемаля с миром, не бросив в котел многолетней вражды семей даже после всего, что сделал. А слезы грозили перерасти в бесконтрольные рыдания.
Холодность Кемаля была сущим ударом по сравнению с горящим взглядом Саида в тот момент, когда бедуин обращался к Кире. А такие люди, как я считала раньше, вообще не умеют любить.
Может, мне стоило сделать это самой, сказать о своих чувствах напоследок. О том, что он прав, я бежала от любви, которая накрыла вопреки всему… Но страх быть отвергнутой одним лишь взглядом его глаз, полных льда, превращала меня в неподвижную статую. Статую, которая отныне обречена страдать.
Кемаль и не смотрел в мою сторону. Обошел шеренгу стоящих на коленях с руками за головой амазонок Мадины, что-то отрывисто сказал своей сестрице. Она единственная не опустила голову. Смотрела с вызовом, явно не раскаиваясь в содеянном.
Аль Мактум размахнулся и нанес ей удар по лицу. Я непроизвольно охнула и опустила глаза. Как по мне, эта сука заслужила куда больше, но Кемаль в гневе меня всегда пугал. О чем они говорили, я не слышала. А вот Кира наблюдала за этой расправой с куда большим интересом.
Бойцы привели Саида. Даже под дулом автоматов туарег держался с достоинством, которое можно было назвать королевским — расправленные плечи и невозмутимость на лице. И дело было даже не в том, что он хотел выглядеть храбрецом в глазах Киры. Проанализировав его поведение за все то время, что была в поселении, я поняла, что оно всегда было таким.
Странно, но Кира занервничала. Смотрела то на Саида, то на Кемаля, как будто решаясь что-то сказать. И когда шейх оставил на миг свою «сестрицу», толкнув на землю резким ударом, чтобы следом расправиться с Ассасином, позвала его по имени.
Кемаль не понял, кто его окрикнул, и первым делом посмотрел на меня. Прямо в сердце. Прямо в душу, которую крушила на осколки жестокая, непреодолимая сила скорой разлуки. А затем, забыв о своей грядущей расправе над врагами, сделал несколько шагов в моем направлении.
Этот безмолвный обмен взглядами заменил тысячи слов. Целая вселенная дрожала между нами, застывая и вновь вспыхивая светом рождающихся звезд. Мы как будто связывали, опутывали друг друга невидимыми нитями самой прочной и нерушимой связи. Той, что не сможет прерваться даже на расстоянии триллионов километров и световых лет.
Он не поцеловал меня на прощание, но это уже было лишним. Его ментальный поцелуй лег желанным отпечатком на губы, постепенно сшивая разрывы раненого сердца уже мягким, не уничтожающим холодом его взгляда.
Я не знаю, показался ли мне кивок со стороны мужчины. Только сердце в этот раз наполнилось светом, который, я знала, останется со мной надолго. Какую бы судьбу не уготовил Аллах нам обоим.
— Шейха? — Кемаль перевел взгляд на Киру. — Вам с Газаль следует улететь прямо сейчас. Ни к чему видеть, как в моем клане принято поступать с предателями.
— Вы правы, — Кира не сводила глаз с Саида. — Я просто хочу сказать, что ваш бывший доверенный… что его вина не настолько сильна, чтобы требовать в качестве наказания смерти. Он собирался отправить нас к границе как раз перед вашим прилетом. Я не знаю ваших порядков. Но подумала, что это будет важно.
— Его люди совершили покушение на Висама Аль Махаби. Если он действительно отдал такой приказ, я полагаю, вы сами пожелаете его смерти.
— Это даже не обсуждается, — Кира взяла меня под руку. — Шейх Аль Мактум, вы спасли нас. И я никогда этого не забуду. Я не знаю, как долго продлится вражда семей, но надеюсь в скором времени смогу увидеть вас гостем нашего дома.
— Это будет большая честь для меня, шейха, — поклонился Кемаль. — Прощаюсь с надеждой однажды пожать руку вашему супругу. А теперь вам действительно стоит лететь.
Я уже не сопротивлялась, когда Кира увлекла меня за собой к геликоптеру. Я улыбалась, даже не замечая, и благодарила Аллаха за обещание встречи, сосредоточенной в глубине ясных, пронзительных глаз моего Кемаля.
Кемаль
Я смотрю, как она уходит. Сердце бьётся, перекрывая гул моторов. Ине хочется остановить пилотов, которые сейчас хладнокровно, повинуясь моему же приказу, увезут Газаль прочь. Сделают так, что я никогда ее не увижу. Не смогу прижать к себе, найти слова и стереть все сомнения объятиями и поцелуями. Заставить остаться со мной впервые не силой, а молчаливым призывом.
Почему молчаливым? Я готов рвать кожу и выворачивать душу наизнанку. Пусть знает, что я к ней чувствую, и никаких сомнений остаться не должно…
Они с женой Висама поднимаются на борт геликоптера. И когда моя роза пустыни оборачивается, я отвожу взгляд. Я сам отпустил ее. Это та жестокая плата за наше счастье, которое я вырвал силой. Платить по счетам мне придется долго, до тех пор, пока…
Ярость поднимается в глубине души. И я знаю, что у моих врагов больше нет шансов.
Рокот винта похож на автоматную очередь, прошивающую мое сердце разрывными пулями. Даже вздрагиваю в быстрый такт, не позволяя сердцу превратиться в кровавое месиво. Оберегаю ту, кто отныне живет в нем и ради которой я снесу с лица земли эмираты и города. Возможно, когда-нибудь.
Аллах, дай мне сил.
Всхлипывает Мадина. Видимо, ментальная волна моей боли и решительности накрыла ее, дав понять, что шансов на спасение не будет. И девушки тоже теряют свою дерзкую гордость, осознав, что их хозяйка в этот раз не выйдет сухой из воды.
— Мой шейх, — трогает меня за рукав один из солдат, — ее привели служанки. Из подвала.
