– Дорохов – потомок какого-то древнего рода, я недавно слышал, как он по телевизору хвастался.
– Это тот самый профессор, который за эвтаназию? – глупо спросила Диана, словно бы это имело какое-то значение.
– Ага. Явился, скотина, на чесноковскую защиту, за дочку он хотел поболеть! Поддержать ее в трудную минуту! Будто некому без него ее поддерживать! Господи! – Розенберг схватился за голову. – Где были мои глаза? Я ведь встречался с Дороховым и раньше, но ничего не подозревал. Я до сих пор не могу поверить, что Оля меня обманывала. Как они шифровались! Представляешь, работали на одной кафедре, но никогда никаких сплетен. Или это только я, дурак, ничего не слышал? Так вот, Диана… Считай, справедливость восторжествовала. Я пытался перевести стрелки на тебя, но оказалось, что сам виноват… Плюс я еще и рогоносец. – Он с силой провел рукой по лицу, таким движением в операх срывают маски. – За что мне это, не понимаю…
Диана осторожно положила голову ему на плечо.
– Меньше всего я хочу, чтобы торжествовала справедливость, если тебе от этого плохо. А что касается девочек… Знаешь, все может быть совсем не так, как ты думаешь. Всякие бывают обстоятельства, даже самые фантастические. А вдруг та самая прабабка, на которую, по версии твоей первой жены, похожи дети, дальняя родственница этого Дорохова? Или сын прабабки гульнул налево, а Дорохов – результат этого похода. Я имею в виду, что твоя первая жена и Дорохов вполне могли состоять в родстве, – милосердно пояснила она.
Но Розенберг только отмахнулся:
– Брось, такой маразм не случается даже в сериалах. Пересядь, пожалуйста, у меня ноги затекли.
Она пересела.
Розенберг говорил достаточно спокойно… Правда, он узнал обо всем несколько дней назад, уже было время и поплакать, и попроклинать судьбу, и даже обдумать наиболее комфортный способ суицида.
– А у вас сразу дети пошли, как вы поженились? – спросила Диана.
Он растерянно уставился на нее.
– Ты намекаешь, что Оля вышла за меня из-за беременности? Нет, старшая дочка родилась только через два года после свадьбы.
– Тогда все понятно. Ты женился не на юной деве, она же тебя намного старше была… На десять лет, да? И если она хотела родить второго ребенка, времени ждать у нее не было. А у вас ничего не получалось. Понимаешь?
– Что я должен понять?
– Что она попросила Дорохова помочь ей забеременеть. Тебя она не хотела смущать, ведь ты был очень молод и, если бы узнал о своей проблеме, это стало бы для тебя страшным стрессом.
Розенберг покрутил пальцем у виска и посмотрел на Диану с легкой жалостью.
– Ты бредишь, девочка моя, – сказал он печально. – В жизни все оказывается гораздо проще, чем нам хотелось бы думать. Моя жена влюбилась в этого козла и всю жизнь была при нем девочкой на побегушках. Я же помню, какая она была старательная сотрудница, вечно то переводила, то статьи писала, то доклады… А я, идиот, думал, что она такая фанатка науки.
– Стоп, Яша! Нехорошо нам с тобой обсуждать твою первую жену.
– А ведь он мне еще и с клиникой помогал! – простонал Розенберг и снова схватился за голову.
– Каким образом?
– Когда мы решили частную фирму организовать, всем занималась Оля. По инстанциям ходила, взятки давала… Я думал, что она такая пробивная, но теперь ясно, что Дорохов ей помогал. У него же связи огромные. Поэтому он и считает, что полностью выполнил свой долг перед Милкой. И он, черт возьми, прав. А я хорош – раскрутился с помощью любовника жены, как сутенер какой-нибудь. Меня теперь от этой клиники тошнит.
Диана встала и прошлась по кабинету. Мимоходом отметила полку с изящными безделушками, дорогой перекидной календарь – Розенберг умел украсить свой быт. Ей стало жаль мужа. Как странно, что они, люди разного возраста, воспитания и жизненного опыта, в один и тот же день пришли к одному и тому же выводу. Люди, которых мы любим, на самом деле совсем не такие, какими мы их любим.
Бедный Розенберг! Он считал себя абсолютно счастливым человеком, а жена, на которую он готов был молиться, изменяла ему и рожала детей от другого мужчины. Да уж, надежды на то, что возлюбленный окажется именно таким человеком, как ты себе представляешь, столь же наивны, как надежды ребенка на то, что в один прекрасный день оживет его любимая игрушка.
Диана схватила с полки фигурку японского божка и рассеянно стала вертеть ее в руках.
– Если бы все было, как ты думаешь, учредителем фирмы Дорохов сделал бы твою жену. Или даже Милу.
– Учредителями стали мы с Ольгой. Меня сделали учредителем по одной причине: я реально умел делать пластику. Дар у меня такой. Ну и имя уже какое-никакое к тому времени появилось. – Розенберг придирчиво оглядел ряд трубок, выставленных на письменном столе в специальной подставке. Выбрал одну, емкую, с коротким кривым мундштуком, и раздраженно стал набивать в нее табак. – Ольга хорошим врачом была, внимательным, но руки у нее, доложу тебе, были совсем крюки. Ей даже никогда не удавалось отрезать два одинаковых куска хлеба.
Розенберг улыбнулся трогательно-нежно, такой вид у него всегда становился, когда он говорил о жене. Некрасивая и неуклюжая женщина, неверная жена, она до сих пор была ему милее всех.
– Без меня у них ничего бы не получилось. А пока Ольга была жива, я не вникал ни в какие формальности, только оперировал. Потом, конечно, пришлось взять все на себя.
– Вот видишь. А как ты думаешь, стал бы Дорохов помогать вам с оформлением клиники, не требуя долю в прибылях? Он что, такой благородный? Я думаю, он вообще ни при чем.
Розенберг вздохнул как-то очень по-стариковски.
– Очень даже при чем, девочка моя. В те годы он числился депутатом чего-то там и не имел права заниматься бизнесом. Зато ему легко было нашу фирму продвигать.
– Но когда твоя жена умерла, он же у тебя ничего не потребовал?
– Интересная ты! По-твоему, он должен был ко мне прийти и сказать: уважаемый Розенберг! Я пятнадцать лет спал с вашей женой, поэтому будьте любезны выделить мне долю в прибылях! Он же не полный идиот, понимал, что после таких деклараций максимум, что он у меня получил бы, это кулаком в лоб. Кстати, не исключаю, что дружба с Милкой нужна ему не только для души. Может, через нее он хочет к нашей клинике подобраться. И нельзя не признать, он имеет на это определенные права.
Диана пожала плечами:
– Ну и не мучь себя. Позвони ему и выясни, чего он хочет. Заодно и узнаешь, что на самом деле было у него с твоей женой. Уверена, он скажет, что переспал с ней только ради того, чтобы она забеременела. Яша, да как ты не поймешь! Твоя жена поступила как разумная женщина. Ведь мужское бесплодие практически невозможно вылечить. Никто не мог знать, что она так рано погибнет и тайна откроется, иначе ты всю жизнь прожил бы, уверенный в своем отцовстве. Она сделала это ради тебя, Яша. И значит, она тебя любила. Да ты сам подумай, разве мог бы ты любить ее так сильно, если бы она не любила тебя?
