— Эх, как тебя приложило, — Олег садится на бортик ванны и начинает припадочно смеяться. Кто из нас здесь бухой?! — Ты удивишься, но эти шампуни продаются в каждом магазине, это не эксклюзив. Ты такой слепой придурок, Островский.
— И в чем же я слепой?
— Да во всем. Ладно, ты и так малость сейчас контуженный. Но когда придет время, и ты снова замахнёшься на меня, помни, что один удар я уже получил и сделай мне скидку на будущее.
— Ты тоже что ли бухой?
— Нет. Я трезв, присядь, забинтую тебе руку, а то и вправду заляпаешь мне пол. И остынь, — присаживаюсь обратно на бортик ванной.
— Ты мне мстишь за Марину, верно? Хорошо, предположим Наташа не с тобой, но ведь ты точно к ней неровно дышишь. Просто признайся.
— Нет. Я не мщу тебе за Марину, мне абсолютно на нее плевать, и я не имею никаких видов на твою Наташу. Хотя уже не твою. Все-таки я удивлен, что она ушла. Чем-то ты ее точно довел. Чем?
— Честно не знаю, сам думал, но не понимаю. У нас все было нормально. Новый год вместе встретили, у меня и мысли не было. Хотя… Нет, это все тоже чушь, — почему-то не хочется говорить вслух о несостоявшейся беременности.
— Чушь, не чушь. Ты же взрослый мужик, не проще ли поговорить?
— Не проще. Пошла она на хрен, принцесса недоделанная. Зачем так туго забинтовывать? Ты хочешь, чтобы мне руку отрубили от недостатка кровообращения?
— Нет, она тебе еще понадобится. Так надо.
— Я надеюсь, у тебя есть что-нибудь выпить?
— Я не дам. Тебе нужно хорошенько выспаться и не садиться за руль. Постелю тебе в гостевой.
— Нет. Или ты пьешь со мной, или я ухожу. А мой найденный в какой-нибудь подворотне труп будет на твоей совести.
— Все-таки ты придурок.
— Ага. И закуски какой-нибудь надо, а то я давно не ел, желудок сводит.
***
— И все же, Самарский, у тебя ведь точно есть баба. И причем достаточно давно. Кто она? — вливая в себя очередную рюмку, допытываюсь я.
— На вопрос «кто она» ты что хочешь услышать? Ее имя, профессию, семейное положение?
— Давай начнем с имени.
— Виктория.
— Она звалась Викторией… Вика! Черт, я ей три дня не звонил, где моя трубка?
— Какой же ты все-таки идиот. Сейчас двенадцать ночи, она уже спит. Все, давай вставай, тебе надо проспаться, уже лыка не вяжешь, позорище.
— Я не хочу с тобой спать.
— Заткнись и вали в гостевую, — Олег подталкивает меня в спину, и я кое-как добираюсь до комнаты. — Белье чистое. Хотя тебе лучше в грязное. Ложись, Максим, я не шучу и не дури. Проспись и на свежую голову, без подростковых замашек, реши свои насущные проблемы. Спи, — Олег оставляет дверь открытой, а я тут же падаю на кровать в одежде. Сил на то, чтобы переодеться нет, да и желания тоже. Последнее, о чем я думал, когда лег — это то, что с какой бы я головой ни был, ни за что ей не позвоню и уж точно не приду. Ушла так ушла.
— Бедненький мой, чего ей вздумалось его бросить?! Хороший мой, — на задворках сознания понимаю, что меня гладят и это Викин голос. Черт, как же приятно слышать хоть чей-то родной голос…
Просыпаюсь, как и полагалось с жуткой головной болью. Это реально перебор, какой день уже? Канун рождества. Ха! Снова праздник, но боюсь моя печень не выдержит нового удара. Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Только сейчас понимаю, что рука ужасно ноет, повязка протекла, и ладонь тупо не разогнуть. Вот до чего доводит пьянство. Обливаюсь ледяной водой и становится чуть легче. Выхожу из ванной и иду на кухню в поисках воды. Правда, нахожу не ее, а Вику, жарящую блинчики.
— Ты что здесь делаешь? — присаживаюсь за стол.
— Привет, — поворачивается ко мне и улыбается. — А мне Олег позвонил и сказал, что с тобой все плохо. Максим, зачем ты это делаешь?
— Ой, Вик, не лезь, а?
— Не могу, ты мой брат, пусть и наполовину. Почему, кстати, мне не сказал? Я на тебя была очень зла и, если бы не ваши проблемы, поговорила бы с тобой как следует.
— А что ты хочешь от меня услышать? — Вика выключает плиту, подходит ко мне и садится рядом.
— Ты мог бы сам мне это сказать, а не доверить это постороннему мужику, который не пойми что хочет от меня.
— А я не хотел. Разве это что-то меняет для нас?
— Максим, — берет меня за руку и прикладывает к своей щеке. — Очень больно?
— Ты меня еще пожалей.
— Глупенький. Не пей больше, хорошо?
— Сегодня праздник, — сам себе усмехаюсь. — Значит можно.
— Дурак! Обещай мне. А, впрочем, я от тебя не отстану, буду с тобой эти дни, до тех пор, пока не придешь в норму. И ты прав, ничего это не меняет для нас, ты же все равно мой брат.
— Я правильно понимаю, ты у меня собралась поселиться?
— Точно. До старого нового года.
— Хватит разводить эти сопли, — на кухню входит Олег. — Не жалей его, а лучше дай нам поесть.
— Точно. Сейчас я дам твои любимые блинчики.
— Сиропом ему еще все залей, чтобы жопа слиплась. Хватит с ним сюсюкаться, а ты очухивайся уже, страдалец.
***
Вика и вправду прожила у меня неделю. В принципе, мне от этого было только лучше, мусор убран, еда приготовлена и вообще все ладненько. Не знаю зачем попросил ее уйти с ее никчемной работы и позвал к нам в помощницы. По факту — на должность обычной секретарши, но она так с легкостью согласилась, что даже если бы мне вздумалось передумать, было бы уже поздно.
— Ты точно не будешь пить?
— Вик, прекрати, а?!
— Ты тоже меня контролировал, теперь понимаешь, как это бесит.
— Ты не сравнивай хрен с пальцем. Все, кыш из моей квартиры, может я проститутку хочу заказать, а ты мне мешаешь.
— Проститутку?! Я думала вы помиритесь с Наташей!
— Это была шутка. Не надо мне напоминать о своей подружке.
— Она мне уже не подружка и на звонки не отвечает, наверное, обиделась на меня.
— За что?
— Неважно. Ладно, ты только не нанимай проститутку. Фу, да еще и в свой дом.
— Вика, езжай к себе.
— Я позвоню, — киваю в ответ и закрываю за ней дверь.
На звонки она еще и не отвечает, принцесса недоделанная. Блин, так и хочется подправить ей корону, желательно лопатой. На хрена только напомнила мне о ней?!
***
Все же работа помогает справиться с дурными мыслями, думать о херне просто некогда. Выхожу с работы поздно, новый контракт, новые нервы, но так лучше. Сажусь в машину и еду домой. Не знаю, что мной движет и зачем я сворачиваю в сторону ее дебильной хрущевки, может, она вообще вернулась к родителям за целый-то месяц. Чего ей вообще прозябать в этой конуре. Останавливаюсь около дома и смотрю на ее окна. Свет горит. Значит дома. Сжимаю руль и прикрываю глаза. Зачем я сюда приперся? Ну зачем? Посмотреть в окна? Идиот, какой же я идиот… Жуть как хочется подняться и спросить: «Почему», но вовремя себя одергиваю. Слишком много чести, перебьется. Последний раз смотрю на окна и завожу двигатель. Хватит херней заниматься. Выезжаю со двора и еду домой.
Захожу домой, скидываю одежду и иду в ванную. Меня никогда не посещала мысль, что мне одиноко, а сейчас я понимаю, что был бы рад собаке. Так нет же и ее с собой прихватила. Черт, когда я перестану думать об этой долбанутой?! Ответа в моей больной голове не прозвучало. В итоге заказал себе еду из ресторана, накурился вдоволь и лег спать.
Понедельник добрым не бывает, все же нельзя брать родственников на работу. Вика меня уже бесит, а точнее, ее чрезмерное внимание к моей скромной персоне.
— Они со сгущенкой, как ты любишь, — протягивает мне тарелку с блинами.
— Вик, я не просил сейчас блины.
— Ну я же старалась.
— Ладно, давай сюда. Пожалуйста, больше не надо готовить, не трать на это время, я вполне могу заказать еду из ресторана.
— Как скажешь.
— Все, иди и принеси мне кофе в обед.
— Хорошо.
Ничего хорошего, я напоминаю себе ворчливую бабку, готовую на все и всех кидаться. Еще немного и начну орать из окна на тех, кто не приглянулся. Да уж, вот что с людьми делает недотрах.
