К пятнице понял, что придушу Вику с ее заботой, поэтому отправил ее к Олегу, чтобы глаза мне не мозолила. Вроде не обиделась и на том спасибо.
— Можно только еще один вопросик?
— Давай, — надеваю пальто и закидываю телефон в карман.
— Что тебе подарить на двадцать третье февраля?
— Рановато об этом думать, две недели еще.
— Ну, Макс.
— Носки мне подари и чтоб без дырок. Все, не нуди, хочу уйти пораньше, я устал. Передай Олегу, что я ушел.
Выхожу из офиса и сажусь в машину. Снова жуть как захотелось колбасы. В пятницу в час пик идти в магазин и покупать колбасу. Идиот, ну раз приперло, куда деться.
Заезжаю в ближайший магазин, кидаю продукты и иду к кассе. Черт, я снова напоминаю себе бабку, жуть как хочется ускорить кассиршу, которая никак не шевелит руками, видя у себя приличную очередь, а я еще и последний. Ладно, куда мне спешить, уговариваю себя я, и продолжаю смотреть на неспешные движения кассира. Наконец подходит моя очередь. Кто-нибудь ударьте ей по рукам!
— Штрих можно ввести вручную, если он не пробивается сканером в десятый раз, — не выдерживая ее бесконечных попыток считать штрих код, произношу я.
— Слишком мелкий шрифт, — точно издевается. — С вас две тысячи девятьсот пять рублей.
— По карте.
— У нас не работает терминал, перед вами сломался.
— Что ж вы сразу не сказали это?! Или у вас есть здесь банкомат? — сука! В кармане даже сотни нет! — У меня нет с собой налички.
— Тут отделение банка недалеко. Давайте я пока отложу вашу покупку, — перевожу дыхание и понимаю, что не помогает, сейчас сорвусь.
— Не надо ничего откладывать. Девушка, возьмите, — женская рука протягивает деньги кассиру. — А вам, Максим Александрович, надо знать, что наличку с собой нужно носить всегда, мало ли что, — поворачиваюсь и сглатываю, вот уж кого-кого, но точно не ее ожидал увидеть. Стоит и чуть улыбается. Не знаю зачем я так долго ее рассматриваю. Можно подумать, сто лет прошло. За месяц с небольшим люди не меняются. По-прежнему красива и стервозна.
— Спасибо за совет, Наталья Александровна.
Глава 26
— Давай, зая, папа уже в машине ждет.
— Мам, — надеваю сапоги и беру пакет. — А папа знает?
— Думаю, что нет, а если и да, значит не хочет об этом говорить или решил проявить тактичность и не выносить тебе мозг, а заодно и мне. Все, давай быстрее отсюда уйдем, я все же не любитель больниц. Да и не люкс это никакой, — мама забирает у меня пакет, мы выходим из больницы и садимся к папе в машину.
Почти всю дорогу папа молчит, только лишь поинтересовался, что закажем из еды, но так как мы обе промолчали, то он сразу отвез нас домой. Есть мне совершенно не хотелось, ну хоть похудею. Во всем надо искать плюсы. Хотя, лучше бы уж не было этих плюсов, наедала бы сейчас себе бока, зато счастливая была бы.
— Мам, спасибо за собаку, но я лучше к себе поеду, мне там уже привычнее. Да и переезжать я думала только… ну сама знаешь почему.
— Наташ, не буду на тебя давить, но поживи хотя бы недельку у нас, пожалуйста. Мне так будет спокойнее. А потом, если так уж петух клюнет в задницу, отправишься в мамину квартиру.
— Хорошо, недельку поживу.
— Никакой недели, остаешься здесь и точка, — когда папа только успел войти. — Не надоело ошиваться где попало, когда есть дом?! С одним уродом пожила, мало показалось?! Я сказал будешь жить здесь и точка. Катя, ставь чайник, я торт принес. Твой любимый, кстати, Наташа, — ставит торт на стол. А я еще надеялась, что ничего он не знает. Ну, ну. Со свету сживет, надо скорее отсюда уходить, желательно тихо, правда, собака тихо уйти не даст.
— Даже не вздумай, — мысли что ли читает? — Катя, давай в кофе коньячку налей.
— Говорят, это вредно, кофе сужает сосуды, а алкоголь расширяет, — зачем я это сказала?!
— Сказал бы я тебе, что вредно, но не буду, — и не надо, подумалось мне. Я ведь понимаю, что папа может меня и в комнате запереть, если приспичит. Осталось только дождаться пока он ударится в работу, а сейчас сделать добродушный и на все согласный вид.
— Я спать хочу, просто рубит, простите, да и мне нельзя торт, — встаю из-за стола и иду к выходу.
— Не бери с собой собаку. Дурной пример приучать ее спать на кровати.
— Хорошо, папа, я скажу ей это, но боюсь она уже привыкла, приятного аппетита.
На девятый день моего пребывания у родителей я фактически сбежала. Все-таки к хорошему привыкаешь быстро и родительский контроль уже кажется сродни тюрьмы. На удивление папа не прибежал следом и не заковал меня цепями, видимо, окончательно поставил на мне крест. Если бы не таблетки и врачи, я бы и не заостряла свое внимание на том, что что-то случилось. Думать об этом совершенно не хотелось, вообще в идеале хотелось забить на это лечение и посещение врачей, но мама почему-то все контролировала. Даже, казалось бы, когда прошло столько времени она по-прежнему бдила меня словно малолетку.
***
Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что я абсолютно пьяна. Язык вроде не заплетается, но глаза… И вот же русская душа, все пьяные, но нам мало. Закрываю зеркальце и убираю обратно в сумочку.
— Короче, кого мы обманываем, я хочу еще выпить и, сдается мне, вы тоже. Так что, Леся, ты подрежь закусочки и давай уже что-нибудь с чесноком, я тут переночую, а то папка задохнется от перегара с чесноком, а мы с Наташей сходим в магазин, раз ты так непредусмотрительно мало купила вина на свой же день рождения, — ой, мамуля точно пьяна, даже, кажется, хуже, чем я. А Леська вроде самая трезвая, лучше ее послать в магазин.
— Мам, а может Леська пойдет?
— Нет, я хочу на свежий воздух, и я хочу сама выбрать вино. Пойдем скорее, — ну пойдем так пойдем. Одна Леся стоит и улыбается, хоть бы уже кивнула, да пошла закуску нарезать.
Выходим из квартиры, и мама вызывает лифт. Вот не вспоминала же ни подъезд, ни кто здесь живет, а стоило только выпить и как отбитая на всю голову смотрю на кнопку девятого этажа. Интересно, а он дома?
— Чего стоим? Давай сюда лапку, — мама хватает меня за руку, и мы выходим из лифта. Господи, о чем я думаю? Понятно о чем, шепчет противный голос в голове. Машины его нет, значит он и вовсе не дома. Поди трахается со своей клопастой Мариной, урод.
— Наташа, а мы где?
— Что?
— Где мы говорю? — смотрю вокруг — какие-то незнакомые дома вокруг, и Лесин дом не вижу.
— Ты меня спрашиваешь? Кто меня за руку хвать и повел куда-то?
— Я думала ты знаешь куда я иду.
— А я вообще не думала и доверилась тебе.
— Ладно, вот там арка, найдем какой-нибудь магазин и такси вызовем. А сколько мы по времени идем?
— Понятия не имею, я не засекала.
— Вот что с людьми делает плохая закуска, — мама вновь берет меня за руку и ведет в сторону арки. Первые два магазина она забраковала, заходим уже в третий, как сказала мама — приличный, и идем выбирать вино.
— Мам, мне кажется, бутылки будет достаточно, к тому же, ты же вино хотела, зачем виски-то?
— Я подумала, что вина надо выпить много, от него живот быстрее надуется, а от виски эффект быстрее, хотя ты права, давай и вино возьмем. Держи виски и сыр, и иди к кассе, там людей много, а я еще что-нибудь выберу и приду.
— Мам, давай только больше без алкоголя, мы и этого-то всего часть выпьем.
— Цыц, иди к кассе, смотри сколько там изголодавшихся.
— Ладно, — гордой походкой, или мне только так кажется замутненным разумом, ковыляю до кассы. Мне бы сейчас в постель завалиться, а не в очереди в кассу стоять. Все-таки каким было глупым это решение. Видать от свежего воздуха нас с мамой еще больше торкнуло. Утыкаюсь глазами в пол и начинаю рассматривать чьи-то ноги. Ой, кажется, я точно того. Поднимаю взгляд на ленту с продуктами и вижу мраморную говядину. Видимо, не только Максим ест эту гадость. А вот от колбаски я бы не отказалась, надо маме сказать. Хотя у Леси есть копченая, блин, а мне хочется вареной. Ставлю бутылку и сыр на ленту и смотрю на впереди стоящего мужчину. Секунд пять, и я понимаю, что это и есть Максим. И это не алкогольный бред. Это точно его профиль и руки, держащие бумажник тоже его. Сердце начинает тарахтеть как ненормальное и это не градусы, гуляющие в крови.
