сейчас тяжело.
— Врач сказал, тут огромную роль сыграло то, что Марк физически здоровый, это и помогло ему дождаться скорой помощи.
— Игорь, а сейчас, что врачи говорят?
— Делают все возможное и невозможное, но шансы говорят хорошие, но пока он без сознания. Полин, все будет хорошо, Марк он, как кремень.
Я лишь кивнула, немного улыбнувшись и взяла платок, вытирая слезы.
— А как родители Марка?
— Игорь Станиславович за эти несколько дней сильно сдал, а мать совсем не узнать. Они сегодня целый день в больнице. Завтра будь готова к восьми часам, я заеду.
Сказал он, вставая с дивана и уходя медленными шагами в сторону прихожей.
— Конечно Игорь, спасибо еще раз.
Он попрощался и вышел, напомнив еще раз насчет утра. Этой ночью мне удалось уже поспать, совсем немного. Я ждала утра и встречи с Марком.
К восьми часам я уже стояла возле подъезда, выглядывая машину Игоря. Он подъехал точно ко времени, и помог мне забраться в автомобиль. Я села сзади, а Игорь резко вырулил со двора.
— Ты готова?
Спросил он и посмотрел на меня в зеркало.
— Да, спасибо, что взял меня собой.
Ответила я, продолжая смотреть на мимо проносящиеся автомобили. Игорь больше ничего не спрашивал и не говорил. Чем ближе мы подъезжали, тем больше возрастало мое волнение. Как Игорь мне объяснил, что отец Марка хотел перевести его в частную клинику, но врачи разубедили его, что пока нельзя, это может навредить. Мы остановились недалеко от входа, я шла за Игорем, словно хвостик, по направлению к нужной палате. Возле палаты сидела охрана. Игорь Станиславович нанял их, пока не найдут виновных.
— Посиди пока здесь, я тебя проведу к нему.
Сказал он, и я присела в коридоре на кушетку и стала рассматривать выкрашенные стены, боковым зрением уловив несколько силуэтов. Спешным шагом в мою сторону шли родители Марка. Я привстала и поздоровалась с ними. Игорь Станиславович махнул мне головой, а Ольга Ивановна прошла мимо, проигнорировав мое приветствие, но через несколько метров развернулась и подошла ко мне вплотную. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
— А ты, что здесь делаешь?
Прошипела она, словно змея.
— Я пришла проведать Марка.
Ответила я на эту колкость.
— Тебя Игорь притащил? Это все из-за тебя, он даже поругался тогда со мной, из-за тебя.
— Оля не говори глупостей, она тут не причем уж точно.
В разговор уже вмешался отец Марка, который стоял позади.
— Я вам все равно не дам быть вместе, ты слышишь меня?
Я с вызовом подняла на нее взгляд.
— Я люблю вашего сына, нравится вам это или нет.
Она дрогнула, как от пощечины и отвернулась к мужу, ища защиты.
— Игорь, ты слышал?
Он лишь пожал плечами, беря ее под руку.
— Пошли, не хочу чтобы ты нервничала еще, из-за этой девицы.
Игорь Станиславович увел свою супругу в сторону палаты, а я снова присела на кушетку, в ожидании, прокручивая в голове негативный разговор с семейкой Вольновых, списывая агрессию в мою сторону, на сильный стресс. Игорь появился минут через десять, он быстрой походкой направлялся ко мне.
— Марк пришел в себя.
Сказал он, улыбаясь.
Я встала напротив него и с придыханием слушала Игоря, а сердце выпрыгивало из груди от радости за Марка. Наконец он пришел в себя, только это крутилось в голове.
— Полин, пошли, к нему можно на немного.
— Но там родители сейчас.
Я запнулась, а он все понял по моему взгляду.
— Они сейчас разговаривают с врачом, чтобы перевести Марка в частную клинику, поэтому у нас есть немного времени.
— Хорошо, я готова.
Я выдохнула и посмотрела на дверь палаты. Игорь подтолкнул меня, а сам остался ждать в коридоре. Как только я перешагнула порог, то сразу увидела больничную кровать, на которой лежал Марк. На ватных ногах подошла чуть ближе, рассматривая его. Марк лежал очень бледный, с перебинтованной грудью, сам, словно живая рана. Губы разбиты в кровь, а глаза заплыли гематомами. Рядом находились штативы с капельницами и незнакомые аппараты подсоединенные к его телу, данные которых отображались на монитор. Он почувствовал постороннее присутствие и открыл заплывшие кровью глаза, посмотрел на меня, слегка улыбаясь, разбитыми губами. Я присела на рядом стоящий стул и взяла его руку в свою, с ужасом смотря на него.
— Марк, как ты? Ты нас так напугал.
Говорила я шепотом, а слезы капали, скатываясь по лицу.
— Я тоже немного испугался.
Пытался он шутить, слабым голосом.
— Я думал о тебе постоянно, даже с адской болью, думал.
Сказал он почти без звука, одними губами.
— А я не находила места, думая о тебе.
Он усмехнулся и закрыл глаза. Я думала, он снова провалился в сон, из-за количества лекарств. Сидела рядом и разглядывала каждую рану, пропуская всю боль через себя. Мои глаза округлились, когда я увидела под новыми ранами, старые шрамы. Глубокие, высеченные, устрашающие, их покрывали кровоподтеки, новых увечий. Марк почувствовал мой взгляд на себе и снова открыл глаза.
— Это мое прошлое, а мое будущее это вы с ребенком.
Сказал он и снова провалился в сон, а я сидела, не отпуская его руки. Дверь приоткрылась и по взгляду Игоря, я поняла, что мне пора выходить. Я аккуратно отпустила руку Марка, нагнулась и поцеловала его в щеку, покрытую темной щетиной. Закрыла без звука дверь и обернулась к Игорю. Он уже разговаривал в полголоса по телефону.
— Полин, вам удалось поговорить?
Я кивнула, опуская глаза в пол, пребывая до сих пор, в своих ощущениях после увиденного.
— Спасибо.
— Игорь, зачем ты привез сюда эту вертихвостку?
Голос Ольги Ивановны раздался рядом с нами. Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Ольга Ивановна, ну зачем вы так?
— Еще скажи, что она уже заходила в палату к Марку?
— Заходила и еще зайду.
Сказала я, прерывая ее словесный поток и сверля взглядом.
— А это мы посмотрим милочка.
Уходить она не собиралась, стояла, как вкопанная, не сводя с меня глаз. Игорь вмешался в нашу небольшую перепалку.
— Ольга Ивановна, у Полины с Марком, все серьезно, тем более они ждут ребенка.
Сказал он, а у меня земля ушла из-под ног. Ее глаза вспыхнули яростью, вперемешку с ненавистью.
— Ах ты, нахалка, ты еще и забеременела от моего сына. Думаешь так заполучить Марка?
Я смотрела на Игоря, а он опустил глаза вниз, поняв, что взболтнул лишнее. А мать Марка не успокаивалась, поливая грязью меня, и еще неродившегося малыша. Я смотрела на нее и не понимала, как в женщине,
