И не заставляй меня тащить тебя в клозет волоком и брать анализы превентивно. У меня, знаешь, сегодня настроение не айс. Школы эти вонючие ненавижу. Ты представляешь…
Я ее не слушаю. Прижимаю к груди мерзкий подарочек ходячей чумы, загибаясь от ужаса. И не Польки я боюсь, которая реально может меня насильно проанализировать. С нее станется. А того, мысли о чем я от себя так усиленно гнала.
– Может не надо, все таки? – уныло стону я, не особо надеясь на милость разошедшейся Польки. – Завтра мы уезжаем. Вот приедем на место, и там…
– Убью, – рык Польки заставляет меня сорваться с насиженного места. Ну и отлично, сейчас проанализируюсь, убедюсь, убежусь. В общем буду точно уверена, что я просто страдаю расстройствами пищевого поведения, стрессом и депрессией. А потом утоплю свою лютую подружку в унитазе к чертовой бабушке. Сатрапка. Поганка. Мартышка камикадзе. Да я ее…
Пять минут. Я сижу в ступоре на унитазе и кажется умираю. Не может быть. Невозможно. Люди годами не могут забеременеть. Ну не может быть с одного раза.
Может. Уже было. И в тот раз мне не было так страшно, как сейчас. Горло сдавливает до боли, словно удавкой колючей. Рвет рыданиями.
Полинка колотится в дверь. А мне кажется, что из меня вырвали позвоночник. Как из гребаной скумбрии. Не могу пошевелиться. Пять тест-полосок разложенных на бортике ванной рябят алыми линиями, словно тельняшка матроса дальтоника.
– Пусти. Я ломаю дверь. Слышишь?
Слышу. Только вот не могу подняться на ватные ноги.
Завтра мы уезжаем. Господи, скорее бы оно настало это завтра. Рыдания перерастают в дикий хохот, который сливается с грохотом и треском ломающегося дерева. Полька дура, там замок то на ручке ножом можно было открыть. Эту квартиру мы будем продавать очень долго, если она продолжит в том же духе.
– Пи… Это, ну… – замирает подруга, рассматривая тесты, рассыпавшиеся по полу. – Варя, надо сказать папаше, что он снайпер. Стрелок, мля, бывший лучший, но опальный. Надо же, сеятель. Всех оплодотворил и в кому. Молодца. Жеребец племенной, мать его за ногу. Ну я ему…
– Только попробуй, – хриплю я. – Поля, ты же слышала, у него скоро свадьба. Невеста беременная. А я… Сама в очередной раз проявила себя. Так что это только мои достижения.
– Ты совсем что ли? Он тебя любит. Он…
– Билеты на месте? Деньги? Ты все проверила? – перебиваю я бред Полинки. – Тема закрыта. Лавр Яров сделал свой выбор. Слушай, он же просто снова меня попользовал. Жил с ней, спал, а меня использовал сначала чтобы завод получить, потом… Он любит только себя, даже дочку втянул в свои игры нашу. Нечистоплотный, бесстыжий, наглый.
– Ты его любишь, – уверенный голос чертовой ведьмы рвет всю мою уверенность в клочья. И в голосе ее нет ни капли сомнения. И плакать хочется, прямо до ужаса. И хочется халвы еще.
– Это не важно, – отворачиваюсь, чтобы Полька не видела, что я на грани.
– Мама, я дома, – кричит из прихожей Корюшка. Я судорожно собираю с пола доказательства моего греха. Не нужно, чтобы моя дочь видела мой позор.
– А ребенок? – округлив глаза шепчет Полинка. – Знаешь, ты безответственная, самоуверенная баба и дура. Вот. А Лавр имеет право…
– Зато красивая, – бубню я, точно зная, что ребенка не будет. – расскажешь, прокляну. И горшки порознь. Ясно?
– Ох, – вздыхает подруга. Я знаю, она меня не предаст.
Лавр Яров
Полтора месяца спустя
Я купил дом и две квартиры. Одна квартира нехорошая – с дырой в полу и безумными соседями, так сказал участковый. Говорят в ней жила ведьма, которая улетела голышом в неизвестном направлении. Вторая… Черт, во второй жила еще более ужасная Гингема, которая умудрилась утащить с собой в неизвестность мои душу и спокойствие.
Я так и не смог ее найти. Подключил все ресурсы, забросил все дела. Уволил своего начбеза. Принял обратно. Вишенка и Корюшка словно канули в воду. Испарились.
Говорят, что найти того, кто не хочет, чтобы его нашли – задача практически невыполнимая. И я уже начинаю терять остатки самообладания и надежды. Полтора месяца бесплодных поисков это же совсем немного? Но мне кажется, что я потерял бесконечность.
Гребаный день, чертов костюм, проклятая рубашка, сдавливающая горло, словно удавка висельника.
– Боже, я уже его ненавижу, – ноет Лиска. Она подурнела, личико моей почти жены постоянно скривлено в какой-то плаксиво-злой гримасе. Беременность ей совсем не идет. – Это существо меня убивает.
– Это существо твой ребенок, – морщусь я. Какие все таки разные женщины: злобная эгтистичная Лиска и Вишенка, любящая весь мир. Контраст слишком разителен.
– Наш вообще-то. А ты, Яров, мудак. И этот гребаный дом мне не нравится. Какого черта ты его вообще купил?
– Придется тебе его полюбить, дорогая. Потому что после свадьбы в нем будешь жить ты с ребенком, при условии, невзирая на данные анализа ДНК. Я буду благородным идальго. Алаверды, так сказать, за твой героический подвиг по уходу за мерзавцем, который тебе сломает жизнь.
– А ты…? – Лиска даже забывает, что нужно держать свое страдальческое выражение на лице. Смотрит на меня, как на таракана. О да. Сейчас она меня ненавидит. – Снова будешь задрав хвост разыскивать толстую дрянь? Яров, ты меня разочаровываешь. Я то думала, ты человеком стал. А ты как был колхозником неумытым. Так им и омтался. Верно говорят. Не изменить быдло, выбившеесмя в люди. И пристрастия у тебя как у Ваньки из села Кукуево. Жирные бабы похожие на коров и
– Я буду жить в другом доме, мне с тобой тесно. Да и тебе жить с колхозником не позволит куртуазное воспитание и голубая кровь бывшего братка-шестерки, недавно соскочившего с кичи. Ты ведь знаешь, что похищение человека – супертяжкая статья? – дергаю плечом. Меня мало колышут флюиды ненависти висящие в кондиционированном воздухе машины. И женщина эта ничего кроме брезгливости не вызывает.
– В другом? В халупе дяди Гены? Донашивать будешь? Или ностальгия замучила? Там каждый угол будет напоминать тебе о волоокой Буренки из Масленкина. Боже, какая милота. Чудо, чудо, – хлопает в ладошки с наигранным восторгом моя невестушка. – Никуда ты не денешься, милый. До сих пор не делся, потому что отец мой держит тебя за яйца. Ведь если ты дернешься, то станешь нищим, и ты знаешь это. Нужен ты будешь этой своей…?
– Судишь ты всех по себе. Алиса. Я тут только потому, что наконец-то осознал, что порядочным человеком быть круче чем богом, как твой папа
