шефом? Почему верить думает?
Как заставить себя убедить в том, что он просто издевается? Хочет посмеяться…
Как перестать думать, что он может говорить правду?
Абстрагироваться. Но нет же.
Выходить из зоны комфорта всегда сложно. Выходить из нее не по собственному желанию, когда тебя просто выталкивают — вдвойне сложно.
Отвратительно, мерзко.
Однако иначе не получается.
Истории Максима Станиславовича и Ярослава были похожи ровно настолько же, насколько различались. Виновными.
Мне не хотелось верить боссу, но здравый смысл подсказывал, что нельзя слепо полагаться на мнение лишь одного человека, когда есть другое, кардинально противоположное.
Необходимо хотя бы попробовать прислушаться к себе.
«Я знаю, о чем говорю, Мария Игоревна, у меня нет никакого смысла вам врать.»
Конечно нет, если забыть о том, что говорил Яр. Если забыть о том, что вы считаете его отца и еще не родившегося на момент расставания его родителей мальчика, виновными в распаде собственной семьи.
Но не вините в случившемся Лару.
«Мама… Мама странная, вы уже успели это заметить. Она… словно не из этого мира. И с этим всегда были проблемы.»
Конечно, я кивала, до конца не понимая, о чем конкретно идет речь, пока шеф не огорошил:
«В то время у нее не было всех этих практик, семинаров. Она оставалась собой, при этом до конца себя не найдя. Ей было очень просто манипулировать, Мария Игоревна. Это потом уже я начал пытаться разобраться, да ее чуть в психушку не закрыли!»
Манипулировать. Одно слово, которое отрезвляет, которое заставляет вслушиваться, потому, что, если все это правда, то Максим Станиславович никогда не стал бы использовать меня.
И дальше я начинаю вслушиваться в другие. Про обман, про проблемы с психикой. Про все то, что знать совсем не хотела.
А потом следует что-то вообще идущее вразрез с моим мнением. Что-то, что даже в голове уложить невозможно так просто.
Отцы босса и Яра были конкурентами. Во всем. Бизнес, женщины, друзья.
Многолетняя борьба, которая даже не думала заканчиваться. Ее обороты нарастали с каждым новым годом, а потом появилась Лара.
Лара стала очередным яблоком раздора. Только вот отец Максима Станиславовича, по его версии, любил ее по-настоящему, а отец Яра…
В той борьбе проиграл папа шефа. Проиграл окончательно. Так, что подняться на ноги уже не смог, только вот этого оказалось мало.
А дальше хотелось уже уши зажать. Лишь бы не слышать, лишь бы не знать. Лишь бы вообще не ввязываться в эту историю.
Хотя, как тут не ввязаться, когда погрязла уже в ней с головой.
«Яр очень похож на отца, Мария Игоревна. Просто имейте в виду.»
Всего пятнадцать минут беседы, и теперь все уже не так, как было еще совсем недавно.
И этот конец разговора на повышенных тонах, которые были спровоцированы уже мной:
— А ко мне-то какие вопросы? Я не лезла в вашу жизнь, не просила лезть в мою!
— К вам?
— Ко мне. Я вам словно мешаю! Словно не дает вам покоя тот факт, что у меня все, наконец, относительно нормально!
— У меня тоже все было относительно нормально. — отвечает шеф, и мы снова замолкаем.
И этот переход «на ты» в конце совсем ненужный. С которым все только сложней:
— А потом ты вваливаешься в мою жизнь. С этим дурацким чаем. С этими разговорами несуразными. Мне на самом деле хочется верить, что ты — случайность, а не чей-то план.
— Зачем? — спрашиваю на автомате, не отдавая себе отчета в том, зачем это нужно.
Босс отвечает не сразу. Не отводит взгляда, но и не продолжает диалог.
— Просто хочется. — говорит, наконец, невесело улыбаясь. — Иди спать, Маш. Достаточно на сегодня.
И я иду, конечно иду, по пути рассуждая о том, как все предельно ясное может в один миг стать таким запутанным.
Я привыкла верить в то, что Яр хороший, а Максим Станиславович — нет. Так просто, так правильно. Было…
А теперь как дальше? Как вести себя?
Как понять, где правда, а где ложь, при этом не свихнувшись?
Достать из сумки мобильник. Разблокировать, набрать текст:
«Яр, нам поговорить нужно!»
«Домашний арест затягивается, и ты пытаешься найти способы вырваться?»
На этот раз от шутки совершенно не хотелось смеяться. Как тут смеяться, когда вокруг апокалипсис какой-то…
«У меня есть немного другая версия той истории, которую ты рассказал мне о своей семье.»
Пишу быстро, потому что понимаю — еще секунда промедления, и я передумаю. Испугаюсь.
Выходить из зоны комфорта всегда сложно…
«И ты склонна ей верить?»
Ни смайлика. Ни привычной шутки. Сухой вопрос.
Наверное, именно он и заставляет меня идти ва-банк.
«Да!»
Яр оставил мое последнее сообщение без ответа. Из-за этого я промучилась практически всю ночь. Не могла найти себе места, крутила ситуацию и так, и эдак, но все равно не находила правильный вариант.
Кто-то совершенно точно играл, но кто?
Так и не найдя ответа на волнующий вопрос, провалилась в дрему, но не обрела покоя даже там. Все время до того момента, пока не зазвонил будильник, мне снились какие-то коридоры, которым не видно конца и края, а у меня, бегущей по ним, не было ни единого варианта, как выбраться.
Пробуждение было отвратительным. По голове словно молотком настучали, но этого показалось мало, и тогда ее содержимое еще и миксером взбили. Какая-то невнятная каша из обрывков мыслей и нехороших предчувствий.
Телефон по-прежнему молчал. Хорошо, что скоро на работу, хотя бы там можно будет попытаться докопаться до правды.
Максим Станиславович вел себя так, как будто вчерашнего разговора и не было. Как будто он несколькими своими фразами не перевернул мою сложившуюся картину мира с ног на голову.
Потягивая кофе, он рассказывал что-то про последние отчеты, про то, что скоро мы, наконец, вернемся домой, и о том, как ему надоела вся эта сельская жизнь и абсолютное бездорожье.
Я слушала его через слово, по-прежнему не могла целиком вернуться в реальность. Думала лишь о том, как бы побыстрее оказаться в кабинете Яра и расставить уже все точки над «i».
Однако мои желания даже и не думали исполняться по первому щелчку пальцев. Яр, как обычно, был занят с рабочими. Сегодня это раздражало. Я еле дождалась момента, когда мужчина, наконец-то останется в одиночестве. Тут же подорвалась с места и заскочила в кабинет, пока никто меня не опередил.
— Привет. — проговорила, едва закрыв за собой дверь.
— Привет. — кажется, моим появлением Яр не был удивлен, но и особой радостью не мог похвастаться.
Такое
