десятом этаже, створки разъезжаются. Мы выходим в коридор и направляемся к номеру. Я глупо улыбаюсь, ощущая себя по уши влюбленной дурочкой, которая не хочет думать ни о недавно подслушанном разговоре Алены с мужем, ни о том, сколько у Вовы проблем. Все потом. Сейчас я хочу наслаждаться присутствием Третьякова, отдаться беззаботному и приятному чувству с головой. Потому что задыхаюсь без этого человека, с ума схожу, когда его нет рядом.
Вова открывает дверь ключом и пропускает меня внутрь. Наверное, это безумие, но я не в силах справиться со своим наваждением. Хочу, чтобы Вова трогал меня, брал. Чтобы не выпускал из этого номера как можно дольше.
Иной раз человеку сложно на что-то решиться, а порой решения приходят молниеносно. Вот как раз они и есть самые правильные. Потому что горячо желанные.
— Ты дрожишь, — замечает Володя, поймав меня в кольцо сильных рук.
Я очень напряжена и из последних сил держусь, чтобы не сказать Третьякову, что все эти дни думала о нем.
Столько времени я справлялась со своими страхами в одиночку, проводила бессонные ночи у кроватки Дениса. И теперь, ощутив отклик Вовы и его желание быть рядом с нами, вряд ли смогу от этого отказаться. Не хочу уступать свое счастье никому другому.
— Я чувствую себя беспомощной, когда ты так смотришь, — признаюсь откровенно.
Вова прижимает меня к стене. Упирается в живот эрекцией, отчего я дрожу еще сильнее. Кайфую от того, как откликается тело на его прикосновения.
— У нас это взаимно, — шепчет Вова мне в губы. — Не поддается никакому контролю. Постоянно хочется еще и еще.
Втягиваю с шумом воздух. Мы продолжаем смотреть друг на друга. Хочу всегда видеть в глазах Вовы обожание и трепет.
— А когда это пройдет… Что будет потом? — Робко опускаю руку на его пресс, скрытый рубашкой. — Ты исчезнешь?
Вова улыбается:
— За столько лет не прошло. И дальше только по нарастающей, Насть.
Я ненадолго прикрываю глаза, не в силах выдержать пристальный и понимающий взгляд напротив. На мгновение становится страшно от того, что двое людей могут испытывать столь сильное обоюдное влечение. Я ведь правда пыталась контролировать свои чувства. Только это ни к чему не привело. Будто с ветряными мельницами боролась.
Вова сжимает мои ягодицы, отчего тут же бросает в жар. Между ног начинает пульсировать. Опять страшно, но уже от мысли, что это все могло никогда не повториться и, если бы Володя не помог мне во всем разобраться, я бы ошибочно считала его мерзавцем.
— Нравится? — коснувшись языком моих губ, спрашивает он, когда я чувствую его руки внизу.
Вова ласкает меня сквозь влажные трусики. Затем снимает их, тянется к ремню на брюках и освобождает член. Словно завороженная, смотрю, как он несколько раз проводит по стволу рукой вверх-вниз, а потом опять прижимает меня к стене, резко развернув к ней лицом.
Колени тут же подкашиваются, внизу пожар. Если бы не Вова, стоящий сзади, я бы уже сползла на пол.
— Мы опять в прихожей…
— Опять, — соглашается Третьяков. Горячее дыхание касается затылка. — А еще в этот раз я спешно собирался. Презервативы не взял.
— Я на таблетках, — напоминаю. — Только в прошлый раз они не помогли…
— Это даже к лучшему, — говорит он, и твердая головка упирается мне в промежность. — Денис у нас получился замечательный.
Я затаиваю дыхание в ожидании проникновения и, когда ощущаю Вову внутри, протяжно стону, срываясь на всхлипывание, потому что он сразу же погружается в меня до упора. Но не торопится увеличивать темп. Растущее вожделение туманит мозг, заставляя раствориться в приятных ощущениях. Сейчас мне плевать на свою гордость и статус Вовы. Наверное, я согласилась бы даже на роль любовницы. Эта мысль должна, по идее, отрезвить, но и она не приводит меня в чувство.
Подставляюсь под мощные толчки. Во рту пересыхает, потому что в какой-то момент я забываю дышать. Оргазм наступает стремительно. Меня смывает сильными ощущениями. Тело потряхивает словно в лихорадке. Становится страшно, что не выдержу этого накала. Когда Вова кончает в меня, сознание гаснет. Но напоследок пронзает мыслью, что Третьякову со мной так же хорошо, как и мне с ним.
Обоюдный оргазм обескураживает, дезориентирует. Не сразу понимаю, что Вова несет меня в спальню. Кажется, у меня полнейший эмоциональный ступор. Избавив себя от оставшейся одежды, Володя снова принимается меня ласкать. Его горячий язык и умелые пальцы обращаются со мной так, словно они проделывали это все тысячу раз.
— Вова… — зову Третьякова, останавливая, и ловлю его затуманенный взгляд. Не сразу решаюсь задать свой вопрос: — Ты ведь… очень рискуешь?.. Я слышала, как Алена разговаривала с Яном по громкой связи. Багдасаров сказал, что из этой гонки тебе если и позволят выйти, то лишь вперед ногами…
Володя отстранятся и внимательно смотрит в глаза.
— Все будет хорошо, Насть, — выдыхает он хрипло и целует меня.
Во мне борются противоречивые чувства. С одной стороны хочу верить Вове, с другой — понимаю, что он говорит это специально. Чтобы усыпить мою бдительность. Однако у надежды есть одно удивительное свойство: она вырастает стремительно, достигая огромных размеров. Но, если тебя сбросят с этих высот, шансы, что твои мечты выживут — невелики.
— Значит, из той ситуации, в которой я оказался, теперь можно выйти лишь вперед ногами, да? — спрашиваю у Яна в конце нашей деловой беседы. Удивительно, что я не позвонил Багдасарову в ту же ночь, услышав от Ласки это заявление. — Ты в курсе, что Настя слышала ваш разговор с Аленой? На ней лица не было, когда она говорила мне эти слова.
— Да бля-ядь, — тянет Ян. — Я утрировал. В действительности я так не считаю.
— А что, если мне между делом тоже обмолвиться твоей жене про бой? Прямо сейчас.
— Тогда тебе не позавидуешь. Это ведь я сейчас в Москве, а ты среди детей и женщин. Понимаю, входишь во вкус, но дети — это не только улыбки, объятия и звонкий смех. Когда они болеть начинают, сплошная нервотрепка. Особенно у женщин, которые любят истерить по поводу и без.
— Ты от темы-то не уходи, — обрываю я Багдасарова.
— Я редко когда подбираю выражения. Что подумал, то и ляпнул. Развод ты, может, и получишь, но проблемы сами себя не разгребут. Тагаев впрягся в решение твоей ситуации, а это уже полдела. Но вот твой тесть… Прохоров рвет и мечет, что ты кидаешь его на бабки. Вообще, эти статусные дамы при богатых родителях — один головняк. Особенно
