угрожал забрать ребенка. Не выслушал.
За то, что не простил.
Я простила ему все. Даже то, что не следовало — такой была моя любовь. Эмиль для этого слишком любит себя.
Машину снова занесло. Несколько минут Андрей петлял по дворам, загнал авто между гаражами и остановился. Заглушив двигатель, он перелез ко мне.
— Дина, — он поднял меня с сиденья и приложил приятно прохладную ладонь к поцарапанной скуле. — Открой глаза, ласточка… Сильно тебе врезал?
Со стоном я разлепила веки. В салон проникал слабый свет. Ближайший фонарь разбит. Встревоженное лицо Андрея и черные глаза были в нескольких сантиметрах. Все плыло, линии нечеткие.
— Нормально…
Было плохо, но чем он поможет? Переживу. Не в первый раз ударили.
— Твою мать, опять кровит, — Андрей провел по плечу, пачкая ладонь. — Машину бросаем, ты сможешь идти?
Я кивнула.
— Поторопись.
В несколько приемов он разобрал «винторез» и завернул детали в пакет. Приоткрыв дверцу, он зашвырнул его подальше между гаражами.
— Прости, — простонала я. — Это я виновата…
Зря, но я казнила себя. Ведь он за мной побежал — была бы осторожнее, пронесло бы… Но теперь власти свяжут разыскиваемого наемного убийцу и Андрея, и за ним пойдет охота серьезней, чем за Эмилем.
— Прости, — повторила я, трогая ободранный в драке подбородок.
— Рано или поздно это бы случилось, — возразил Андрей. — Я ни о чем не жалею. Моя цель отвезти тебя в безопасное место. Потом будет видно. Готова? Идем!
Я с трудом выбралась из машины, прошла немного, опираясь на капот. Идти было невероятно тяжело, словно я сквозь толщу воды двигаюсь. Я остановилась и прижала ладонь ко лбу. Стало получше, но как только я сделала шаг, голова закружилась вновь.
Я еле доковыляла до бампера. Андрей остался где-то позади.
Я поняла, что что-то не так, когда в спину ударил свет. Выследили, нашли. Медленно повернулась и загородилась ладонью, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, а перед глазами мутиться. Как бабочка, пришпиленная к листу в белом сиянии. В красном платье меня было отлично видно.
Силуэт Андрея застыл слева. Ксеноновый свет ослепил его на секунду и этого хватило, чтобы из-за завесы светового потока к нему шагнул крупный мужчина, и приставил ствол к нижней челюсти.
Я думала, он что-то скажет, но он только дышал сквозь зубы. Меня качало, картинка расплывалась, но я видела, кто это.
Фары вырубили так же внезапно, как и включили. Все погрузилось в темноту. Я беспомощно смотрела в чернильную тьму, борясь с подбирающимся обмороком и цепляясь за капот, словно пока я в сознании, могу помешать им, спасти, встать между ними… Нет, не могу.
Раньше я думала, что больнее любви ничего нет. Какой я была дурой. Сильнее всего болит не любовь, а когда она уходит. Растоптанные чувства. Разочарование. Разбитые надежды. Остывшая зола на месте пожара. Вот, что такое настоящая боль. Боль разбитой любви.
В этом огне сгорели мы оба, но Эмиль, мой упрямый Эмиль, даже сгорев и не простив, как и обещал, приполз за мной из могилы.
— Отдай мою жену, — процедил он сквозь зубы, зло толкая голову Андрея вверх дулом. — И больше не трогай. Это не твое.
— Вали на хрен.
У меня сердце замерло. Андрей говорил с вызовом, хотя дуло глубоко врезалось ему под челюсть.
— В машину, Дина. А ты пошел, — Эмиль толкнул Андрея, вынудив отступить. «С крючка» дула тот так и не сорвался, и пятился на ощупь.
Андрея он остановил у открытой водительской двери и заставил растопырить руки. Обыскав, Эмиль высвободил из-под рубашки пистолет и отшвырнул в сторону.
— Ну что, — кивнул он и едко, словно осколки режут горло с каждым выплюнутым словом, продолжил. — Понравилась тебе моя жена? Долго уговаривал?
Он говорил с тихим бешенством, в котором крушат все вокруг, если сорвутся, ломают кости, уродуют. Затишье перед бурей, которая разносит все, если дать малейший импульс. Я понимала: это мужской разговор. Я его слышу по ошибке — потому что деться некуда. Взгляд, поза, напряженные пальцы на рукоятке пистолета — все кричало о том, что Эмиль хочет, очень хочет нажать на спуск, и повод уже есть.
— Или сразу тебе дала, как мне? — с рычанием закончил он.
— Эмиль… — мой голос задрожал от обиды.
Андрей оттолкнул ствол в сторону и от души врезал Эмилю в челюсть. В удар он вложил больше, чем мою обиду — словно копил злость с того момента, как нашел меня, плачущую и потерянную, с отпечатком ладони на щеке, за павильоном, где я пряталась. Как будто ему стало все равно — убьют его или нет.
Эмиль отшатнулся. Запястьем прикоснулся к раненому месту. Взгляд физически стал тяжелым, губы искривились. Он выше, крупнее и у него был ствол. Андрей не двигался, следя за каждым движением, словно хищник перед броском. Он умело дерется, но ослабел из-за раны плеча.
Я перестала дышать, таким страшным выглядел мой муж, и Эмиль сорвался, словно хотел этого удара.
— Остановись! — хныкая, закричала я, когда рукоятью в лицо он попытался свалить Андрея с ног.
Тот увернулся, и когда Эмиль оказался рядом, в его руке что-то мелькнуло — металлический проблеск. Нож! Он целил подмышку, автоматически бил в артерию. Дождался открытого уязвимого места…
— Нет! — заорала я, когда клинок вспорол одежду и, как мне показалось, вошел в тело. От болевого шока потемнело перед глазами, и я заорала в диком приступе страха.
С рычанием, Эмиль ударил Андрея в лицо, и сокрушительный удар отбросил его на капот. Я не понимала, ранен муж или нет. Он сорвался с цепи, а зверь, даже смертельно раненый, прет, не ощущая от шока боли. Он навис над Андреем и наносил удар за ударом, игнорируя мои крики. На пределе бешенства, в умопомрачении мужчины, на интересы которого посягнули, жену которого трахнули.
Иногда он промахивался и вминал капот с грохотом, словно кувалдой бил.
— Эмиль, не надо! — заныла я. — Остановись, умоляю!
Я хотела повиснуть на руке, чтобы тот не забил Андрея насмерть, но… боялась подойти. Он потерял рассудок.
Сирены стали отчетливей. Из машины показался Антон — просто высокий силуэт, он так и не убрал одну ногу с педали.
— Эмиль, менты близко.
Только это его остановило. Он выпрямился над капотом, тяжело дыша и сплюнул рядом с головой Андрея.
— Чужого не бери, понял?
Тот лежал на спине, перекатился, пытаясь встать, но не вышло. Он раскашлялся кровью, лицо всмятку. Эмиль схватил его за руку и стащил с капота, а когда
