— Ты лучший из лучших, Бен Лэнгли. — Она скользит рукой по моим волосам, затем проводит большим пальцем по моим губам. — Я должна идти.
— Знаю. — Я отступаю назад, открываю перед ней дверь и смотрю ей в затылок, пока девушка выходит из моего дома и идет к своей машине.
Только когда возвращаюсь внутрь, то понимаю, что ни разу с тех пор, как вернулся домой, я не смотрел на фотографию Мэгги.
ЭШЛИ
— Стой!
Я убираю телефон от уха, когда Бетани практически разрывает мне барабанную перепонку.
— Вы, ребята, ходили на свидание? Как ты могла не сказать мне об этом раньше?
— Все произошло так быстро. Он пригласил меня в воскресенье, и мы встретились в понедельник.
— Сегодня среда. Среда, Эш. У тебя больше нет права злиться на меня, когда желтая пресса получает информацию раньше тебя!
Голос Джесси приглушен на заднем плане.
— Я не знаю, — отвечает она ему. — Я только сейчас услышала об этом. Расскажи мне все, Эшли Роуз Кендрик. Каждую. Мелкую. Деталь.
Я вздыхаю.
— Хорошо, но я сижу возле школы Эллиот, ожидая, когда она выйдет, так что у меня мало времени. — Я знала, что предоставление подробностей будет частью сделки, и хотела убедиться, что моя лучшая подруга услышит это от меня, прежде чем услышит от Бена через Джесси. — Что я могу сказать? Все было прекрасно. И я имею в виду, что было все. Ну, все за вычетом… ну, ты знаешь, все.
— Ты мне абсолютно ничего не сказала, — сухо говорит она.
— Он повел меня в суши, а потом на концерт. Он был таким вежливым, таким… — Как я могу выразить словами свое свидание с Беном? — Он мне действительно нравится.
Пронзительный визг в очередной раз пронзает мои барабанные перепонки.
— Каждый раз, когда он целует меня, я чувствую себя опьяненной…
— Целует тебя? Джесайя, они целуются!
— Между нами вообще осталось что-то личное?
— О, да. Извини. Продолжай.
— Мне больше нечего сказать, я просто… Боже, он мне очень, очень нравится. Но… тьфу.
— Не делай этого, не зацикливайся на своей голове.
— Я знаю, ты права. Но не могу не думать, что такой парень, как он, ни за что не выбрал бы кого-то вроде…
— Ла-ла-ла-ла, я не слышу этого ла-ла-ла! Ты более чем достойна такого человека, как Бен Лэнгли. Поверь мне. Я знаю вас обоих, и да, вы разные, но не в том смысле, который имеет значение. Ваши личности дополняют друг друга. Ты заполняешь его пробелы, а он заполняет твои.
Джесси смеется на заднем плане.
— Он действительно хочет заполнить твой пробел.
— Не обращай на него внимания.
— Как бы это ни было весело — делиться самыми личными и интимными подробностями своей жизни с тобой и твоим мужем, я должна идти за Эллиот.
— Обними ее и поцелуй за нас! И звони мне с новыми новостями!
Я вешаю трубку, выпрыгиваю из машины и направляюсь к школе, когда толпа карликов со слишком большими рюкзаками выстраивается в очередь, ожидая родителей. Эллиот появляется из-за угла, и в тот момент, когда я смотрю на эти великолепные темные кудри, в моей груди теплеет, и мы улыбаемся друг другу. Она машет, и я глупо машу в ответ. Она обнимает мои ноги, и я улучаю момент, чтобы насладиться ощущением ее крошечных рук, обнимающих меня.
— Привет, коротышка. Как прошел твой день? — Я беру ее крошечную ручку и ловлю на себе пристальный взгляд директора. Пока Эллиот занята разговором, я показываю женщине язык и смеюсь, когда она с отвращением качает головой.
— А потом Джейден назвал Тайлера стояком.
Я спотыкаюсь в своих шлепанцах.
— Что такое стояк?
Открываю заднюю дверь своей машины и помогаю ей сесть. Пристегивая ее к креслу-бустеру, я надеюсь, что на моем лице не отразится то, что, черт возьми, чувствует мой мозг. Ее большие карие глаза не отрываются от моего лица. Она ждет ответа, а я понятия не имею, как ответить на этот вопрос!
— Ты голодна? — Я лучезарно улыбаюсь. — Хочешь зайти в «Макдоналдс»?
Ее маленькие брови сведены вместе.
— А в «Макдоналдсе» есть стояки?
— Нет. Их там нет. — Я закрываю дверь и отворачиваюсь от машины, молясь, чтобы она забыла вопрос к тому времени, как я сяду в машину, а если нет, то пожалуйста, Боже, дай мне правильные слова, чтобы объяснить.
Я забираюсь на водительское сиденье и успеваю проехать два квартала, прежде чем она трубит с заднего сиденья.
— Стояк — это ругательство?
— Черт, — ворчу я. Встречаю ее пытливый взгляд в зеркале заднего вида. И решаю сделать все, что в моих силах, или она никогда не перестанет спрашивать. — Может быть, да. То, как твой друг Джейден использовал его, да. — Когда девочка выглядит смущенной, я делаю глубокий вдох и продолжаю. — Ты знаешь, что задница — это часть твоего тела? Но, если ты называешь кого-то задницей, это вроде как плохое слово?
Она обдумывает это.
— Значит, стояк — это часть моего тела?
Я поджимаю губы, чтобы скрыть смех, и представляю, как бы Бен справился с этим разговором, если бы был здесь.
— Не твоего тела, нет. Они есть только у мальчиков.
— У них в задницах?
Ладно, теперь я не могу этого скрыть и давлюсь смехом.
— Нет. — Ну, у некоторых конечно есть, но я оставлю разговор о гомосексуальном сексе на гораздо более позднее время. — Стояк — это другое название для, эм, интимных частей тела мальчика.
Ее милое личико морщится от отвращения.
— Ой.
— Да.
Мне удается проехать четыре светофора, проехать «Макдональдс», и как раз в тот момент, когда я думаю, что она удовлетворена, Эллиот говорит:
— Я думаю, что Джейден — стояк.
Я улыбаюсь в зеркало заднего вида, когда въезжаю на подъездную дорожку к дому Бена. Если бы жизнь сложилась по-другому и судьба сложилась бы в мою пользу, Эллиот легко могла бы быть моей дочерью.
— Я согласна. Но давай не будем произносить это слово при твоем отце, хорошо?
— Хорошо. — Она отстегивает ремень безопасности, и я несу ее рюкзак.
— Или ком-либо еще, если уж на то пошло.
— Но я могу сказать это тебе, верно?
Я вспоминаю свое детство и то, как я никогда не могла говорить свободно во имя чести и уважения к своим родителям.
— Ты можешь говорить все, что захочешь, когда ты со мной. Нет ничего запретного, когда мы вместе. Поняла?
— Поняла! — радостно говорит она и бежит в дом.
Я приглядываю за Эллиот с момента окончания занятий в два часа до пяти. Бен обычно заезжает в четыре сорок пять. Сегодня он появляется в половине пятого. Я слышу, как подъезжает его «Чероки», и мой желудок переворачивается от взрыва бабочек. Интересно, что на нем надето — синяя рубашка на пуговицах, которая делает его волосы особенно черными, или зеленая, которая делает его глаза карими?
А потом наступает тот момент, когда мужчина входит в дверь, и наши взгляды встречаются и цепляются друг за друга. Его медленная улыбка. Возможно ли быть полностью влюбленным в одно мгновение?
Дверь открывается, и я поднимаю взгляд со своего места на полу, где мы с Эллиот играли в «Ранчо динозавров». Мой пульс учащается, когда наши глаза встречаются.
На нем белая рубашка на пуговицах, подчеркивающая его оливковую кожу. Его рукава закатаны до локтей, демонстрируя мускулистые предплечья. Широкоплечий и высокий, Бен излучает ощутимую мужественность.
Он не сводит с меня глаз.
— Привет.
— Привет, — говорю я едва слышным вздохом.
— Привет, папа! Джордж и Филлис делают детей!
Его брови поднимаются над этими небесно-темными глазами.
— Серьезно?
— Не смотри на меня. — Я поднимаю руки вверх, чтобы показать свою невиновность. — Думаю, она слишком много смотрела «Планету животных».
Он подходит ближе и садится на корточки рядом со мной, его бедро задевает меня в движении, которое далеко не случайно. Он целует свою дочь в макушку.
