на Крис смотрел со священным ужасом и не представлял как столько времени она справлялась с ним одна. Нам не нянька нужна была. Нам три няньки нужны были минимум. Я не отуплял, как Мирон в свои четыре мог одновременно быть в разных местах и при этом умудряться что-то отжечь. Например когда я строго сказал ему не прыгать с камней на привале в середине трассы, сын мне с ангельским выражением лица кивнул и через пару минут я увидел как он уже летел с одного валуна, при этом крича, чтобы я смотрел. У меня сердце чуть через задницу не выпало от такого. А потом на последнем участке, где надо было оставить всю технику, мы пошли пешком, а Мирон умудрился куда-то исчезнуть. Он шёл возле меня и в момент его не оказалось рядом.
Мне кажется я весь вспотел тупо от паники, но Мирон вылез откуда-то с середины шеренги народа, радостно крича что он маме букетик собирал.
Да я весь лес готов был уже в зубах притащить Кристине лишь бы Мирон больше не развлекался самодеятельностью.
Вернувшись в домик я выдохнул, но тут вспомнил про баню и чан под открытым небом. Печально посмотрел на Кристину, которая как раз сделала заказ в ресторане и выдохнул:
— Ты если хочешь, иди одна, мы с Мироном никуда не пойдём, — признался я, растекаясь по дивану, но Мирон заканючил:
— Ну ты же обещал… — так грустно, так горько произнес сын, что я собрал яйца в кулак и закатив глаза сказал:
— Только быстро и без соплей.
Кристина покачала головой, типа я сначала дал обещание, отменил и снова согласился. Я фыркнул, безмолвно отвечая, что я мужик, слово дал, слово забрал и только Мирон радостно ускакал в спальню собирать полотенца в баню.
А после бани и ужина сын выдохся и уснул, раскидав одеяла по постели, а я присоединился к Кристине, которая завернувшись в плед сидела на балконе с заварником цветочного чая. Я тяжело опустился в ротанговое кресло и выдохнул.
— Спасибо, — тихо сказала Кристина и придвинула мне по столику чашку с чаем.
— За что? — удивился я, не понимая за что и какие благодарности могут быть.
— За этот день, — Кристина натянула чуть ли не до носа плед. — За то, что вывез нас сюда, за то, что весь день провёл с Мироном.
— Он так похож неугомонностью на твоего троюродного дядю Борю, что я не знаю, как ты справляешься… — не без доли уважения к терпению Крис сказал я и прикрыл глаза.
— Точно! — согласилась жена. — Я как вспомню сколько шороха на свадьбе навёл дядя Боря…
— О! А помнишь племянника твоей матери из Саратова, который живого гуся припер? — почему-то тоже вспомнил я свадьбу.
— А самое главное мы так и не выяснили куда этот гусь потом делся, — согласно кивнула Кристина и у меня перед глазами встала картинка нас в загсе. Эта регистраторша тупая, которая почему-то называла Кристину Христиной. Теща с корзинкой цветов, которую мы с Крис называли поминальной, отцы, которые скрывались от матерей и тихонько во время перерывов уходили пропустить по рюмашке на улицу.
— Да черт с ним с гусем! — хохотнул я. — А вот то, что в тебя сперли туфельку…
— Ага, а потом ходили и предлагала испить из такой чарки водки… — фыркнула Крис, которой пришлось переобуваться в балетки.
Мы как-то резко оба замолчали. Наверно потому, что так же резко осознали, что все просрали. Точнее просрал я, а расхлебывать пришлось обоим.
Кристина туго сглотнула и тихо сказала:
— Я наверно пойду спать…
— Ляг одна, я с Мироном посплю, чтобы утром тебя не будить… — предложил я, и Кристина медленно пару раз кивнула. А я остался сидеть один с видом на ночную реку и полным осознанием нереальной задницы.
Но поскольку человек я был дерьмовым, то решил испортить настроение ещё кому-нибудь.
Я набрал Вадима.
— Как жизнь? — спросил я с ходу.
— Потихоньку, сам как, как Кристина? — спросил Ольховский, и я весь дёрнулся, чуть ли не зарычал, потому что мое тронули, к моему лапы протянули.
— Хорошо, — наигранно спокойно ответил я. — Слушай, а давай завтра вечером увидимся, дела порешаем…
Герман
Утром Мирон заехал мне в нос. Пяткой.
Я чуть не слетел с кровати от шока и непонимания, но потом вспомнил, что отправил Крис спать наверх, а сам остался с сыном. И этот сын, самый родной, самый хороший, чудесный ребенок заехал мне пяткой в нос, потому что лежал поперёк кровати. Мирон во сне сбросил свою подушку и отжал мою, поэтому я встал и почувствовал себя словно с похмелья. Такое, знаете, чувство, как будто тебе полтинник, ты всю ночь мирно спал в своей кроватке, выпив перед этим все бады и таблетки, с утром почувствовал, что тебя тебя протащило по всем барам в округе, а трудился ты в постели с несколькими девицами.
Короче, старость меня настигла.
Я почесал щеку, сам поцарапавшись о собственную щетину и встал. Подтянул Мирона в центр кровати и обложил подушками, чтобы не упал и не разбудил Крис.
Она ещё спала. Трогательно свернувшись клубочком на большой постели и поджимая к животу ноги. Русые волосы разметались по подушке, а сонный, немного сладковатый, аромат пропитал весь воздух. Я стоял на лестнице и смотрел на жену, которую казалось не видел лет пять. Такую, чтобы оградить от всего дерьма. Такую, чтобы укрыть за своей спиной. Такую, любимую…
От пристального внимания Крис завозилась на постели и сморщила носик. Я сделал шаг на ступеньку ниже. Потом ещё. В итоге вышел на улицу с одних домашних штанах и потянулся. Набрал номер обслуживания и заказал завтрак. Потом вспомнил про Ольховского и позвонил в городской ресторан, заказал на вечер ужин. Вадима я кормить не собирался, но Крис будет паниковать, что гости, а стол не накрыт, поэтому что уж там.
Спустя час когда Крис посвежевшая села за стол, а Мирон перестал играть с самосвалом, я спросил:
— Ты не против гостей? — я пристально следил за ещё не до конца проснувшейся женой, которая растерянно переводила взгляд с овсянки на омлет, а с потом на круассаны. — Я не знал, что ты захочешь, поэтому заказал все. Мирон, не ковыряй кашу, а ешь, а то опять медведи утонут.
Я снова опустил в тарелку сыну несколько мармеладных мишек и вновь посмотрел на Крис.
— Но сегодня Даня вечером должен приехать. Он обещал, — отозвалась Крис и потянула на себя брускетту с
