я дам развод, отдам бизнес, Боже, да я все готов отдать, если от этого Кристина перестанет хотя бы плакать. Только она все равно плакала и отказалась от компании. Восприняла как будто я старался так купить ее прощение. А я просто хотел, чтобы получила все чего желала.
Я упёрся затылком в дверь и тяжело выдохнул.
Что же делать?
Как вымолить у Крис прощение?
Если только действительно дать развод и исчезнуть как она того хочет.
Я встал и снова пошёл в гостевую. Бесила эта спальня. Матрас на кровати неудобный и пахло от постельного белья лавандой хотя у нас в спальне Крис использовала ваниль. И солнце вставало с этой стороны дома и слепило по утрам. И вообще спальня бесила, потому что в ней не было ее.
С трудом заставляя себя заснуть, утром я был как старая телега, хорошо хоть не скрипел. Мирон зашёл ко мне и встал у кровати, полными ожиданиями глазами наблюдая, как я потянулся и сонно моргнул:
— Скоро, пап? Пап? — нетерпеливо спросил сын и я только сейчас понял, что я действительно отец. Скорее всего не самый лучший, но все же отец. Самая большая вера в то, что все будет отлично для одного маленького человечка.
— А мама проснулась? — спросил я, поднимая сына к себе, и Мирон прополз по мне в прямом смысле, а потом признался:
— Еще нет, но ведь мы должны собраться.
— Да ты прав, мама пусть спит пока… — отозвался я и потрепал сына по пушистым волосам. Но Крис и не думала спать. Зайдя тихо в спальню, я услышал из ванной всхлипы и сдавленные стоны. Толкнул дверь и увидел Кристину сидящую возле унитаза в одной строчке и с покрасневшими глазами.
— Этот чертов токсикоз доведёт меня… — простонала жена, сгибаясь в новом рвотном спазме. Я тяжело вздохнул, потому что не имел права у неё просить оставить ребёнка. Не имел права вынуждать ее оставить ребёнка. И не имел права обрекать этого ребёнка родиться с клеймом нежеланного.
— Идём, я помогу, — сказал я, наклоняясь к Крис и поднимая ее с пола, помог найти зубную пасту, включил воду.
— Мирон? — спросила устало Кристина и снова наклонилась над унитазом.
— Собирается в горы, пошёл складывать в рюкзак машинки, — признался я, придерживая жену за талию, чтобы не потеряла равновесие и не расшибла себе лоб о кафельный угол. Неправильное интерьерное решение. Нельзя так располагать инсталляцию. Надо исправить.
Спустя два часа мы наконец-то выехали из дома. Крис устало смотрела в окно, а Мирон развлекался на заднем сидении. Я развернулся и достал дорожный тонкий плед и положил Кристине на колени.
— Укройся, вдруг задремлешь… — сказал я неловко.
— Нет, я не хочу спать, все норм… — быстро сказала Кристина, как будто ее наругают за то, что она уснёт в дороге. Я вскинул бровь и перевёл взгляд на плед, типа, ты подумай, а потом отказывайся. Крис закатила глаза и все же расправила плед.
До домика в горах было три часа на машине, два с половиной из которых мы провели с Мироном под детские мультики, которые сын смотрел на планшете, а Крис все же уснула. Я знал, что так и будет. В первый триместр с Мироном Крис тоже вот так же выключалась постоянно. Она становилась удивительно беспомощной и нежной во время беременности. Даже сейчас. Хоть и отчаянно старалась выглядеть сильной и независимой. Только сильная и независимая с меня шкуру бы с бизнесом спустила, а Крис не смогла.
Сила это была или слабость? Скорее первое, потому что сила женщины в том, что даже в патовой ситуации она остаётся женщиной, хрупкой и нежной, которой нужна защита.
Домик был в одном курортном посёлке, который располагался вблизи целебных источников. Маленький, по сравнению с нашим домом, полностью из дерева. На первом этаже спальня с видом на реку, кухня с гостиной, санузел и второй балконный этаж.
— По-моему меня укачало, — сказала Крис как только мы зашли в дом и быстро шагнула к туалету. А посмотрел вслед жене и кивнул, сам себе делая зарубку, что надо ещё раз съездить к врачу и сдать анализы.
Пока жена была в туалете нам занесли все вещи. Сумочка Крис постоянно вибрировала. Я психанул и вытащил мобильник, чтобы ответить, но замер, увидев сообщение от Ольховского.
«Кристина, мы должны повторить ужин. Жду ответа»
Герман
Я вскинул бровь и провёл пальцами по губам.
Однако интересно выходило.
А не ему ли Крис писала в тот вечер?
Да нет, бред какой-то.
А это означало…
Что это собственно означало?
Что к моей жене подкатывает яйца бывший партнёр.
Я отложил мобильный Крис. А потом даже убрал его обратно в сумку и вовремя. Крис вышла из туалета и выдохнула. Покрасневшие губы делали ее похожей на маленькую милую вампирессу.
— Что-то случилось? — спросила жена, проходя к столу и открывая одну из бутылок с водой. Мирон в это время уже расположился в спальне со своими игрушками и бросал на нас недоверчивые взгляды, типа, а вдруг на квадроциклах не поедем кататься.
— Нет, все хорошо, — сказал я наигранно, но из меня актёр как из борова балерина.
— Незаметно, — скупо сказала Кристина. Я хмыкнул и уточнил:
— Почему?
— Ты мою сумку себе на руку повесил… — сказала Крис, и я перевёл взгляд на сумку. Реально затупил. Вот прав был Даня, что на воре шапка горит. И чего я спрашивается поперся с таким везением жене изменять?
Крис спрятала улыбку и потянула к себе дорожную сумку, открыла, стала перебирать вещи, а я наконец-то выйдя из домика, выдохнул и крепко призадумался. Чего Вадиму надо от моей жены.
Нет, бесспорно Крис у меня зачетная девочка. Ноги длинные, задница аппетитная, грудь троечка как была словно две дыньки так и осталась. Но неужели Ольховскому баб мало, что он решил полезть на мою?
Пока я думал мне прилетело по спине дверью. Мирон решил догнать меня. Я взял сына на руки и пошёл в главный корпус договариваться о поездке.
Кристина отказалась с нами ехать. Она, прихватив книжку, которую я купил, спустилась к реке и арендовала шезлонг. Я ревниво посмотрел вслед удаляющейся от меня жене и сузил глаза, замечая как один из охранников залип на нижних девяносто моей жены.
Глазёнки сразу выколупать захотелось, но я решил не портить Крис выходные похабной дракой, а посадив Мирона на шею, пошёл на стоянку.
К девяти вечера Мирон меня меня так умотал, что я
