– А ты ей не сказала, что у учителя сейчас всего два пути? – поинтересовалась Римка. – Или сойти с ума на любимой работе, или махнуть на все рукой? И ты, видимо, двинулась по первому. А вот лично я, например, все пытаюсь раздвоиться. Как обезьяна в анекдоте про умных и красивых...
– Ой, закисли мы совсем, бабы! – ужаснулась вдруг Людасик. – Ни одной красивой мысли в голове! Хоть бы ты, Марыська, что-нибудь повеселей рассказала! Ты же у нас теперь в элитных кругах вращаешься! Ну-ка!
И обе они уставились на меня в уважительном ожидании.
– Ну-у... Что вам сказать? – Я добросовестно сосредоточилась. – У нас в элитных кругах, конечно, все и умные, и красивые! – Но, подумав, созналась: – Хотя, знаете, тоже не без проблем...
С утра мне было не по себе. Так вот иной раз сидишь за рабочим столом, искренне пытаясь оформить бланк заказа учебников на будущий год, а учителя, сами уже издерганные за учебный год, назло издеваются, сбивая тебя с толку рассуждениями вроде: «Ладно, пишите уж на седьмой класс программу Кутузова... хотя чем он лучше Коровиной, я не понимаю! Пишите, ладно, на седьмой Коровину! Какая разница, если все равно учебников не дадут! Хотя мне, знаете, сейчас некогда... А может, я зайду после уроков?» И вот, проводив очередную коллегу, тоскливо вздохнешь... И вдруг оглянешься и увидишь, как серо-сиреневые тучи снова обложили небо и неподвижно замерли складки оконных штор, а книги прижались друг к другу молча, плотно, словно партизаны перед расстрелом, – и ни с того ни с сего накатит на сердце совершенно ниоткуда взявшиеся тоска и даже страх, от которых только вскочить бы на ноги и умчаться что есть силы куда глаза глядят!
Но никуда я, как водится, не убежала, а дисциплинированно досидела до конца рабочего дня, доехала до дома на троллейбусе, зашла в гастроном за хлебом и только потом дала себе волю – занялась полезными для НАШЕЙ ЖИЗНИ делами. Поскольку ничто лучше не могло успокоить меня!
Я включила теплую воду и всыпала в таз двойную дозу «Ариэля», готовясь довести до совершенства замоченную с утра тюлевую занавеску, еще не слишком грязную, но явственно источавшую запах пыли и курева. (Ибо я не собиралась допускать уныние в нашу жизнь! Окно в комнате формировало наш образ внешнего мира, а занавеска формировала образ окна!)
Запах порошка всегда успокаивающе действует на меня. Может быть, потому, что стиркой я опять-таки не перегружена – постельным бельем и крупными вещами у нас занимается мама, не доверяя никому другому, а стирать собственную одежду для меня с детства было развлечением, игрой в «большую», хотя тогда еще никто слыхом не слыхал ни об ароматерапии, ни о том, что вода, мол, смывает не только грязь, но и отрицательную информацию. Но мне всегда казалось, что после стирки вещи как бы начинают новую жизнь, а с ними – немного и я сама.
Только-только я погрузила руки в теплую ароматную воду, как вздрогнула от телефонного звонка.
– Дома? – кратко уточнил Валерий и, не дожидаясь ответа, распорядился: – Возьми мой паспорт и пенсионное, все в красной папке, ну, там, в шкафу... Можешь приехать побыстрее? Чайковского, шесть. Не доезжая до конечной «двойки» одну остановку... Где стадион «Юность», знаешь? Туда на четырнадцатом, а там пересядешь на двойку... чем скорее, тем лучше!
Я со вздохом оторвалась от занавески, сполоснула руки. Лак на ногтях, конечно, начал облезать, и следовало бы стереть его, но я тут же отбросила эту мысль, вспомнив голос Валерия. Так напряженно и отрывисто он говорил только в особых случаях – это тоже был знак НАШЕЙ ЖИЗНИ.
Что-то случилось!
Неизвестность я переношу плохо. Поэтому через полторы минуты я уже выходила из дома, через четыре – втискивалась в четырнадцатый троллейбус, а через четверть часа стояла на упомянутой остановке.
Остановка эта была мне незнакома, и хотя располагалась где-то в районе стадиона «Юность», самого стадиона отсюда видно не было. Вокруг тянулись ряды убогих, примерно с полвека не крашенных хрущевок, в пыли и потеках, кое-где, однако, оживленных самоуверенными вывесками: «Все для свадьбы», «Пассаж» и «Ваш подарок». Вывески раздражали, прямо-таки стреляя в глаза навязчивой яркостью.
Троллейбус «двойка» и не думал показываться. А Валерий ждал меня с документами – или документы со мной? – яростно косясь по сторонам.
Через полчаса мне стало не по себе. Солнце уже отступило за дома, и сумрак начал сгущаться. Освещение разом изменилось, словно вместо цветного фильма включили черно-белый. Наступала пора возвращения с работы. Вокруг быстро собиралась толпа, большей частью из угрюмых женщин – с сумками, кульками или зонтами в руках или через плечо, с бледными остатками макияжа или вовсе без него. Мелькали подростки в джинсах и курточках, не то больные, не то замученные или голодные, с недетским сумраком во взглядах – эти скорее всего возвращались с поздних занятий или от репетиторов, решила я. И еще мне подумалось, что в районе с таким неласковым климатом и ранними сумерками должны жить только замкнутые и необщительные люди.
Весь угрюмый народец, как и я, ежась от холода, высматривал «двойку». Но ждали ее покорно и уныло, без шуток и ругательств – верный признак, что здешнее средство передвижения имело свободный график.
Наконец вдали замаячил призрак рогатой фигурки. Толпа несколько оживилась, зашевелилась, прихлынула к краю тротуара. Призрак стал стремительно расти, приобретая убедительные очертания. Я тоже устремилась к дороге, готовясь к борьбе за свой пассажирский шанс. И вот уже долгожданный транспорт приблизился, мягко затормозил и приостановился... на предыдущем квартале! Из него быстренько посыпались игрушечные человечки. Наша толпа издала сдержанный стон и замерла, не веря в очевидное. Лишь несколько шустрых юношей рванулись было навстречу, но поздно – троллейбус уже несся мимо, набирая ход и разбрызгивая лужи.
Неужто мне когда-то нравились вот эти рогатые чудища?!
Моя вера в судьбу, человечество и трамвайно-троллейбусное управление стремительно таяла. Я принялась отчаянно махать рукой всем проезжающим частникам, такси и чуть ли не велосипедам. Но жизнь в этом затерянном углу подчинялась каким-то иным законам! Частники в упор не замечали меня. Пустые такси, притормозив, проезжали мимо!
Прошло, должно быть, несколько часов. Во всяком случае, достаточно, чтобы дважды сходить пешком домой и обратно. Нет, трижды сходить пешком!
Временами передо мной вставало видение: глаза Валерия и его жестко сжатый рот. Он сказал: «Побыстрее!.. Чем скорее, тем лучше!» ЧТО же все-таки случилось?!
Шестое по счету такси проехало мимо. Я опустила затекшую руку.
