За мною заехала девушка, в которой я никогда бы не смогла вычислить агента: маленькая худенькая блондинка, ростом чуть выше меня. Меня смущало, что к ней обращались, произнося странное имя «Алика» (с ударением на последний слог) с уважением или скорее страхом. Ни фамилии, ни звания, ни должности. Только имя, которое, вероятнее всего ей даже не принадлежит. Она уже приезжала утром, рассказать мне подробный план действий, и тогда девушка выглядела совсем иначе – некрасивой, в некоторой степени даже отталкивающей, а увидев её сейчас, я поняла, что это лишь камуфляж под серую действительность. В отличие от большинства женщин она маскировала не свою посредственную внешность, а яркую привлекательность. Мне самой сложно было отвести от нее взгляд – что уж говорить о мужчинах, которые попадались на нашем пути в этот вечер.
Единственное, что меня волновало – сможет ли защитить нас эта девушка с тонкими руками, выпирающими ключицами, больше похожая на балерину, нежели на человека, стоящего на страже государственной безопасности.
Я наблюдала за их общением с Владиславом, и у меня создавалось впечатление, что он благоговеет перед ней, преклоняется, а, возможно, и молится на неё. Алика равнодушно реагировала на все окружающую нас суматоху и раболепное отношение к ней, что несколько нервировало меня, потому что создавалось впечатление, что она социопат, мастерски имитирующий эмоции. Эта мысль укоренилась во мне, когда ее поведение резко изменилось, стоило нам войти в ресторан: она тут же преобразилась, очаровав меня своей располагающей улыбкой, мягким светом глаз, из которых буквально струилась доброта, которой до этого я не наблюдала. Мне самой вдруг показалось, что я знаю её всю свою жизнь.
Вместе с тем, Алика оставалась такой спокойной, что её настроение передавалось и мне. Несмотря на то, что она была моложе меня, в ней было нечто такое, что заставляло меня довериться и дышать глубже. Я ждала, что она заверит, что все будет хорошо, но когда мы сели за столик, девушка начала нести полную пургу, принявшись за свою роль, и мне ничего не оставалось, как пытаться ей помочь, когда в зал вошла делегация во главе с двумя мужчинами, в одном из которых я узнала генерала.
До меня вдруг дошло, почему они выбрали для встречи людное место: никто из них не доверял друг другу, каждый ждал подвоха и обмана. С одной стороны, Васильев с приспешниками, с другой – мужчина восточной внешности, в котором можно было бы признать европеизированного араба, в компании своих людей.
Глава 43
Я так внимательно их рассматривала, что Алика слегка пожала мою руку, напомнив мне прекратить пялиться, но генерал успел заметить моё внимание, и наши взгляды пересеклись. Переборов страх, я попробовала изобразить смущенную улыбку, не имея понятия о том, как моя гримаса выглядит со стороны, но Васильев также ответил мне улыбкой и кивком, что дало мне возможность расслабиться и вновь начать дышать.
Однако остальные мужчины, шедшие рядом, обратили на нас внимание, рассматривая с плотоядным интересом, и когда нас пригласили составить им компанию, удивляться было нечему: для них мы были красивыми атрибутами, не представляющими опасности. Они расположились в отдельном зале за большим круглым столом, где кроме нас не было других посетителей и куда входили только служащие ресторана. Алика превосходно изображала из себя дурочку, падкую на богатства араба, представившегося как Гассан, и его сладкие речи с сильным акцентом, которые он лил ей в уши, а генерал настолько откровенно пускал на меня слюни, что я едва была способна скрыть испытываемое к нему отвращение, граничащее с рвотными позывами.
Принесенное блюдо не лезло в глотку, желудок отдавал свинцовой тяжестью, и я водила вилкой по тарелке, прислушиваясь ко всему, что произносят за столом, однако ни одна из фраз не показалась мне странной или в какой-нибудь степени подозрительной. В какой-то момент к арабу обратился его человек, который до этого всё время сидел в лэптопе, и шепнул что-то на ухо. Выражение лица мужчины тут же изменилось, некое подобие дружелюбия тут же с него сползло, и он уставился на меня, а затем медленно перевёл на Алику, чтобы вновь обратить убийственный взгляд на меня. Он передал информацию рядом сидящим, и они тут же поднялись и направили на нас оружие. Генералу еще не было известно, что происходит, но когда араб заговорил на непонятном мне языке, на лице Васильева отразился дикий гнев, и он с ужасом смотрел на меня. Нас раскрыли.
Ловким движением Алика достала закрепленное на бедре под платьем оружие и навела дуло на главаря арабов, пока люди генерала замешкались, тратя драгоценное время. Мы стоим с ней вдвоем против головорезов, оружие которых направлено на нас, и я понимаю, что выжить здесь практически нет шансов. Бодигарды генерала еще не поняли, нужно ли защищать своего хозяина от арабов или от блондинки с пистолетом, но, вероятно, решили для начала избавиться от меньшего из зол и пополнили ряды тех, кто уже целился в нас.
Алика произнесла одну фразу на арабском, должно быть, послужившую Гассану. пищей для размышления. Я понятия не имела о её значении, может быть, она пообещала, что они останутся в живых, если опустят дула, может быть, что-то еще, намекавшее на то, что если кто-то из нас будет ранен или убит, пощады ждать не стоит.
В зале стоит смертельная тишина; казалось, можно расслышать, как в головах араба крутятся винтики, запуская процесс мышления. Мое внимание привлекает самый молодой из мужчин, кажется, это сын Гассана: оружие в его руках дрожит, а по вискам ручьем стекает пот, и мне кажется, что он, как и я, впервые в жизни попал в такую передрягу.
Раздается щелчок открываемой двери, нарушая царившую тишину, и через порог зала переступает, на свою беду, не вовремя вошедшая официантка. Обращая все взгляды на себя, и оценив ужас ситуации, она начинает истошно визжать, роняя поднос. Я вижу, как молодой парень наводит на нее оружие и делает несколько выстрелов, одним из которых попадает девушке в грудь, и дальше, не прекращая нажимать дрожащей рукой на курок, вновь наставляет оружие на нас, не особо прицеливаясь.
Всё это было похоже на вторжение лисы в курятник, разве что вместо перьев вокруг летали ошметки мебели, расщепляемые после проникновения в неё огнестрельных выстрелов. И в эти секунды неразберихи, я падаю на пол и ползу на корячках за огромную колонну, подтягивая ноги и пытаясь максимально сгруппироваться,жмуря глаза, как ребенок, прячущийся под одеялом от ночных кошмаров и рассчитывающий на то, что меня никто не увидит, если я не вижу их.
Выстрелы стихли, и я слышу разговор Алики и Гассана; я не знаю, что произошло, но, набравшись смелости, выглядываю из своего укрытия и понимаю, что смотрю прямо в остекленевшие глаза генерала, лежащего с пулевым ранением по центру лба. Рядом с ним лежит еще пара трупов из представителей обеих сторон этой адской встречи. Не знаю, почему, но интуиция подсказывает, что генерал пал именно от руки блондинки; я прикрываю глаза и воображаю, как она наводит на него пистолет и спускает курок, тем самым прекращая перестрелку.
Казалось, что время замедлилось. Я слушала диалог Алики и араба, ничего не понимая, но интонации девушки были жесткими, словно она отдавала распоряжения, и, к моему удивлению, они начали опускаться на колени с поднятыми руками за минуту до того, как в помещение зашла группа специального назначения.
Я не могла поверить, что всё закончилось. Хотелось упасть в обморок, сделать хоть что-нибудь, чтобы снять клокотавшее во мне напряжение, адреналин выплескивался в кровь со скоростью света, но я лишь растерянно наблюдала за действиями группы захвата и Алики, которая спасла нас от гибели.
