Сергей
Я знал, что ей будет плохо. Планируя взять с собой Соню, я хотел дать ей опыт и знания, необходимые для нашей работы. Не теоретические и не практические, а скорее моральные, эмоциональные, этические. Но я не учел, что все это перемешается с нашими запутанными отношениями. Запутанными по моей вине.
Белов не каждый день, но достаточно часто напоминает, что я обещал ей все рассказать. Прошла уже не одна неделя, а я все откладываю. То работа, то командировка, то секс, то снова поездка. Я знаю, что это неправильно. Вместо недоразумения между нами теперь ложь. Мое вранье. Я знаю как никто, что сокрытие правды приравнивается ко лжи. Даже будучи блестящим адвокатом, я не могу себя оправдать. Наоборот. С каждым днем мне все тяжелее и тяжелее. Но это бремя не позволяет признаться. Почему? Я сам толком не понимаю. Но уверен, что она уйдет, едва узнает правду. А я не хочу ее отпускать. Я рву ее на куски, пытаясь забрать себе хоть что-то. Мучаю Соню и себя. И с каждым днем все глубже увязаю в дерьмо.
Возможно, именно поэтому я навешиваю на нее другие испытания. Игры, которые возмутили бы любую другую. Грубости, которые достойны пощечины. Работа, которую с трудом вытянет и опытный юрист. А я все это даю Соне. Девчонке без опыта во всех гребаных смыслах. Все жду, что она сломается и уйдет. Но она сильнее, чем кажется. И вместо того, чтобы удирать от меня сломя голову, она тихо плачет в душе.
У меня разрывается сердце. Я не выдерживаю и забираю ее мокрую и разбитую. Красные глаза и распухший нос, мокрые спутанные волосы, безвольные руки-плети, как у брошенной марионетки. Я все это сделал с ней. И я продолжаю желать ее такую. Извращенец. Но она сейчас прекраснее, чем когда-либо. Разрушенная, но не сломленная. Моя девочка. Моя Соня.
- Поговори со мной. Пожалуйста, малыш. Не молчи, - прошу я, когда она почти прекращает всхлипывать утихает в моих объятиях.
- Мне кажется, я не справлюсь, - почти сразу доверчиво признается она.
- С чем?
- С работой. Я слишком сильно отреагировала на историю Нади. Разве это хорошо? Для адвоката.
- Это вполне нормально, - пытаюсь я ее утешить.
- Я, наверно, плохой человек. Я думала, она мошенница и воровка, навешала ярлыков, только читая протоколы. Но ведь я и не должна быть пристрастна… Я запуталась, Сереж.
- Неудивительно, - хмыкаю я, прижимая девочку к себе крепче. – И ты станешь отличным адвокатом. Посмотри на меня. Я по уши в личной жизни Нади и абсолютно точно пристрастен. Да и человек я не очень хороший. Тебе ли не знать.
Соня всхлипывает и одновременно смеется.
- Да, ты местами отвратителен. Абсолютно невыносим.
Я убираю волосы с ее лица и улыбаюсь.
- А ты само совершенство, малышка.
Соня ехидно хмыкает. Это для меня знак продолжать.
- Ты очень умная и наблюдательная. Смелая и исполнительная. У меня никогда не было такой способной и талантливой помощницы.
- Потому что ты сам меня этому научил. Ты лучше всех.
- Я учил всех одинаково, но только ты сумела все усвоить и кое-чему научить меня. Если я лучше всех, то ты точно лучше меня.
- В каком смысле?
Огромные влажные газа Сони смотрят испуганно и одновременно заинтересованно. Я так редко ее хвалил, но теперь не могу остановиться. Потому что это гребаная правда. Та самая правда, которую хочется кричать, высунувшись в окно, чтобы весь мир знал. Но сейчас мне нужно, чтобы знала и слышала только она.
- Во всех. Ты лучше во всех смыслах, Соня.
Она моргает, а я уже не могу остановиться. Я должен, но слова срываются с языка раньше, чем успеваю одуматься.
- Я люблю тебя.
- Сережа, - шепчет она в ответ, часто-часто моргая.
- Люблю тебя, - повторяю я как попугай.
Соня заставляет меня замолчать поцелуем. Я благодарен ей за это. Я ненавижу себя за то, что сказал. Да, это правда, но вперемешку с ложью, которая все еще стоит между нами. Признание превращается в отраву замедленного действия. Но очень скоро мне становится плевать. Я, как жадный эгоистичный говнюк, хочу забрать себе все. Всю ее нежность и любовь. Всю мягкость и стойкость. Всю страсть и огонь. Знаю, что пожалею потом, но сейчас я не буду оглядываться на наше прошлое, на обещания и угрозы. Я просто хочу ее себе. Один проклятый последний раз.
Я больше не могу сдерживаться. Я держался слишком долго. Говоря себе, что игры помогут нам держать дистанцию, я снова врал. Себе и Соне. Не было дистанции, не было никаких сценариев. Это всегда были мы. Я создал правила, которые не имели смысла и которые не помогали нам ни капли. Не помогали мне.
Я прижимаю к себе Соню крепче, желая насладиться ею сейчас, насладиться моментом и использовать возможность прикасаться к ней. Она так счастлива, так рада моим словам, объятиям и поцелуям, что я почти чувствую это физически. Сладостью на губах, нежностью в дыхании. Соня целует меня в ответ так трепетно и ласково, что я не могу сдержать ликования, сжимаю ее сильнее, укладываю на постель.
Мое сердце бьется так часто и громко. Я не могу успокоиться, потому снова и снова целую ее лицо, ее шею, плечи. Никаких укусов сегодня. Никаких засосов и щипков. Я хочу целовать ее вечно, нежить, восхищаться, любить. Но жадный ублюдок внутри меня требует больше. Ему мало поцелуев, он должен обладать этой прекрасной девочкой.
Моя рука скользит по ее телу, убирая в сторону полотенце. Соня стонет и выгибается, чтобы быть ближе ко мне. Я касаюсь внутренней стороны ее бедра, и она немного раздвигает ноги, давая понять, что хочет того же.
- Сережа, пожалуйста, - шепчет она, прикрыв глаза. – Люби меня.
У меня в горле застревают слова. Я хочу просить о том же, но хотя бы эта наглость не слетает с губ. Я
