глажу Соню между ног, пока целую ее губы, на которых блуждает блаженная улыбка.
- Ты такая красивая, - говорю я между поцелуями. – Особенно когда готова кончить, но сдерживаешься. Обожаю смотреть на тебя. Соня, девочка моя. Горячая, нежная малышка…
Она хмурится и хнычет, потому что ее заводят мои слова. А меня заводит ее реакция, а еще то, что я не лукавлю ни разу. Мне хочется ворваться в нее прямо сейчас, но сначала собираюсь посмотреть на ее удовольствие.
- Могу я..? – спрашивает Соня, корчась от напряжения.
Я усиливаю нажим на ее клитор, и она выгибается дугой.
- Не спрашивай ни о чем. Просто сделай это.
- Ах… - срывается с ее губ.
Я продолжаю держать палец на клиторе и обвожу языком соски, усиливая ее удовольствие. Больше ждать у меня нет сил. Приспустив брюки и белье, нависаю сверху. Соня помогает мне снять майку и штаны. Как же я благодарен ей за это. Хочу ее чувствовать сейчас всем телом. Каждой клеточкой.
Мы больше ничего не говорим друг другу. Слов не нужно. Я целую ее снова и снова, позволяя правде моих чувств к ней окутать нас. Единственное, что имеет сейчас значение, – это я и она.
Наши прикосновения совсем другие. Это так остро и нежно, словно я касаюсь ее впервые. Даже ощущения ее рук на моем теле совершенно новые, ни на что не похожие. Это подразнивания и исследования. Мы словно заново изучаем друг друга, выходя на какой-то абсолютно новый уровень единения. Она всегда чувствовала меня и мои желания. Сейчас Соня как будто пробралась мне под кожу. Я не могу отделить себя от нее. Мы единое целое.
Я люблю тебя, - говорят все мои жесты, движения, прикосновения.
Я люблю тебя, - отвечает мне она.
Или я хочу так думать?
Не знаю. Но принимаю то, что дарит мне Соня. Никогда она еще не отдавалась мне так самозабвенно и неистово.
Наше соединение медленное в этот раз. Я прикрываю глаза, не в силах больше выносить ее и свои эмоции. Их слишком много. Они слишком ярко отражаются на ее лице. А свои я вижу в ее глазах.
Всю свою жизнь я рассматривал секс как возможность сбросить негативную энергию. Исключительно как терапию и физическую необходимость. Теперь я знаю правду. Секс может быть и должен быть намного больше, чем игра. Я могу не просто получать удовольствие или расслабление. Мое тело может и должно показать любовь, поделиться любовью, поделиться собой.
Очередная правда взрывается во мне освобождением. Глаза щиплет, и я зажмуриваюсь, прижимаю Соню к себе так крепко, что она тихо стонет, но не пытается вырваться или даже сказать мне о боли.
Перевернувшись на спину, притягиваю ее к себе, не смея даже взглянуть в ее лицо. Понимаю, что она тоже это видела, чувствовала, знала. Влага на ее щеках красноречивее любых слов.
Соня удовлетворенно вздыхает и удобно устраивается на моей груди, рядом с сердцем. Уже через минуту ее дыхание выравнивается, и она засыпает.
Мне так не везет. Я слушаю, как она дышит и понимаю, что не имел права брать то, что сейчас Соня мне подарила. Пока между нами оставалась та недосказанность, пока она не знала о нашей первой ночи. Леша не будет ждать вечность. А я, кажется, так и не решусь рассказать ей. Что будет с ее стажировкой? Вряд ли она сможет со мной работать после всего. К середине ночи я устаю от мыслей и отчаяния. Засыпаю, решив, что нужно все отрицать. Надеюсь, она сможет это принять. Она принимала все мои решения.
Несколько часов сна, похожих на агонию. Тело помнит о раннем подъеме, и я встаю на рассвете. Разбитый и уставший, иду в зал. Пробежка не помогает взбодриться. Душ и кофе – тоже.
Я заказываю завтрак в номер, сажусь за стол в гостиной и жду, когда проснется Соня. Моя совесть вопит, что нужно быть честным в любом случае, но я трус. Когда Соня выходит из спальни в моей майке, на моем лице холодность и равнодушие. Посмертная маска Оливера Кромвеля и то более эмоциональна.
- Доброе утро, - щебечет Соня, улыбаясь.
Я закрываюсь от нее газетой, чтобы избежать поцелуя.
- Завтрак, - каркаю в ответ. – Ешь и выезжаем.
Она моментально чувствует мое дерьмо, садится рядом на стул и пристально смотрит. У меня лицо чешется от ее взгляда, но я продолжаю ломать комедию, которая приведет нас обоих в ад. Если повезет, то только меня.
- Сережа, – зовет мня Соня настороженно. – Ты в порядке? Что-то случилось?
- Много работы. Я должен быть в Питере чем скорее, тем лучше. Ешь, София. Время дорого.
Она игнорирует мой приказ, но моментально понимает разницу между вчера и сегодня.
- София? Почему ты меня так называешь?
- Разве это не твое имя? София, а не Софья. Я запомнил с первого дня и всегда тебя так называю.
- Не всегда. Ты звал меня Соней вчера.Я раздраженно выдыхаю и говорю самую черную ложь, которую я когда-либо говорил. Абсолютное богохульство, которое только можно себе представить.
- Это была игра.
- Что ты имеешь в виду? – не понимает Соня.
Я сам не понимаю, но продолжаю убивать нас.
- Мы играли, София. Тебе было плохо. Ты хотела утешения. Я тебе помог. Секс хорошо успокаивает и прочищает мозги. Разве нет?
- Нет, черт подери! – кричит Соня, вскакивая со стула.
Она возмущена, и я понимаю, почему. Это все отвратительно, но назад дороги нет.
- Да, София. Разве ты не хотела меня?
- Я хотела, но…
- Разве тебе было плохо? Я сделал больно?
- Нет. Господи, но…
- Мы договаривались, малыш. Что еще ты от меня хотела?
- Ты сказал, что любишь меня.
- Тебе нужно было это.
- Прекрати, черт подери! – орет на
