крепкое здоровье и хорошая охрана. Статус вдовы тебе в скором времени не грозит. Если, конечно, ты не собираешься нанять киллера.
- Не собираюсь, - улыбаюсь вымученно и чувствую, как пылают щеки.
Утром встаю с первыми петухами, как сказал бы деда Коля - уснуть все равно не получилось, - и спускаюсь в кухню. Собираюсь приготовить завтрак - очень хочу сделать хоть что-нибудь полезное. А еще очень нужно делать хоть что-нибудь, чтобы занять мозг и освободить его от токсичных, разъедающих мыслей.
Ставлю вариться яйца пашот, сую ломтики хлеба в тостер, выкладываю на большое плоское блюдо сыр, ветчину, мякоть авокадо. Такие знакомые, такие привычные действия, но я проговариваю про себя всё, что делаю, чтобы не перейти в автоматический режим, не позволить мыслям снова атаковать меня и довести до паники.
Засыпаю зерна в кофемашину, включаю. Достаю молоко, хлопья "Келогг" и ставлю на стол глубокую тарелку, а рядом две чашки - простую белую и чуть поменьше, с Оптимусом Праймом. Свою сую под диспенсер.
- Привет, милая. Сваришь и мне свой фирменный кофе? - появляется сзади радостно улыбающийся муж - вижу его лицо в отражении глянцевого кафеля на стене. - Как же я скучал по завтракам с тобой.
Не успеваю обернуться, и он целует меня за ухом.
По спине табуном сороконожек бегут мурашки.
Страха, не удовольствия. Противные, липкие… Дыхание перехватывает - что, если он решит продолжить?..
Рас наверняка рассчитывал на супружеский секс еще вчера, когда привез меня домой, и всю дорогу в его машине я лихорадочно сочиняла, как от него откосить. Но ничего, кроме месячных и сбитого из-за стресса цикла - на случай, если муж помнит, когда они у меня были в последний раз, - так и не придумала. Банально, но эффективно.
Однако мне повезло и врать не пришлось - Рассела вызвали в Белый Дом отчитываться перед президентом о результатах его поездки. Которые - как и то, куда он ездил, - традиционно секрет даже для меня.
- Сварю, конечно, - выдавливаю из себя. - Садись.
Во рту пересохло, губы не слушаются, но я вытягиваю их в улыбку. Ее жалкое подобие. Хорошо, что Рас меня сейчас не видит.
Руки мужа обвивают меня за талию и рывком притягивают к себе. В напряженные ягодицы упирается каменный стояк. Я ахаю.
- Я охренеть как хочу тебя, детка, - шепчет жарко. - Такой облом был прийти вчера и найти тебя глубоко спящей. Пришлось самому дрочить себе в душе. Ты должна мне за это.
- Прости, - нервное хихиканье. - Я исправлюсь.
Ложное обещание дается с трудом, но оно работает - хватка мужа ослабевает, и я могу вдохнуть.
- Надеюсь, - мурлычет он, разжимая руки.
Отшатнувшись от него, меняю кружки под диспенсером и суетливо хватаюсь за хлеб для сэндвича.
Рас садится за большой остров посреди кухни и пожирает меня глазами. Он, правда, соскучился, и мне становится стыдно за свое поведение и свои мысли.
"Улыбайся, Хэвен!"
Приказываю себе и стараюсь придать лицу расслабленное и довольное жизнью выражение. Если не ради себя, то ради него. Он не заслужил плохого к себе отношения. Да, я больше не люблю мужа, я до одури влюблена в его сына, но Рас в этом не виноват.
Никто не виноват. Но Рас меньше других.
Несмотря на логичность доводов, воздействовать на себя словом мне не удается, и я дико нервничаю, оттого не могу вести себя нормально. И нервозность лишь усиливается при мысли, что Рас очень наблюдателен, цепок, и обязательно считает мой мандраж.
Отворачиваюсь за его кружкой, и облегченно выдыхаю - вот и мое спасение!
- Привет, секси мачеха. Отец, - практически вбегает в столовую сгусток позитивной энергии, зовущийся Спенсером О'Грейди.
Младший, хоть и уже совсем взрослый, брат Сойера, приехал к нам вчера и останется до конца недели. На мое счастье!
Тут же хватает свою любимую с детства кружку - я берегу ее уже семь лет - и, до краев налив в нее молока, так же щедро насыпает полную тарелку шоколадных хлопьев. Начинает хрустеть ими и запивать еще до того, как усаживается напротив отца.
- Как там Белый Дом?
Я незаметно выдыхаю и устраиваюсь с торца - приятно ненадолго выйти из-под обстрела взглядами.
- Стоит, - как всегда уклончиво отвечает Рассел.
- Президент тоже стоит? - не отстает студент Колумбийского.
- Бывает, сидит.
- Похвалил тебя за службу?
- Как обычно.
- И награду даст? - продолжает безобидную перепасовку репликами Спенсер.
- Может, и даст. Лучше расскажи, как дела в университете.
Спенс увлеченно рассказывает об учебе, понравившихся ему лекциях, об успешно сданных тестах по какой-то программе, о намечающейся летом стажировке, куда он очень хочет попасть. Отец искренне его хвалит, задает уточняющие вопросы, внимательно слушает. До меня никому из них нет дела, и я, наконец, расслабляюсь.
- Ладно, - минут через десять Рассел встает. - Мне пора. Закатимся вечером в ресторан - награду обмыть?
- Я - "за".
- А секси мачеха? - подойдя ко мне с улыбкой, целует в шею.
- И я - "за".
- Надеюсь, сегодня ты выспалась, - понизив голос, добавляет Рас, и я вынуждена потупить взгляд.
Он истолковывает его неверно, но так, как надо, и быстро уходит.
- Еще по кофе? - излишне громко и жизнерадостно интересуется Спенс.
Киваю, не удержавшись от улыбки. Нормальной - впервые за это утро.
- Отец сказал, ты пряталась у Сойера, - неожиданно начинает он, и я едва не выплевываю только что откушенный тост с яйцом.
- Он сказал тебе? - спрашиваю, откашлявшись. - И рассказал почему?
- Аха. Но, видимо, ограничился какой-то полуправдивой версией, совсем искренен отец не бывает.
- С тобой он всегда честен, - возражаю я.
Он легко соглашается. Потом его взгляд серьезнеет.
- Мне жаль твоего брата, Хэвен.
Сглатываю комок в горле.
- Спасибо.
- Обнимемся? - улыбается Спенс, перечеркивая напряжение.
Я открываю ему объятия и он пропускает руки под мои предплечья. Задерживается всего на пару секунд и отстраняется. Снова хватает кружку.
- Ну а что ты скажешь о моем? - его глаза смеются.
- О Сойере? - глупо переспрашиваю.
- Он... хорошо заботился обо мне...
- Сойер-то? Ни в жизнь не поверю, - сейчас он откровенно ржет. - Наверняка устроил тебе гестапо. Он - худший сторож на свете. Когда
