поехали домой. Саша обнял меня. Матвей Яковлевич сел спереди с водителем, и я почувствовала, как мое сердце обретает покой. Верный и надежный покой сегодняшнего дня, который дарит мне он. Мне больше не нужно ничего. Не хочу…
* * *
Я дома.
Теперь это слово у меня ассоциируется с террасой, на которой я пью свой утренний кофе. Уже прохладно на улице, но теплый плед и такие же теплые руки не дают мне замерзнуть.
Он всегда рядом. Этот месяц мы проводим вместе. Отец Саши тоже с нами, но он поразительно вовремя порой уходит, когда нам нужна минутка единения. В такие моменты мы даже не дышим порознь.
Я часто думаю о том, что случилось, и сердце не редко плачет. Но я не могу говорить об этом вслух. Наша жизнь только-только начала налаживаться и проблемы, по сути, еще не решены. Впереди суд. Нам часто приходится ездить на разные допросы и уточнения. Наказание в виде домашнего ареста даже не воспринимается таковым, когда мы рядом.
– О чем думаешь? – прижимается ко мне сзади обхватив руками поверх покрывала.
– О многом.
– А я только о тебе, – целует в щеку.
– Это не честно. Я о тебе и не забываю, вопрос был с подвохом.
– Нет, я просто вижу, как ты улетаешь мысленно, когда, как ты думаешь меня рядом нет.
– Саш… – не хочу сейчас признаваться.
– Милая, – поворачивает мою голову к себе и целует в губы. – М-м-м… кофе на твоих губах самый вкусный всегда.
Беру кружку в одну руку и перехватываю его кисть на щеке, задерживая на месте. Целую в раскрытую ладонь. Всегда так делаю. Не знаю почему.
– Я кое, о чем подумал, пойдем сядем?
Он располагается в широком кресле, на котором так же всегда лежит плед и мягкая подушка и тянет меня за собой. Еще ни разу я не сидела отдельно от Саши, это наш маленький ритуал.
Поднимает мои ноги с деревянного пола и накрывает их одеялом. Сейчас я будто маленький ребенок сижу, сжавшись в клубок на его коленях, и так тепло от того, как бережно он гладит меня по спине и ногам.
– Милая, я знаю, что в том детдоме есть маленький мальчик, – стоит ему произнести эти слова и меня будто ударом сносит. – Я просто хотел сказать, что мы могли поехать туда…
– Спасибо, спасибо, спасибо, Родной… – бросаюсь на его шею со слезами на глазах и плачу, целуя его. – Боже мой… боже…
– Ну все, все… Успокойся, Эмма. Я хотел заговорить об этом раньше, но все равно не смог бы поехать. А так как через три дня суд, то мы могли бы во вторник поехать туда и может быть…
– Да, идеально. Замечательно. Отличный план.
– Вытирай слезы, – водит пальцами по моим щекам, – и готовься стать мамой.
«Мамой», – пульсирует в висках.
Я так боялась этого слова. Сторонилась его. А сейчас оно так дико звучит в отношении меня.
Но кажется мне нужно привыкать к этому.
– Ты чего застыла?
– Повтори, пожалуйста, – прошу его шепотом.
– Что? Что ты мамой станешь? – киваю улыбаясь. – Самой лучшей мамой, милая. Самой лучшей.
Притягиваю его лицо к себе и целую, так, как никогда раньше. Чтобы знал, чтобы всегда чувствовал мою любовь, мою благодарность за все происходящее в моей жизни.
– Спасибо, Саш…
– Ну что, – слышу голос папы Матвея, как он попросил меня его называть. – Когда внука моего привезете? А то я устал ждать.
Оборачиваемся на него и смеемся.
В день суда я была, как на иголках. Саша сказал, что все будет хорошо и не о чем беспокоиться, но мне до ужаса страшно было.
Не так давно судили и Кристину с каким-то там Филиппом из фирмы, за то, что они сливали информацию конкуренту. Я так поняла, что штраф измерялся в миллионах, которые выплатила та самая компания. Об остальном я не интересовалась. Ее судьба меня мало волновала, главное, что фирма Саши больше не пострадает из-за таких людей.
Больше всего я боялась услышать вердикт судьи «виновен». И годы ожидания срока.
Я бы никогда не простила себя за его сломанную жизнь. И если что-то подобное произойдет я не выдержу. Несколько часов длилось все заседание. Адвокаты работали слаженно и четко.
По сути, все было на нашей стороне. Снимки меня в синяках, которые только недавно окончательно сошли с тела наводили ужас. Кошмары, иногда мучающие меня будто, вылезли вновь из-под кровати и тянули за ноги.
Я знала, что он получил по заслугам, но было отвратительно осознавать, что из-за этого слизняка может быть загублена жизнь моего любимого мужчины.
Ксения сидела в кресле будто королева. Ее показания я слушала внимательно. Отвечая на вопросы о ребенке, она смотрела в мои глаза и не отводила их. Казалось, что она может рассмеяться в эту секунду.
Я не знаю, что именно, но где-то в глубине маленький огонек надежды засиял. Будто она ложь говорит. Понимаю, что это мое воображение, но все-таки я хочу верить, что шанс на правду еще остался.
Как оказалось, Ксения и правда не знала о планах Вадима. Она действительно договорилась и подготовила документы на усыновление, а уже он сам не захотел так просто отпускать меня и решил убить.
«Мерзкий ублюдок. Туда тебе и дорога».
Ровно сорок пять минут мы ждали оглашения приговора.
Ксению в пособничестве обвинили, штраф за моральный ущерб и исправительные работы на сто двадцать четыре часа.
А Сашу…
Я не сдержала слез, услышав вердикт.
Он повернулся ко мне и улыбался, как и я. Между нами было несколько метров, а я так хотела его обнять в эту секунду.
«Невиновен» – потому что он правда был таковым.
Сегодня точно будет праздник. Олеся также была в зале суда и сидела рядом, как и Матвей Яковлевич, потому что Стас был замешан в этой каше, как и мы все.
С ней мы довольно неплохо сдружились. Однажды я попыталась перед ней извиниться, что ее муж оказался причастен к тому ужасу, но она лишь отмахнулась, сказав, что за Давыдова он бы полез и в огонь, и в воду. И за его женщину тоже, так же, как и Саша.
Вышли из здания суда и хотелось громко кричать.
Срывая голосовые связки… от счастья…
– Ну что, в ресторан? А Матвей Яковлевич? – обнимает Стас отца Саши за плечи.
– А Валентина что, просто так там стол накрывает?
– О, ну раз ужин готовит эта великая женщина, прости дорогая, –
