зову, но она меня не слышит.
Еще раз внимательно просматриваю, что могло ее так озадачить, и теряюсь в догадках.
— Снежана, ты не знаешь, кого твоя мама там увидела?
Дочка пожимает плечами, показывая пальчиком в никуда.
Не знает. Вот и я не знаю. Но мне до жути интересно.
— Юлиана, мы идем?
— Одну минуту, — просит, продолжая хмуриться, и на нас со Снежаной даже не смотрит.
Не хочу признаваться, но в груди закипает ревность неизвестно к кому, но мне заранее это не нравится.
Юлиана достает телефон, набирает номер, нервно кусает губы от нетерпения, долго слушая длинные гудки.
— Юлян, у меня клиент. Давай я попозже перезвоню, ладно? — наконец доносится из динамиков.
Мне кажется, я узнаю голос «тети Даны».
— Ты на работе? — переспрашивает Юлиана.
— Да.
— А Славик?
— Тоже. А что?
— Ничего. Я думала ты дома. Извини. Ничего срочного, — произносит Юлиана, но сама хмурится еще больше.
Ох, Юлиана, врушка из тебя никакая. Кто же так долго звонит, когда нет ничего важного?
— Юлиана, что-то случилось? — спрашиваю, когда она отключает вызов.
— Не знаю, — отвечает рассеянно, словно мыслями она не здесь.
— Так не пойдет, Юлиана. Я же вижу.
Она поднимает на меня сосредоточенный и такой пронизывающий взгляд, что мое сердце разрывает на части. Так смотрят, когда хотят сообщить о чем-то не очень приятном. Только если она собралась меня послать, то ничего не выйдет. Ни одному мужику я не отдам ни свою дочь, ни ее.
— Я, правда, не знаю, Богдан. Скорее всего, я ошиблась.
Приехали! Ошиблась? В чем? Или ком? Во мне? Еще один рубец на моем сердце мне точно обеспечен.
— В чем, Юлиана? Тебе звонила Дарья? Что она тебе сказала?
— Что? Какая Дарья? А… Даша… Нет. Даша мне ни разу не звонила.
Уже легче. Но складка между бровей Юлианы не проходит.
— Юлиана, ты можешь сказать мне, вдруг я смогу чем-то помочь.
— Правда, ничего не случилось. Мне просто показалось, что это был Славик.
Я сам видел сколько мужских контактов в телефоне Юлианы, но все они были подписаны официально, и никаких «Славиков» там точно не было.
— Кто такой Славик? — Решаю уточнить.
— Муж Даны.
Черт! Вот сейчас я был на грани, а неизвестный мне Славик буквально на волосок от несчастного случая.
— И?
— Мне, наверное, показалось. — Пытается отмахнуться, но сама в это не верит.
— Что тебе показалось?
— Что он был не один.
Смотрю в направлении, куда ушел мужик с силиконовой Барби, но их уже не видно.
— Это тот тип, который лапал за задницу блондинку, что ли?
— Богдан! — шикает на меня Юлиана и косится на Снежану.
Чертыхаюсь про себя. Иногда я совсем забываю, что у меня на руках маленькая девочка, которая может повторить все, что слышит.
— Снеженька, солнышко мое, — шепчу на маленькое ушко и виновато кошусь на Юлиану. — Не надо повторять плохие слова. Я больше не буду так говорить. — Извиняюсь перед дочкой. — Хорошо?
Замечаю, как складочка на лбу Юлианы разглаживается, и лицо светлеет.
— Богдан, — мягко журит меня, но при этом не сдерживает улыбку.
И от ее взгляда я плыву.
— Честно-честно не буду, — обещаю, глядя в самые прекрасные глаза, а у самого карман жжет колечко, купленное когда Юлиана болела.
Юлиана
У меня из головы никак не выходит Славик. Мне показалось, что мимо проходил именно он. Но в то же время, хорошенько я не разглядела. И не уверена, что стоит говорить Дане о своих подозрениях. Вдруг я ошиблась? Тем более Данка в последнее время ходит такая счастливая.
Богдан сам умывает Снежану, пока я сообщаю маме новость про папу. Мама хмурится, но ничего не говорит. Она всегда молчит, если что-то касается папы.
— Мам, скажи что-нибудь, — прошу ее.
— Что тебе сказать?
— Ты так реагируешь, будто знала, что он приедет.
Мама молчит.
— Мама!
— Знала. Инайят говорила мне о «возвращении прошлого», — признается нехотя.
— Ты опять ходила к гадалке?! — Я никак не понимаю, откуда у нее, да и вообще у людей, такая тяга знать будущее.
— Нет.
— Тогда откуда такая информация?
— Об этом она сказала еще до того, как мы с твоим отцом развелись.
— Это как так? — Не совсем ее понимаю, а по моей спине пробегает неприятный холодок.
— Вот так. — Мама тихо вздыхает и качает головой. — Нам не нужно было ехать в тот год на море. Инайят предупреждала, что домой я приеду одна, а твой отец… Он вернется только через двадцать пять лет, — произносит с грустной усмешкой. — Но я ей не поверила. Мы поссорились. Я ответила, что она мне просто завидует, потому что сама не может себе этого позволить. Тогда Ина еще не занималась всем этим. Она подрабатывала уборщицей в магазине, чтобы хоть как-то помогать матери.
Мамино признание вгоняет в меня в ступор.
— Но… Как она узнала?
Несмотря на то, что все предсказанное мне тоже сбылось, я считала это обычным совпадением, но никак не умением видеть будущее.
— Я не знаю, Юлиана. Но тогда я действительно вернулась домой одна, точнее с тобой. Брат разбился на мотоцикле, и мне пришлось срочно вылететь, чтобы успеть на похороны. Билетов больше не оказалось, как и свободных мест. Папа должен был прилететь на следующий день. Но он не прилетел. А через месяц сообщил, что хочет получить развод.
— Мам, ты никогда не говорила мне, почему вы с папой развелись.
— А что мне было говорить? У нас все было хорошо. Счастливая семья. А потом его как будто подменили. Был один человек, а стал другой. Ни ты, ни я ему стали вдруг не нужны. Он просто взял и ушел. Точнее, не вернулся. Его словно сглазили. Сначала я хотела узнать у Ины, что случилось, но потом решила, что это все равно ничего не изменит.
— Не сглазили, а скорее опоили. — В кухню заходит Богдан со Снежаной на руках.
— Что значит «опоили»? — спрашивает мама, взяв у него Снежану.
— Вы ни разу не слышали, как можно опоить человека, чтобы он не понимал, что делает?
— Богдан… — Взглядом намекаю, что не нужно таких домыслов, но он лишь грустно усмехается.
— Я каждый вечер послушно выпивал перед сном чашку, которую мне лично приносили, и пребывал в святом неведении.
Хлопаю глазами и тихо ойкаю.
— Что такое? — Богдан в мгновение оказывается рядом, видимо, решив, что мне вдруг стало нехорошо.
Да, мне явно не по себе, но только совсем по-другому.
— Все в порядке. Я просто вспомнила… — Поднимаю взгляд на Богдана. — Папе ведь тоже Елена каждый вечер заваривала какой-то специальный чай.
— Вот вам
