пальца в её вход.
Она вскрикнула, её ногти впились в его кожу головы, её голова ударилась о дверь, когда он лизал и сосал, в то время как его пальцы толкались внутри неё.
— Я собираюсь…
Он встал, осторожно убрав её ногу со своего плеча. Ошеломлённая, всё ещё потерянная от удовольствия его рта, она наблюдала, как он стянул рубашку через голову и отбросил её в сторону.
— Я хочу, чтобы ты кончила на мой член, — сказал он, стягивая одежду на бедра. — Я хочу почувствовать эту горячую, влажную киску. Я хочу услышать своё имя на твоих устах.
Её взгляд опустился к пирсингу, блестящему на конце его члена, и её рот наполнился слюной, вспомнив, как он тёрся о чувствительные внутренние стенки.
Он вытащил из кармана презерватив и надел его, медленно катая по своей затвердевшей длине. Он оказался внутри неё прежде, чем она смогла заговорить, растягивая её, наполняя, его твёрдая сталь пронзала восхитительным жаром. Одной рукой он подтянул её ногу вверх и закинул себе на бедро, пальцы впились ей задницу, в то время как другая запуталась в её волосах, оттягивая голову назад, чтобы обнажить горло для горячего скольжения его губ.
Она закричала, когда он вошёл в неё, вцепилась в его плечи, умоляла всеми грязными словами, которые она никогда не осмеливалась произнести, чтобы он дал ей освобождение, которое он держал вне досягаемости.
Рокко зарычал ей в горло и пожирал её голодными поцелуями и жёсткими посасываниями на её коже, которые, как она знала, оставят синяки. Но ей было всё равно. Она хотела запомнить это. Она хотела почувствовать жжение и вспомнить всю его дикость.
— Так чертовски сексуально. — Одна рука скользнула между ними, и он обвёл пальцем её клитор, потирая тугой бугорок в такт своим длинным, глубоким толчкам.
— Сейчас, cara mia (*дорогая моя, итал., прим. перев.). Следуй за мной. — Он накрыл её рот своим, и она кончила с глубоким, гортанным стоном, его имя вырвалось из её горла, когда он продолжал двигаться внутри неё. А затем его член напрягся, и звук его освобождения, низкий и первобытный, вызвал у неё ещё одну дрожь оргазма.
Долгое время они держали друг друга, переплетя руки, сердца стучали вместе. Грейс закрыла глаза и вспомнила ночи, когда она засыпала в тепле и безопасности в постели Рокко, прижимаясь к нему всем телом, слушая звук его голоса, когда он шептал ей на ухо прекрасные вещи.
— Мне нравится командовать, когда у нас бывают сексуальные моменты, — тихо сказала она, поднимая глаза, чтобы проследить пальцем контур его подбородка. — Это меня заводит. Но властность за пределами спальни… не так сильно.
— Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз захочу посмотреть, как ты кончаешь. — Он поймал её палец и поднёс к губам.
— Когда это может быть?
— После того, как я узнаю, что наш албанский друг скажет о Томе. — Он поцеловал её палец и отстранился, оставив её безутешной. Пока он избавлялся от презерватива, она натянула одежду, и их сладкий момент был разрушен её чувством вины за то, что она посылала его делать. Как только он выйдет за дверь, пути назад уже не будет. Что бы ни случилось с человеком на складе, это ляжет на её плечи, даже если её там не будет, чтобы нанести первый удар.
— А что, если он не заговорит? — спросила она, когда он вернулся.
— Он заговорит. — Рокко обхватил её подбородок ладонью и приподнял её лицо к своему. — Я обещаю, что он уйдёт, когда я закончу, или, если он не сможет ходить, он все ещё будет дышать.
— Спасибо за понимание, — вздохнула Грейс с облегчением.
— Пожалуйста.
— Я хочу пойти с тобой, если у тебя появится зацепка.
— Ни за что на свете, — фыркнул Рокко.
— Он мой брат.
— И сейчас он в глубоком дерьме, и я не хочу, чтобы ты была в этом замешана. Либо он прячется и не будет рад, если мы оба появимся у него на пороге, либо его похитили, и в этом случае ты будешь обузой. Это бизнес, cara mia (*дорогая моя, итал., прим. перев.), и женщины в него не вмешиваются.
— Кто-то хотел убить моего отца и брата и похитить меня, — сказала она, ощетинившись. — Это делает меня вовлечённой. И я не собираюсь сидеть сложа руки, изображая жертву, когда я могла бы что-то сделать. Я не дура. Я не планирую идти на ненужный риск, но у нас есть зацепка, потому что мне пришла в голову идея отследить телефон Тома. Так что не надо просто отмахиваться от меня как от обузы.
— Достаточно справедливо. — Его рот открылся и закрылся, как будто он собирался что-то сказать, но передумал.
Она услышала шаги на крыльце и подтолкнула Рокко в гостиную, надеясь скрыть любые признаки их тайной деятельности.
— Выгляди непринуждённо.
Рокко фыркнул от смеха и сел на диван, положив ноги на стол, как раз в тот момент, когда Итан и Оливия вошли в дверь.
— Грейс! Что происходит? Кто все эти парни снаружи? — Итан заметил Рокко на диване и сделал шаг назад. — Вау. Чувак. Ты снова собираешься ломать дверь?
— Всё в порядке, — сказала Грейс. — Он под контролем. Мы… эм… вместе.
— Вместе вместе? — Лицо Итана вытянулось.
Скрип. Ей не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Рокко поднялся со скрипучего дивана и отправился на охоту. Мгновение спустя она почувствовала его тяжёлую собственническую руку на своих плечах. И хотя он ничего не говорил, смысл был ясен.
Моя.
— Да. — Она подняла глаза. Выражение лица Рокко не изменилось. Но был ли это слабый намёк на улыбку на его губах? Одной морщинкой меньше на его вечно хмуром лице? — Извини, Итан. Я должна был сказать тебе раньше, но…
— Хэй. Всё в порядке. — Итан пожал плечами. — Если бы между нами что-то должно было получиться, это давно бы случилось. Просто рад, что ты нашла кого-то, кто делает тебя счастливой, даже если ему нравится ломать двери.
Рокко удовлетворенно хмыкнул и пожал протянутую Итаном руку.
— У тебя дома будет немного охраны на некоторое время, но ты просто веди себя как обычно.
— Безопасность для чего? — Итан взглянул на охранника, стоявшего у окна. — Грейс в опасности?
— Это закрытая информация.
— Закрытая? — Итан нахмурил брови. — Если она в опасности, я должен знать. Вы работаете в секретной службе? ФБР? ЦРУ? Полиция под прикрытием? Военный?
— Что-то вроде этого.
— Что-то в этом роде — это не ответ. — Итан скрестил руки на груди, и впервые она поняла, что
