Когда я представил её маме и отчиму, то знал, что что бы это ни было, оно было настоящим, потому что они тоже это видели. Декстер Крестфилд, который никого не считал достаточно хорошим, был впечатлён, впечатлён моей девушкой. Я был просто сыном, с которым он мирился, потому что влюбился в мою маму. Затем он дорос до любви ко мне и унижал меня всю мою жизнь. Помню, как он сказал: «Ты нашёл нечто особенное, сынок. Не упусти её, если сможешь». Его двусмысленные комплименты были нормой, но в разговоре о ней не было перекрученных оскорблений.
Джиа удивительная женщина, украсит любого мужчину, до сих пор она украшала меня, однако неофициально. Она носит моё кольцо, но не на безымянном пальце. Джиа нашла способ отказать мне, но не заставить чувствовать себя лузером, пока я не осознал, что, вероятно, она отказала, потому что ищет что-то лучше. Но затем она смотрит на меня своими большими зелёными глазами с убеждающей улыбкой, и я думаю: «Ни за что. Моя. Просто ждёт правильного времени, чтобы сказать «да»». Затем понимаю, что прошло девять месяцев, но она всё ещё не сказала.
— Детка, что случилось? — снова спрашивает Джиа, и звук её голоса прерывает мои мысли.
— Ничего, просто думаю. — Слышу, насколько сухой мой тон.
Джиа вскидывает бровь. Она откладывает еду, делает глоток воды и садится мне на колени.
— О? — Потирая ладонью мою руку, спрашивает со смешком Джиа.
— Гвен, — отвечаю я.
Моя девушка выглядит ошеломлённой.
— А что насчёт неё?
Я откидываюсь на диване.
— Сегодня в машине она начала плакать из-за вашего отца.
Отвожу взгляд, потому что чувствую вину за то, что поднял тему её сёстры, когда сама Джиа сидит у меня на коленях, ведь я думал о Гвен намного больше, чем должен был. Мы встретились, когда она принимала душ. Наша встреча была сюрпризом, ошибкой, неожиданной, дикой и бешеной, всё подходит. Именно такой и является Гвен — непредсказуемой и дикой. Поначалу я думал, что это была Джиа, так как у неё тоже длинные тёмные волосы и маленькая фигурка, но эти глаза… Что-то в них показалось мне другим с первой секунды, когда наши взгляды встретились. Они что-то всколыхнули во мне.
Когда Джиа говорила о Гвен, это всегда звучало так, словно она маленькая девочка. Уверен, Джиа где-то упоминала возраст сестры, но она всегда относилась к ней, как к маленькой сестрёнке, «малышке Гвен». Эти милые прозвища тоже рисовали в воображении картинку шестилетней девочки в воздушном розовом платьице, такую же Джиа хранила на стене у себя в комнате.
Когда я увидел Гвен, она была совсем не такой, какой её рисовало моё воображение, и это застало меня врасплох. Когда же мы встретились при лучших обстоятельствах, она открыла мне дверь, её бравады просто зашкаливали. Девушка стояла там, руки на бёдрах и непоколебимая уверенность, но в её глазах я снова заметил что-то другое. Её храбрость наигранная, а отношение показное. Я знаю, потому что вижу то же в моих глазах.
— Думаю, это из-за того, что я дала ей ожерелье отца. Гвен хорошо спит, так что, уверена, она будет в порядке, — отвечает Джиа. Она ёрзает на моих коленях. — Я рада, что вы так хорошо поладили.
Я хмыкаю. Вглядываюсь в лицо Джиа, чтобы понять, есть ли в её выражении сарказм, но его там нет. Ни сомнения, ни ревности. Любимая, искренняя, и это так сильно нравится мне в Джиа. Она общительна, ни игр, ни драмы, что я наблюдал с другими девушками.
Я действительно хорошо поладил с её сестрой — это главная причина моего стыда. Не то чтобы мы пересекали чёрту. Хотя почти пересекли на карнавале. Мы сидели там, просто разговаривали, кабинка пошатнулась, и Гвен упала прямо на меня. Мы находились близко, но далеко, а если бы поездка длилась хоть на секунду длиннее, я бы поцеловал сестру своей девушки. Её губы как магниты притягивали меня. Я думал, это потому, что мы были близки к смерти. Естественно, наши инстинкты тянулись к человеческой близости перед нашей кончиной, это как-то наигранно, но я улавливаю в этом смысл. Ведь не могу я трактовать тот случай как что-то иное.
Но узнав её, я понял, что дело не только в инстинктах. Мне не нужно притворяться рядом с ней, нет нужды быть лучше, быть другим. Я могу быть просто собой, и таким я нравлюсь ей больше. Не то чтобы я не нравился Джиа таким, какой есть. Я знаю, что нравлюсь… иногда.
Джиа держит меня в тонусе. Она подталкивает меня стать лучшим человеком, или другим, и это хорошо. Полагаю. Знаю, что у меня есть плохие привычки и это определённо плацдарм для саморазвития, но иногда это изматывает. Рядом с Гвен, кажется, я могу дышать свободно. Я могу быть собой — человеком, которым становлюсь, когда прихожу домой, снимаю галстук и сбрасываю туфли. С ней я могу говорить, не задумываясь над тем, достаточно ли деликатен или умён, или интересно ли рассказываю, поэтому мне так нравится болтать с ней, слушать голос и просто быть рядом.
Джиа тоже классная. Она не собственница и не ревнивая. Она не возражает из-за нашего с Гвен общения. Но, думаю, Джиа бы возражала из-за того, как часто мы разговариваем, как сильно я желаю этих разговоров, как часто Гвен возникает в моих мыслях, когда я не говорю я ней, и как много я думаю о ней, намного больше, чем должен. Как почувствовал небольшую ревность, когда Гвен рассказывала о том Заке, её лучшем друге — партнёре по сексу. Я тогда сказал ей, что она заслуживает лучшего, и задушил голос в голове, который шептал, что я могу дать ей это лучшее.
— Я тоже рад, что мы поладили, — изображаю зевок.
— Устал?
— Да, скоро отправлюсь домой.
Вижу вспышку разочарования на её лице, но это быстро проходит. Ничто не огорчает Джиа надолго.
— В любом случае, у меня ещё много работы, — с улыбкой отвечает она и встаёт с моих колен. Начинает убирать свой обед. — Хотела у тебя кое-что спросить. Гвен будет психовать у нас в доме. На кафедре должна быть какая-то ставка, куда можно будет её пристроить, если ты кого-то попросишь, верно?
Чувствую, как ускоряется сердце.
— Да, они делают какую-то большую перестройку в библиотеке, и нужна помощь, чтобы успеть до того, как начнётся учёба. Это не будет проблемой. — Пытаюсь спрятать свой восторг, затем его место занимает вина. — Ты же не против этого?
Понимаю, что мой вопрос выглядит подозрительно. Почему бы она возражала? Действительно, ведь для этого нет никаких причин. Или, наверно, это я должен волноваться. Я ничего плохого не сделал, открыто, по крайней мере. Мы с Гвен никогда не пересекали чёрту и никогда не пересечём. Она слишком сильно любит свою сестру.
— Конечно, а почему должна? — спрашивает Джиа и вопросительно смотрит на меня.
Я не отвечаю, лишь кладу руки на её бёдра и быстро целую.
— Ты ей нравишься, а я знаю, что очень многие ей не нравятся. Надеюсь, Гвен заведёт каких-то друзей, и они хорошо повлияют на неё, — говорит Джиа, ущипнув меня за подбородок.
— Если только сама она согласится. — Пытаюсь казаться безразличным.
Когда выхожу из дома, то замечаю, как изменилось моё настроение: я не могу прекратить улыбаться. Знаю, что устроить её будет несложно, так как глава кафедры обожает меня, но хорошая ли это идея? Что-то говорит мне, что нет, но я это игнорирую.
* * *
Гвен
— Как поживает моя работница? — спрашивает Зак.
Я сижу в пустом классе и включила телефон на перерыве.
— Потрясающе, дорогой. — Наматываю шнурок на свой палец.
— Настолько скучно?
— Да, — смеюсь я.
— Ну, если тебе скучно, значит там нечего делать. Так что наслаждайся.
Я скучаю по Заку. Я, типа, скучаю по дому и валянию в кровати, когда единственной моей заботой было — чтобы сделать себе на ужин. Немногое изменилось: я не отвечаю за коммуналку или что-то типа того, но всё стало настолько другим. Мне нравится жить с Джиа, рядом с моей старшей сестрой, и быть самостоятельной. Нравится получать собственную зарплату и не полагаться ни на кого, если я чего-то хочу. Однако работа скучная. Летом никто не приходит в библиотеку, так что обычно там сидим только мы с мисс Кармин и целый день вносим в каталог книги.
