вы мне не должны.
– Ах да, – спохватилась я. – Уля, я же совсем забыла, что у меня есть небольшая предоплата. Натурой. На одну поездку точно должно хватить, так что расслабься – я угощаю!
– Я не понимаю, – она с подозрением уставилась сначала на меня, потом на Царева, – у вас что-то случилось, да?
– Можешь у него спросить, – предложила я, – мне даже интересно, какую версию он тебе расскажет. Но я бы заранее посоветовала не верить ни одному его слову.
Уле явно было неловко, она бросала умоляющие взгляды то на меня, чтобы я заткнулась, то на Царева, чтобы он хоть что-нибудь сказал и прекратил этот театр абсурда, но тот молчал, вцепившись в руль до побелевших костяшек пальцев.
– Кристин, ты так странно говоришь про Кирилла, как будто его тут нет, – наконец произнесла она.
– А даже если и есть, – равнодушно пожала я плечами, – какая разница. Руль тоже тут есть, рюкзак, бутылка с водой – что, к ним я тоже должна напрямую обращаться?
– Эй, ты с ума сошла? – Уля смерила меня неожиданно суровым взглядом. – Это же вещи, а Кирилл – человек.
– Человек? – я деланно удивилась. – Понятно. Значит, он, по-твоему, человек, а я тогда кто?
– И ты человек, – с готовностью отозвалась она, настороженно на меня глядя. Явно не могла понять, что за вожжа мне под хвост попала и что же происходит между мной и главным красавчиком факультета.
– Надо же, значит, я человек, – протянула я, – неожиданно. Уля, а как ты считаешь, можно ли на человека делать ставки? Можно ли сломать человека, чтобы выглядеть круто в глазах друзей?
– Н—нет, – пролепетала она, явно начиная что—то понимать.
– Тогда, Уля, получается, что этот, как ты выразилась, человек, – я махнула рукой в сторону Царева, – меня человеком не считает. Кем тогда считает? Не знаю. Может, домашней зверушкой. Может, вещью. Поиграл и выкинул. Или дал друзьям потом поиграть. Если доломают – не жалко, всегда ведь можно новую купить…
– Хватит, – сквозь зубы процедил Кирилл, еще больше побледневший. – Крис, это жестоко. Прекрати, пожалуйста.
– Это ты прекрати, – выдохнула я с ненавистью, удивившей меня саму, – прекрати мне писать, приезжать к моему дому, лезть ко мне. Исчезни, понял? Меня от тебя тошнит.
– Я буду рядом, – упрямо проговорил он, – даже если тебе это не нравится. Я хочу быть уверен, что у тебя все хорошо, и что я смогу защитить тебя, если будет нужно.
– Единственный, от кого меня надо защищать, это ты, – устало бросила я и поморщилась. Виски сдавило головной болью, во рту неприятно пересохло. Мне нелегко дался этот разговор.
Но судя по тому, как вздрагивал от моих слов Кирилл, ему было еще хуже. Вот и хорошо. Я ощутила в сердце мстительную радость. Да, мне хотелось сделать больно в ответ, чтобы не одну меня раздирало на части.
Он. Это. Заслужил.
—Ты могла мне еще на остановке сказать, что не хочешь с ним ехать, – Уля мрачно уставилась на свой стаканчик с кофе. – Не обязательно было из меня дуру делать. Я ж не знала об этой вашей истории.
– Я сказала, что не хочу, но ты к нему уже села, – огрызнулась я, поймала её обиженный взгляд и вздохнула. – Ладно, прости. Я не в адеквате.
– Я вижу, – хмыкнула она. – Что делать будешь?
– А что тут можно сделать? – удивилась я. – Ничего. Плюнуть, растереть и жить дальше. Если меня, конечно, в нашем гадюшнике не сожрут.
– Что даже не поговоришь с ним?
– Нет, – я непроизвольно сжала зубы, чувствуя уже знакомую волну ненависти, поднимающуюся откуда—то из глубины. – Обойдется!
– Ну он ведь вроде поссорился с этими друзьями, ты же сама говорила, – осторожно заметила Уля.
– Друзьям он морды бил уже потом, – проговорила я зло, – когда со мной переспал. А до этого совесть ему ни в каком месте не жала. Уля, пожалуйста, давай закончим этот разговор. Еще слово о Цареве – и я просто уйду. Или стукну тебя чем-нибудь тяжелым.
– Это только доказывает, что он все еще тебе небезразличен…
– УЛЯ!
– Молчу-молчу. Ты будешь доедать корзиночку или я могу ее забрать?
– Забирай, – вздохнула я и пододвинула к ней пирожное. Мне все равно кусок в горло не лез.
– Какая встреча! Доброе утро, Кристина. Приятно тебя видеть для разнообразия одетой, – у дверей кафетерия стояла ухмыляющаяся Марго. С ней не было никого из парней, но от нее все равно веяло ощутимой опасностью – уж слишком недобро она на меня смотрела.
– А мне неприятно тебя видеть, – храбро ответила я. – Будь так любезна, оставь меня в покое.
– Не могу, – извиняюще развела она руками, – ты мне кое-что должна.
– Я?!
– Ты, малыш. Из-за твоих ясных глазок Царь нас всех на бабки кинул. Может, кому-то и пофиг, но мне нет. Мне эти деньги были очень нужны. Так что ты торчишь мне теперь со всеми процентами от выигрыша пятьдесят штук. Накинь еще десятку за моральный ущерб, и того шестьдесят.
Я настолько офигела от услышанного, что натурально потеряла дар речи. Просто открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, силясь сказать хотя бы слово. Марго с неприятной усмешкой смотрела на мои жалкие попытки заговорить.
– Пошла вон, – вдруг громко и звонко сказала ей Уля. – Никаких денег тебе Кристина не должна, ясно?
– Мне ясно, что кому-то надо жрать меньше, а то у тебя скоро глаза жиром заплывут, – фыркнула Марго, ничуть не смутившись. – Так что прикрой свою пасть, убогая. А ты, малыш, подумай своими куриными мозгами получше. Думаешь, у меня нет ничего, за что стоит заплатить бабосы?
Я побледнела. Фотография…
Впрочем, может, Марго и блефует. Кадр вполне мог быть смазанным и нечетким, или я там могла быть совершенно не узнаваемой.
– Покажи, – выдохнула я.
– Щаз, уже бегу, – фыркнула она. – Сначала деньги.
– У меня нет такой огромной суммы!
– Да я в курсе, – Марго с обидной жалостью осмотрела меня с ног до головы. – Даже слепой поймет, что ты нищебродка. Явно
