я встретил мать, которая его уже ждала. Она даже глаза раскрыла от удивления и дорогу мне преградила.
– Снова будешь его бить?
– Если он заслужит.
– Вова! Ну как ты можешь?
– Мам, а давай я сам разберусь со своим сыном.
– Давно ли он тебе сыном стал? Совершенно им не занимался.
– И ты решила, что так и должно продолжаться? – она в ответ на мои слова подняла указательный палец, готовая меня обругать, но тут же опустила руку. Очевидно поняла, что я имел в виду.
– А с чего бы такие изменения? Думала, при разводе ты наоборот про сына забудешь, тем более, когда у тебя молодая и красивая любовница.
– Невеста, – замечаю я и вижу, как сын, весь взъерошенный, выходит из школы. А за ним завуч их. Эту зловредную тетку я еще по первому классу помню.
– Ну невеста, – она снова замолкает, а потом как зашипит. – Так это тебя твоя Полина надоумила? Ну, конечно, как еще крепче привязать к себе мужика, как не сделать вид, что тебе есть дело до его детей.
– Мам, ты вот сейчас чушь несешь. Особенно учитывая, что Полину я пытаюсь к себе привязать, пытаясь сделать ей ребенка.
– Что? Она-то как к этому относится?
– Мне кажется, она не понимает. Она девственности несколько дней назад лишилась. Ладно, пойду узнаю, с кем Тимур подрался.
– Что? Снова?
Я не стал ругаться насчет того, почему мне никто не говорил, просто пошел вперед.
– Владимир Прохорович! Как же долго вас здесь не было!
– Так долго, что вы забыли мой телефон, – упрекаю я, трогаю подбородок Тимура, глаза которого в пол опущены. Поднимаю к себе и вижу расползающийся по правой стороне глаза синяк.
– Тимур стал совершенно неуправляемым, дерется, на уроках не слушает никого. Мама Матвея Буранова, которого он ударил, грозится обратиться в прокуратуру, понимаете?
– За дело-то хоть? – спрашиваю Тимура, а тот глаза наконец на меня поворачивает.
– Я считаю, что да.
– Ну вот видите. Он считает, что да. Так что пусть будет прокуратура, – беру пацана за плечо и увожу от охуевшей телки, грудь которой открыла явно не для учеников этой элитной школы. Потом торможу его возле машины. – Я на стройку собираюсь съездить. Если хочешь, поехали со мной.
– А че, можно разве? Мама говорит, там опасно.
– Ну тут она не врет, но я вот тут купил тебе каску, – достаю их машины и нахлобучиваю. Он в лице не меняется, но плечи заметно расслабились. Он сам застегнул защелку и посмотрел на меня.
– Ну так-то можно съездить.
– Ну раз ты не против, тогда прыгай на заднее.
– А вперед можно?
– Когда права получишь, – открываю ему двери и тут слышу.
– Вова, – блин, про маму забыл. Она подошла, потрепала Тимура по голове и отдала мне чемоданчик с картинкой супермена. – Там обед. Чтобы голодными не остались. Люблю вас, мальчики.
– Спасибо, бабушка, – крикнул Тимур ей вслед, когда она уже уходила. Потом забрал у меня свой обед и спокойно ел сэндвич, пока мы ехали в сторону стройки. Я периодически поглядывал на него. Он ел с таким аппетитом, что я тоже захотел. Тем более там было много любимого чесночного соуса.
– Дай и мне, жадина.
– Самому мало, – кусает этот проглот и второй кусок, но спустя пару мгновений отдает мне половину. – Ну ладно. Странно, кстати, что ты меня не наругал.
– Когда? – жую я сэндвич, смотря в такие же как у себя глаза.
– Ну при училке. Родоки обычно всех ругают, не важно побил или побили. Типа неприлично.
– Неприлично промолчать, если твою девушку или маму шлюхой обозвали.
Тимур тут же густо краснеет.
– Я же извинился.
– Да я понял. Сам-то за что беднягу побил?
– Да за обман я этому Буранову вломил. Он, мол, видел со своим жирдяем отцом какую-то телку у них дома, а сказал, что это мама моя. Но ведь это не может быть правдой. Да?
– А кто там папа? – не стал я отвечать на вопрос, прекрасно понимая, что с Ангелиной может быть все, что угодно.
– Да рынок какой-то держит. Не знаю точно. Но пацан этот прям важным себя чувствует.
– Ну ясно-понятно. Папа же целый рынок держит, – наигранно выпятил я грудь, а Тимур со смеху прыснул. Достал сок, а второй мне протянул.
– Ты у меня круче.
Приятно, черт возьми.
– Важно не кто я, а кто ты. И кем ты себя ощущаешь.
– Честно?
– Давай, че уж.
– Я себя ощущаю ненужным.
Я моргнул несколько раз, переваривая его слова. И так мне хреново стало, словно я на месте Тимура оказался. Я помню это чувство ненужности, оно преследовало меня всю жизнь, потому что я думал, что раз у мамы новый муж и новые дети, то я лишний. Но как это мог ощутить мой родной ребенок. Я никогда не плакал. Но сегодня прям ощутил, как ком слез близко подобрался к горлу. Сглотнув его, я прокашлялся, чтобы не выглядеть перед сыном нытиком.
– Ты нужен мне.
– Не правда. Ты даже не моем дне рождение не был, – отворачивается он, а я хочу его плеча коснуться, но сжимаю руку в кулак. Когда же я стал таким гандоном, что про сына своего забыл. Или просто забил.
– Я… Я не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить свою вину перед тобой.
– Вернись к маме.
– Нельзя склеить то, что давно превратилось в пыль. Твоя мама не любит меня, а не люблю ее. Но это не значит….
– Что вы не любите меня, да, бабушка говорила. Только вот мне от этой любви не легче.
Мы замолкаем, и я не знаю, что еще сказать и как утешить.
Мы приезжаем на строительную площадку и встречаем прораба, с которым обходим весь объект. Залезаем на самый верх и даже помогаем строителям. Тимур прямо загорается и ему очень нравится проводить со мной время. Он улыбается, задает много вопросов. Потом просит с ним поужинать, но надо позвонить матери. Я отдаю ему свой телефон, а сам думаю про Полину, от которой уже несколько часов ничего не слышно. Она должна быть на работе, но в офисе никто не брал трубку. Когда Тимур вернул телефон, я в очередной раз набрал ее номер, но он оказался и вовсе выключенным. Я даже набрал Сашу на посту охраны, но он как и прежде утверждал, что Полина не выходила из здания.
– Поднимись и проверь ее квартиру. Потом офис.
– Прямо сейчас?
– Вчера, Саша! Быстрее!
– Все нормально? – Тимур поднимает голову
