мало. Но я терплю, сжимаю пальцами столешницу, часто и глубоко дышу, вскрикивая, когда он снова и снова задевает разбухший клитор.
– Володя, пожалуйста….
– Не торопись, – поднимает он руку и грудь мою сжимает, залезает в ворот, в лифчик и сосок трогает, сжимает, катает между пальцами, окончательно сводя меня с ума.
И снова пальцы внизу, снова ткань делают неприлично мокрой, постоянно через нее трогая промежность.
– Расстегни блузку, погладь себя.
На щеках горячие пятна от такого приказа, но я даже не думаю головой мотать. Расстегиваю пуговицы, пока его пальцы внизу, смотрю на то, как вторая рука медленно накачивает член, словно готовит его к решающей битве.
Я хочу снять блузку, но он не дает сделать это до конца, двумя руками за полы берет, ограничивая меня в любых действиях, и только кисти свободны.
– Что? – выдыхаю я ему в губы.
– Теперь отведи одной рукой трусики, а другой член в себя введи.
– Что? Сама?
– Сделай это медленно, Полина. Как тебе нравится.
Я отвожу ужасно влажную ткань трусиков, беру второй рукой его твердый, как камень член. Он пульсирует в моей руке и словно сам концом просится во влагалище.
Володя чуть натягивает рубашку, двигая к самому краю стола, ближе.
Головка члена касается половых губ, и я сама глажу их. Делая головку такой же влажной. Смотрю на то, как складки раскрываются под давлением, чувствую, как от напряжения дрожу не только я.
Поднимаю взгляд лишь на секунду и теряюсь во мраке страсти, что излучают глаза Володи. Он резко, одним движением дергает мою блузку вместе со мной к себе, сплющивая грудь о грудь, проникая членом сразу и очень глубоко.
Я уже внутри. Челюсти на автомате сжимаются, в груди сердце готово выскочить. Запах, тело, нежное и такое тугое нутро. Все это просто сносит башню. Я держусь из последних сил, чтобы не начать долбить ее на полной скорости, еле-еле жду, когда она привыкнет к моим размерам, к тому, как я растягиваю ее, к тому, что она только моя. И стоит Полине вздохнуть, стоит ей только раскрыть алые губы, издав стон, как меня больше ничего не сдерживает. Я сильнее сжимаю полы рубашки, делая ее инструментом удовольствия, практически вожжами, благодаря которым мы с Полиной стремительно понесемся в пропасть обжигающей похоти.
Я чуть отталкиваю ее, почти полностью вытаскивая член весь в ее терпкой влаге. Только чтобы снова и с размаху засадить обратно, почувствовать, как ее мышцы гостеприимно сжимают меня. И повторяю маневр, не на секунду не отрывая взгляда от того, как член идеально скользит внутри.
Половые губы раскрываются, принимая мою плоть. И лучше этого могут быть только утробные стороны Полины, которая тоже наблюдает за этим действием. Тем, как соединяются наши тела. Я ускоряюсь, смотрю, как по члену размазана белесая влага ее возбуждения. И это лучше слов отражает то, как сильно ей нравится то, что происходит. Она продолжает держать ткань белых трусиков, о которые трется плоть, делая мне чертовски приятно.
Я ускоряюсь и требую.
– В глаза мне теперь смотри и руками грудь свою сожми. Вот так. Сильнее.
– Ох, Володя, – шепчет она, все чаще губы облизывая.
Балдею от того, как она подчиняется. От того, как член скользит внутри все чаше. От глаз ее, наполненных таким же возбуждением, что разрывает и меня. В такой момент я уже не думаю ни о чем, ни о том, кто мы и где мы. Только о сладостном восторге, который проникает в каждую клетку тела. Меня несет, и я толкаюсь во влагалище все чаще, с немым восторгом слушая, как наши тела сталкиваются при каждом ударе. И этот контакт – глаза в глаза только сильнее подталкивает нас к пропасти. И стоит мне только толкнуть Полину на стол, стоит только пальцами найти заветный, взбухший бугорок, как мышцы вокруг член сильнее сжимаются. Полина дрожит, губы кусает, чтобы только в голос не стонать, пока ее бьют конвульсии оргазма, а я следую за ней, проникая еще раз как можно глубже и кончая с утробным, нечеловеческим стоном.
– Сладкая моя, – падаю на нее, целую искусанные губы, смотря, как красиво блестят капельки пота на ее висках. Красивая, моя.
– Ну так что, – отдышавшись, произносит Полина, поглаживая мои волосы, – как тебе мои аргументы.
Я хотел придумать что-то остроумное. Даже возможно соврать, чтобы не обидеть мою девочку. Но мой мозг в таком размякшем состоянии, что я могу сказать лишь правду.
– Твои аргументы очень хороши, и я обязательно выслушаю их снова.
– Но? – напрягается она подо мной всем телом, я вздыхаю и не хотя поднимаюсь на локте, чтобы посмотреть в ее недовольные глаза.
– Но твой отчим не в городе и встретиться с ним ты никак не сможешь.
– Что? – она не сразу поняла, но прикрыла глаза. – Заявление…
– Конечно. Кому хочется сесть за домогательства, вот если за секс…
– Неудачная шутка, – отталкивает она меня, но я встряхиваюсь и грубо продолжаю.
– Твой брат ищет тебя, чтобы ты забрала заявление, тогда он беспрепятственно сможет находиться в стране. Поэтому ты никак не сможешь с ним встретиться.
– А я если я заберу, – начинает Полина, но я руку в знак протеста поднимаю.
– Это даже не обсуждается. Только ослушайся меня и будешь прикована к постели голая как минимум месяц.
– Заманчиво, – игриво улыбается она, снова играя соблазнительную чертовку, но я заправляю член в штаны и непреклонен.
– Я не шучу. И тебе точно будет не смешно, когда я займусь тобой всерьез. А сейчас иди работай.
– Можно я хотя бы помыться схожу? – бурчит она, а я понимаю, что ей нужно. Но и с ней сходить не могу.
– Сходи, но сразу сюда. Поняла? – грублю, но что поделать, а она еще и издевается.
– Слушаю и повинуюсь, хозяин.
– Ты еще поговори мне, – кричу ей вслед и как только привожу себя в порядок, сразу делами занимаюсь. Да так увлекаюсь, что не замечаю, что проходит час. Откидываюсь в кресле, вспоминая, что нужно ехать за сыном. Так что звоню Полине, но она трубку не берет. Обиделась поди. Потом на всякий случай звоню Сашке из охраны.
– Да, Владимир Прохорович.
– Полину не выпускать. Смотреть за камерами в оба. Понял?
– Все понял, будет сделано.
И, распорядившись, я со спокойно душой уезжаю налаживать отношения с сыном, который, надо сказать, заслужил оплеуху. Хотя Полина и считает, что я переборщил.
У школы Тимура
