своё отражение в зеркале в гостиной.
Ох. Ну и видок. Вчерашние ссадины отекли сильнее, под правый глаз сполз синяк, губа как у моей секретарши, когда я срочно вызвал её с выходного, а она только-только было от косметолога.
Как ещё дочь не испугалась.
Ставлю чайник и завариваю чай. Безумно приятно делать это дома. Новая квартира так и не стала мне тем местом, где душа отдыхает.
Садимся с Викой пить чай. Дочь трещит без умолку. Она соскучилась и ей хочется многое рассказать. А мне слушать приятно — снова погрузиться в это тепло и свет семьи. Скорее бы Ирина вернулась. Едва ли не по рукам себя бить приходится, чтобы не схватиться за телефон и не позвонить ей снова.
— Слушай, пап, — внезапно серьёзно говорит Вика. — Мне кажется, мама болеет.
Я настораживаюсь. Дети, хоть нам и кажется наоборот, очень внимательны. Особенно к родителям.
— С чего ты взяла? — откладываю свой бутерброд и внимательно смотрю на дочь.
— Она больше не ест свою овсянку с бананом по утрам. Говорит, что не хочется, но я думаю, мама не хочет меня расстраивать. У неё живот каждое утро болит. Я несколько раз вставала пораньше, и слышала, как её тошнит в ванной.
Сглатываю.
— Она вообще бананы есть перестала. И в салат фруктовый не кладёт теперь, и мороженое банановое не ест. Раньше мы с ней каждый день после садика ходили мороженое есть, но она теперь берёт простой пломбир.
В голове будто большие часы. Тик. Так. Тик. Так.
А потом бой. Аж в ушах запирает.
Пульс вторит громко в висках.
Ира не ела бананы, когда была беременна Викой. На дух их не переносила, хотя до беременности обожала всё с банановым вкусом.
Не об этом ли она хотела мне сказать, когда приезжала вчера в офис? Тогда понятно, почему так рассердилась, когда Аня вошла.
Нужно было выставить Анну сразу, а Иру догнать.
Но, зная свою жену, сомневаюсь, что она бы что-то сказала. Ире если перебить настроение, она будет в себе держать. Пока не отойдёт.
А вечером… да не до разговоров было нам обоим.
— А к врачу мама ездила? — спрашиваю Вику.
— Не знаю, — она пожимает плечами и смотрит озабочено. — Но ты с ней поговори, чтобы съездила. Я вот тоже не люблю больницы, но понимаю, что когда болеешь — нужно к доктору. Ты скажи маме, чтобы не боялась.
— Скажу, — подмигиваю дочке, а у самого горло пересыхает. — Обязательно скажу. И это… не переживай, принцесса, если мама и приболела — выздоровеет. Сходим с ней к доктору.
Едва сдерживаюсь, чтобы не подскочить и не начать мерить шагами гостиную. Во всём теле дрожь зарождается.
Я почти уверен, что не ошибаюсь. Ирина беременна. У нас будет ещё один ребёнок. Такой долгожданный!
Это как… как взрыв какой-то. Пульсация света внутри. Я даже теряюсь. Хочется увидеть её скорее, убедиться в своих догадках.
И это меняет дело. Теперь я уже не согласен, чтобы она решала свои вопросы сама.
Снова беру телефон и набираю. Гудки.
Гудки. Гудки. Гудки.
Не берёт.
И через пять минут тоже. И через десять.
Чувствую себя истеричкой. Может, совещание какое-то или встреча.
Или…
Чёрт, что-то неспокойно становится совсем.
— Вик, а давай я тебя к бабушке на пару часов завезу, а сам за мамой съезжу. Так пойдёт?
— Хорошо. Пойду переоденусь и возьму Рокки.
— Да, давай. Жду.
Пока дочь собирается, я чувствую, как моя тревога нарастает.
И Ирина по-прежнему не отвечает на звонки.
Glava 43
Ирина
Я так давно не просыпалась под тяжестью руки Гордея на моей талии, что в первые мгновения пробуждения даже пугаюсь. А потом внутри разливается тепло — мы снова вместе. Думаю, это и так уже понятно, без обсуждений.
Конечно, мы поговорим. Открыто, честно, спокойно всё обсудим и решим, как быть. Я расскажу ему о ребёнке. Мы определимся с законным статусом наших отношений.
Вздыхаю и переворачиваюсь. Смотрю, как Гордей спит. В первые годы нашего брака я часто так делала — мне нравилось наблюдать. Как трепещут ресницы на мужественном лице, как вздымается сильная грудь.
И сейчас, как когда-то, стараясь не разбудить, прижимаюсь ухом к его груди и вслушиваюсь в мерное биение сердца. Вспоминаю, какой он пришёл вчера, какие эмоции фонили от него, как смотрел на меня.
Прикрываю глаза и расслабляюсь. Всё будет хорошо. У нас всё получится. Мы проведём работу над ошибками и больше их не допустим.
А как Вика-то рада будет!
И… надеюсь, она простит нас за то, что заставили пережить наш развод. Стыдно перед ней.
В желудке что-то происходит. Вернее, я точно знаю, что именно. А уж так обрадовалась, что сегодня с утра открыла глаза и целых минут пять не тошнило.
Но что поделать, доля наша женская такая.
Осторожно, чтобы не разбудить Гордея, сползаю с кровати. Набрасываю халат, стараясь глубоко дышать. Но, кажется, приступ так просто меня отпускать не собирается, поэтому выскальзываю из спальни и бегу в уборную.
Минут через десять я уже в полном порядке. Умываюсь и принимаю душ.
Гордею, думаю, нужно отоспаться после вчерашнего, Вику тоже дома оставлю. Воспитателю написать только не забыть.
А сама поеду в офис к Сабурову. Я свою работу почти завершила, а если откажется принять финальный проект — просто уйду. Хватит. У меня теперь есть более чем уважительная причина.
В магазин заеду за тортом, нам есть что отпраздновать семьёй.
Собираюсь тихо и быстро. По пути отправляю Сабуру сообщение, что нужно поговорить, и я скоро заеду.
— Сабура Муслимовича сейчас нет, — сообщает мне его секретарь. — У него встреча, и он не успевает вернуться. Но просил вас подъехать туда. Вот.
Девушка просовывает мне листок с адресом. Я забиваю его в карты и обнаруживаю, что это отель в центре города.
— У него встреча в отеле?
— Да, в ресторане отеля. Он просил передать, что вашей работы это тоже касается.
Вздыхаю. Быстро, видимо, дела не всегда решаются. Хотя так хотелось бы выйти из его офиса уже через пять минут быть человеком без обязательств.
— Ладно. Сейчас приеду туда, — собственно, “Вершина” совсем недалеко. Утренние
