— И тебе нечего сказать по этому поводу? — спрашивает Тео.
— Да, есть. Деймон должен отвезти ее в больницу прямо сейчас, черт возьми.
— Я отвезу вас, — предлагает Алекс, видя, что и Себ, и Тоби сейчас заняты своими девушками.
— Я справлюсь, брат. Ты помоги здесь. Мы ненадолго, — заверяет Деймон.
Не успела Калли обдумать эти слова, как Деймон заключает ее в объятия и выводит из комнаты.
У меня на языке вертится мысль о том, чтобы сказать ему, что нужно остановиться, что ему следует спрятаться. Но я знаю, что это бессмысленно. Его приоритет — Калли, как и должно быть, и ничто его сейчас не остановит.
— И ты собираешься просто стоять там? — огрызается Тео, когда они исчезают.
— Нет, не собираюсь.
Я бросаюсь вперед и сметаю Брианну с ног, заставляя ее пискнуть от шока, а затем несу ее по коридору к тому, что, как я надеюсь, окажется спальней, а затем ванной.
— Подождите, — окликает Стелла, прежде чем я прохожу мимо первой двери. — У нас есть кое-что, с чем вам нужно разобраться.
— Или кое с чем, — добавляет Эмми.
— Что? — рявкают на своих женщин Себ и Тео.
Стелла вскакивает и устремляется туда, где я стою с Брианной, которая, на удивление, не сопротивляется мне.
— У нас есть игрушки, с которыми вы можете поиграть.
Она распахивает дверь, позволяя мне, Себу и Тео увидеть, что они натворили.
— Господи, — бормочу я, когда Брианна утыкается лицом мне в шею, чтобы не видеть.
— Только один из них мертв. Не так ли, Бри? — с гордостью говорит Стелла.
— Черт возьми, — бормочет Себ.
— Мы позвоним боссу и организуем уборку этого места.
— Это ведь отель «Чирилло», верно? — невинно спрашивает Стелла.
— Нет, — отвечает Тео. — И люди, которые им владеют, будут не в восторге.
Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она нервно сглатывает.
— Алекс, — зовет Тео, — тащи свою задницу сюда. У меня есть для тебя работа.
— Я? Ты, блядь, слишком занят или что? — надулся Алекс.
— Я буду через две минуты, да. Разберись с этим, позвони команде. Я поговорю с отцом, когда закончу.
— Закончишь? Закончил с чем…
Алекс прервал свои слова, когда Тео подошел к Эмми, перекинул ее через плечо и помчался с ней прочь.
— Точно. Понятно.
Себ быстро последовал его примеру. — Так ты говоришь, это все твоя вина, принцесса? — пробормотал он. — Полагаю, это означает, что ты должна понести наказание за свои действия.
— Господи, мать вашу, вы все собираетесь идти и…
— Увидимся позже, чувак, — добавляю я, продолжая выполнять свою предыдущую миссию по поиску уединения с Брианной.
— Можешь составить компанию Рее, — бросаю я через плечо.
— Ублюдки, — выплевывает он прямо перед тем, как я вхожу в комнату и закрываю за собой дверь.
Брианна не вздрагивает, когда я затаскиваю ее в ванную.
— Детка, — шепчу я, опуская ее на стойку между двойными раковинами.
Она качает головой и прижимается ко мне. Это движение заставляет мое сердце болеть самым лучшим образом, но сейчас я не могу сосредоточиться на этом. Она нуждается во мне, и я полностью намерен быть всем и даже больше, чем она думает, что ей нужно.
— Поверь, я тоже не хочу тебя отпускать. Но мне нужно отвести тебя в душ. Ты…
— Он собирался причинить вред Калли и Рее, — пролепетала она, ее голос захлебывается от эмоций.
Все мое тело замирает при мысли о том, что кто-то может тронуть моих сестру и кузину.
— Я… я… я просто отреагировала. Стелла и Эмми… они… были… — болезненный всхлип обрывает ее слова, и мне наконец удается оторвать ее лицо от своей шеи.
Взяв ее окровавленные щеки в свои ладони, я смотрю ей в глаза.
— Ты так хорошо справилась, детка. Так чертовски хороша, — заверяю я ее.
Слезы переливаются через край, падают вниз и стекают по моим грязным пальцам.
— Стелла… она открыла дверь, — тихо пытается объяснить она.
— Все в порядке, Сирена. Все закончилось.
При моих словах ее глаза немного светлеют, и впервые с тех пор, как мы вошли в дом, я чувствую, что она действительно видит меня.
— Ты ранен, — вздыхает она, нежно проводя большим пальцем по моей больной щеке. Если на ней еще нет светящихся синяков, то, не сомневаюсь, к утру они появятся. Этот ублюдок Энцо обладает нешуточной силой. Думаю, я должен быть просто благодарен ему за то, что он избежал моего носа.
— Я в порядке, — обещаю я ей. — В последнее время я и не такое с собой делал, — признаюсь я, имея в виду прошлые выходные. — Как твое плечо?
— Я в порядке.
Я киваю, чувствуя, как во мне вспыхивает облегчение. Если бы кто-то из этих мужчин причинил ей боль, причинил боль тому, что принадлежит мне, то я не уверен, что смог бы сдержать себя, чтобы не пойти туда и не закончить начатое девочками дело.
Наклонившись вперед, я прижался своим лбом к ее, и опустил руки на ее плечи, ненавидя то, что все ее тело дрожит. Ее полные слез глаза на мгновение задерживаются на мне, прежде чем ее веки опускаются, прерывая нашу связь.
— Не прячься от меня, Бри. Не сегодня, — умоляю я. — Ты нужна мне, и я думаю… думаю, что я тоже могу быть тебе нужен.
Между нами воцаряется тишина, и мне ничего не остается, как попытаться подготовиться к ее отказу.
Но, к счастью, когда ее глаза снова открываются, я не вижу, чтобы она была замкнута и готова послать меня подальше. Наоборот, я вздыхаю с облегчением, прежде чем она говорит: «Смой это с меня, Нико. Мне нужно, чтобы это исчезло».
— Я сделаю это, детка. Подними руки.
Отпустив ее, я обхватываю пальцами подол ее футболки и тяну ее вверх. Затем я поднимаю ее с прилавка и стягиваю хлопковые пижамные штаны и трусики до лодыжек, оставляя ее восхитительно обнаженной для меня.
Голая и вся в крови нашего врага.
Мысли о том, как это чертовски сексуально, я пока держу при себе. Что-то подсказывает мне, что она не оценит таких чувств.
Поэтому вместо того, чтобы что-то говорить, я позволяю своим глазам делать работу за меня, пробегая по ее аппетитному телу, вбирая в себя изгибы ее бедер и талии, полную грудь и твердые, розовые соски. У меня под брюками болит член, и от отчаяния, вызванного желанием обладать ею, на его кончике выступили бусинки спермы.
Только когда мои глаза поднимаются к ее плечу, она реагирует и пытается спрятаться от меня.
— Нет, — рявкаю я, заставляя ее вздрогнуть. — Каждый твой дюйм прекрасен, Брианна Эндрюс. Никогда, никогда не прячь от меня ничего. Особенно напоминание о том, как чертовски близко я подошел к тому, чтобы потерять тебя.
— Это уродливо, — слабо признается она, опуская глаза в пол.
— Чушь собачья, — прошипел я, протягивая руку и беря ее подбородок между пальцами, заставляя ее поднять на меня глаза. — Единственная уродливая вещь здесь — это я, мой характер, моя тьма.
Она начинает качать головой, но у меня нет ни малейшего желания слушать, что она скажет в ответ на это, будь то правда или попытка поспорить со мной. Поэтому я делаю единственное, что могу придумать, чтобы она не набросилась на меня снова, и прижимаюсь к ее губам.
Она остается неподвижной несколько секунд, пока я целую ее, и мое сердцебиение учащается, когда я думаю о том, что она, возможно, передумала просить меня смыть с нее кровь.
Но как только я рычу: «Сдавайся, Сирена», — ее решимость рушится, губы раздвигаются, и ее язык жадно ищет мой.
Глубокий стон удовлетворения раздается в моем горле, когда ее вкус взрывается у меня во рту.
Я делаю шаг вперед, желая почувствовать ее изгибы на фоне твердых линий моего тела, и она задыхается, когда я прижимаю ее спиной к столешнице.
— Нико, — стонет она, когда я немного отстраняюсь, чтобы перевести дыхание, и, черт меня побери, если я сейчас кончу в штаны.
— Раздень меня, Сирена. Мне нужно почувствовать твое прикосновение к себе. Чтобы между нами ничего не было, — требую я, прежде чем вновь завладеть ее губами.
