26
БРИАННА
Мои руки сами собой двигаются, поддевая лацканы пиджака Нико и стягивая его с плеч.
Благодаря ужасно дорогой ткани, как только он опускает руки, пиджак соскальзывает и оказывается у его ног.
Затем я стягиваю с него галстук, после чего быстро расстегиваю пуговицы на груди.
Его лицо разбито, костяшки пальцев сломаны, а каждый сантиметр кожи, не прикрытый дорогим костюмом, заляпан кровью и грязью, но это не останавливает меня от того, чтобы взять то, что мне нужно. Даже наоборот.
Знание того, что он и другие потенциально могли сделать сегодня ночью, должно оттолкнуть меня. Но потом я думаю о том, что я сделала, и быстро отбрасываю эту мысль в сторону.
Я провела всю свою взрослую жизнь, читая книги о мужчинах, которые выходят на улицы и сражаются за то, во что верят — будь то добро или зло, — а потом возвращаются домой и требуют своих женщин, как пещерные люди, и сейчас я, блядь, здесь, ради этого. Все, что угодно, лишь бы остановить воспоминания о том, как я впиваюсь бутылкой в горло того парня, которые постоянно повторяются в моей голове с того момента, как это произошло.
Его рубашка падает на пол, обнажая передо мной его скульптурный торс. Или, по крайней мере, обнажила бы, если бы я действительно открыла глаза, чтобы посмотреть. Но я не могу. Я слишком потеряна в его поцелуе, в побеге от кошмара, в который превратился сегодняшний вечер, который он молча обещает мне.
Наш поцелуй прерывается, когда мои пальцы касаются кожи над его поясом, и он вздрагивает, резко вдыхая.
— Не останавливайся, — умоляет он.
Его голос звучит совершенно иначе, чем, когда он впервые привел меня сюда. Он более мягкий, более… уязвимый. Мое сердце замирает, как только он попадает в мои уши.
— Ты нужна мне, детка. Так чертовски сильно.
Расстегнув его ширинку, я стягиваю брюки и боксеры с его бедер. Его твердый член тут же вырывается на свободу, прижимаясь к моему животу.
Я тянусь к нему, когда он начинает снимать ботинки и пытается скинуть с себя остатки одежды.
Как только мои пальцы обхватывают его ствол, он замирает, издав громкое — Черт.
Он смотрит на меня широко раскрытыми, темными, отчаянными глазами, а я просто стою и держу его, вздымая грудь, и все мое тело жаждет его.
Не говоря ни слова, между нами проносятся безмолвные обещания, которые я не хочу принимать, но в то же время с удовольствием принимаю.
Сейчас они мне нужны, и я не в том положении, чтобы сомневаться в чем-то.
Нуждаясь в действии, я скольжу рукой вниз по его члену, одновременно проводя большим пальцем по кончику, чтобы он стал влажным.
— Нет, Бри. Остановись, — приказывает он. Его голос такой строгий, такой требовательный, что у меня не остается выбора, кроме как последовать за ним.
Мое сердце замирает, и я мгновенно отпускаю его пальцы.
— Прости, я думала…
— К черту, Брианна, — ругается он, обхватывая руками заднюю поверхность моих бедер, поднимая меня на ноги и не оставляя другого выбора, кроме как обхватить ногами его талию.
Я задыхаюсь, когда его длина касается моей более чем готовой киски.
— Черт, это так приятно…
— Возьми меня, — умоляю я, когда он ведет нас в массивную душевую кабину. Я думала, что та, что в его спальне, впечатляет, но эта… эта размером с целую ванную комнату большинства людей.
Я вздрагиваю, когда он прижимает меня спиной к холодному кафелю.
— Приготовься.
С моих губ срывается крик, когда ледяная вода обрушивается на нас обоих.
— Ты гребаный ку… — Мое оскорбление проглатывают его губы, когда он возобновляет поцелуй, прерванный всего несколько минут назад.
Сжимая мышцы бедер, я пытаюсь вскарабкаться на него, как на дерево, чтобы занять более удобное положение, но он держит меня слишком крепко, чтобы у меня что-то получилось.
— Я привел тебя сюда не для того, чтобы трахать тебя как животное, Брианна, — рычит он мне в ухо, целуя линию моей челюсти.
— Лжец, — шиплю я, заставляя его усмехнуться.
— Это правда, — шепчет он. — Я сказал себе, когда мы ехали в лифте, что приду сюда и докажу тебе, что все, чего я хотел в том письме, — правда. Я собирался доказать тебе любыми способами, что я настроен серьезно, что ты — единственная для меня. Когда я смотрю в свое будущее, я вижу только тебя.
— Но потом я вошел внутрь и увидел тебя в крови, и я уверен, что вся моя жизнь промелькнула перед моими глазами.
— Потом я узнал правду, и, черт возьми, я не думал, что можно хотеть тебя еще больше, чем я уже хотел. Но… ты убила ради нас, Бри. Ты одна из нас; несмотря ни на что, я никогда не позволю тебе уйти. Никогда.
— Ты моя. Ты можешь драться, кричать, пинаться и бить сколько угодно. Но я приму все это. Потому что ты для меня — Брианна Эндрюс. Каждый твой вызывающий, сексуальный, порочный дюйм.
— И как бы мне ни хотелось взять тебя прямо сейчас, я этого не сделаю, потому что я должен тебе больше, чем это.
— К черту это, Нико.
— Я серьезно. Ты моя гребаная королева, и ты заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались именно так.
Мое сердце колотится в груди, как гребаный барабан, когда он прижимает меня к стене одними бедрами, протягивая руку, чтобы взять гель для душа и мочалку.
— Прежде чем я буду поклоняться тебе до тех пор, пока у тебя не останется выбора, кроме как простить меня и принять все, что я тебе говорю, как факт, я собираюсь смыть все следы этого ублюдка с твоей кожи, потому что единственная кровь человека, которую ты когда-либо должна носить, — это моя.
В этом заявлении столько чертовски неправильных вещей, но в этот момент я даже не знаю, что это за вещи, пока он подносит мочалку к моей шее и начинает покрывать ее пеной.
Он работает в тишине, старательно очищая каждый сантиметр моей кожи, как и обещал.
Моя кожа покрывается мурашками при каждом движении мочалки и при каждом прикосновении его рук.
Моя грудь вздымается, когда я смотрю, как он заботится обо мне, а когда он опускается передо мной на колени, я едва могу дышать от эмоций, которые забивают мое горло, и от желания, которое переполняет мое тело.
Губка скользит по одному бедру, а его рука повторяет движения по другому, пока не добирается до моих лодыжек.
Присев на колено, он поднимает одну из моих ног на свое бедро и опускает губку на пол, а затем наклоняется вперед и прижимается поцелуем к внутренней стороне моего колена.
У меня внутри все сжимается при виде его губ на моей коже.
Но эта реакция не идет ни в какое сравнение с тем, как он смотрит на меня.
Его волосы свисают над бровями, а с кончиков падают капельки воды, стекая по лицу, пока его темные глаза смотрят в мои.
— Я твой, Брианна. И я проведу столько времени, сколько потребуется, стоя на коленях и поклоняясь тебе, пока ты не поймешь, насколько я серьезен.
Я с трепетом вдыхаю, наконец-то опустив стены, ограждавшие мое сердце с самого детства.
Это риск. Огромный, мать его, риск, о котором, я уверена, придется пожалеть. Но я не в состоянии ничего сделать, кроме как позволить этому случиться.
Мой язык высунулся, слизывая воду из душа, которая задерживается на них, пока я пытаюсь подобрать слова в ответ.
Не в силах откопать ничего более судьбоносного, чем то, что он сказал за последние несколько минут, я снова прибегаю к тому, что, как я молюсь, должно сработать.
— Так докажи это. Сделай меня своей.
Его глаза вспыхивают жаром, прежде чем его ладонь прижимается к моему внутреннему бедру, широко раздвигая меня для него, и я едва балансирую на одной ноге, когда он набрасывается на меня.
— Вот дерьмо, — вскрикиваю я, когда он лижет мою киску по всей длине, прежде чем сосредоточиться на клиторе.
Мои пальцы находят свой дом в его волосах, притягивая его ближе, требуя больше его талантливого языка.
— Моя, Брианна. Ты моя, — рычит он мне в ответ, вибрации его глубокого голоса бьют меня именно туда, куда он хочет.
