мафии.
Наклонившись вперед, она берет серьги.
— Они выглядят такими дорогими. Я боюсь их носить.
— Надень их для меня, — бормочу я.
Ее улыбка становится еще шире, когда она вставляет серьги в крошечные отверстия в мочках ушей. Затем она позволяет мне помочь ей надеть ожерелье.
Встав, она идет в туалет, и, не желая пропустить ее реакцию, я иду за ней.
Когда она останавливается перед зеркалом, то глубоко вдыхает, глядя на свое отражение.
— Господи, синяк под глазом сегодня выглядит еще хуже.
— Синяки заживут. — Встаю я позади нее и кладу руки ей на бедра. — Бриллианты смотрятся на тебе идеально.
— Вчера я думала, что для меня все кончено, а сегодня на мне… — ее голос срывается, и, повернувшись, она утыкается лицом мне в грудь.
Я крепко обнимаю свою женщину, когда она переживает стресс от пребывания в плену, зная, что это не последний раз, когда ей будет тяжело.
Когда она вновь обретает контроль над своими эмоциями, то бормочет:
— Прости, я испортила вечер.
— Ты ничего не испортила. — Выведя ее из туалета, я веду ее обратно к одному из диванов. — Хочешь, я приготовлю тебе чай?
— Пожалуйста.
Сев, она снимает украшения и аккуратно укладывает их обратно в коробочки.
Я спешу на кухню и завариваю ей чашку ромашкового чая. Пока чай заваривается, я думаю о ее бурной реакции на подарки.
— Господи! — Слышу я крик Иден.
Оставив чай, я бегу обратно в гостиную, и замечаю, что она смотрит в свой телефон.
Стоя в дверях, я спрашиваю:
— Что?
Ее глаза широко раскрыты, и она кажется немного бледной.
Я подбегаю к ней, беру за руку и поворачиваю ее телефон так, чтобы мне было видно, на что она смотрит.
О… Блять.
Ее банковский счет.
— У нас была сделка. Ты согласилась на это, — напоминаю я ей.
Также выяснилось, что у нее было всего двенадцать долларов, прежде чем я перевел деньги на ее банковский счет.
Она хватает телефон и снова смотрит на свой баланс, а затем бросает на меня недоуменный взгляд.
— Это всего лишь деньги, — бормочу я.
Наконец, она обретает голос.
— Это… Господи. — Снова показывает она мне экран. — Посмотри внимательно. Ты допустил ошибку и ввел слишком много нулей? Я могу завтра сходить в банк и перечислить тебе все обратно.
Я удивленно смотрю на нее, и, схватив ее за запястье, притягиваю к своей груди.
— Не смей, блять, возвращать ничего из этого. Это меня разозлит.
Она таращится на меня, словно я сошел с ума, затем бормочет:
— Это слишком много. Это… Это…
— Это твое. Мы уже говорили об этом. Тебе нужна была гарантия.
— Но… — Ее брови сходятся на переносице. — Это миллион долларов, Дарио. Миллион. Долларов. — Ее глаза снова расширяются. — О Боже мой. Миллион долларов. — Поднося руку ко лбу, она выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.
Подхватив свою женщину на руки, я опускаюсь на диван и сажаю ее к себе на колени. Я обхватываю ее лицо руками и запечатлеваю поцелуй на ее приоткрытых губах.
— Это так много, — шепчет она.
— И близко нет. — Бросаю я на нее умоляющий взгляд. — Позволь мне подарить тебе весь мир, Tesoro.
— Но… — качает она головой. — Разве тебе не нужны деньги? Знаю, ты богат, но я думала, у тебя есть… около пары миллионов, и если ты дашь мне столько, то что останется тебе? И как мне…? Что мне…?
Я заставляю ее посмотреть на меня.
— Дыши, Tesoro.
Она глубоко вздыхает, в ее серых глазах бушуют противоречивые эмоции.
— У меня гораздо больше, чем пара миллионов, — говорю я, чтобы она не беспокоилась обо мне. — Для меня миллион — это как… — Вспомнив, какой у нее был баланс до того, как я отправил ей деньги, трудно подобрать подходящую сумму для сравнения, и в итоге я бормочу: — Для меня это ничего не значит. Я совсем не буду скучать по этим деньгам, так что, пожалуйста, прими их.
Она долго смотрит на меня, а затем снова смотрит на свой банковский счет.
Я терпеливо жду, после чего она бормочет:
— Что мне делать с такой кучей денег?
— Все, что захочешь. — Забрав телефон из ее рук, я кладу его на столик рядом с диваном, после чего снова смотрю на Иден. — Ты можешь инвестировать немного денег.
— Да. Мне нужно снять деньги со счета, пока их кто-нибудь не украл.
— Никто их не украдет.
— Ты уверен?
— Да. Кроме того, если кто-то окажется настолько глуп, чтобы украсть у тебя, я выслежу этого ублюдка и верну деньги, после чего убью его.
Ее язык высовывается, чтобы облизать губы, в то время как ее глаза пристально смотрят в мои, когда она спрашивает:
— Ты многих убил?
Подняв руку, я убираю пару прядей ей за ухо.
— Ты правда хочешь знать?
— Мафия — это совершенно другая сторона тебя, которую я не знаю.
— Как уже говорил ранее, я в основном занимаюсь взломом и отслеживанием. Я также прикрываю семью, поэтому, если у нас происходит встреча с другой группой, я нахожусь на крыше со своей снайперской винтовкой, чтобы уничтожить любую угрозу.
— Ты когда-нибудь убивал обычного человека? Ну, знаешь, кого-то, кто не является преступником.
Я качаю головой.
Кажется, она немного расслабляется, поэтому я спрашиваю:
— Чувствуешь себя лучше?
— Да. — Положив голову мне на плечо, она тяжело вздыхает. — Просто слишком много вещей сразу произошло. Мне нужно с этим свыкнуться.
— Знаю. Я пытаюсь не торопиться, но после того, как я чуть не потерял тебя, это сложно. Я просто хочу любить тебя всеми возможными способами.
Она поворачивается у меня на коленях, садясь лицом ко мне.
— Не стану лгать, ты стал ужасно напряженным с тех пор, как началось это дерьмо, но я понимаю почему. — Наклоняясь ближе, она нежно целует меня в губы, а затем одаривает прекрасной улыбкой. — Спасибо, Дарио.
— Не за что, Tesoro.
Иден
— Так ты, по сути, уволил меня, — говорю я, приподнимая бровь и глядя на Дарио, который стоит в дверях своего кабинета.
— Нет. Я нашел замену на должность уборщика в балетной труппе, потому что тебе нужно время, чтобы прийти в себя после того дерьма, через которое ты прошла.
— Меня не было неделю. И синяки сильно поблекли, — возражаю я. — Кроме того, я работаю в ночную смену, где меня никто не видит. Я могу вернуться к работе.
Он подходит ближе ко мне и, сделав глубокий вдох, говорит:
— Я не имею в виду синяки, Tesoro. Тебе нужно переварить все, что
