и трепетнее — это факт, но сейчас хочется вернуть заносчивого, наглого и сумасбродного Ковалёва, которому плевать и на принципы, и вообще на все на свете. Хотя бы в этот вечер.
В лифте я тянусь к Андрею и на ухо шепчу о своих фантазиях, чувствуя животом, как он опять становится твердым.
— Нет, — говорит на полном серьезе. — Исключено. Я не сделаю это с тобой.
— Почему? — Чуть ли ногой от недовольства не топаю, глядя в его строгое лицо.
— Восстановись для начала. Я и так себя плохо контролирую, тем более после перерыва. И вовсе может крышу сорвать.
— Тогда это твои проблемы, а не мои!
Андрей и бровью не ведет. Продолжает пристально смотреть, пока во мне борются две сущности. Одна хочет немедленно получить желаемое и знает, как это сделать, как вывести Ковалёва на эмоции. Другая понимает, что подобное больше не прокатит. По крайней мере, сейчас. Да и какой в этом смысл? Андрей ведь тоже хочет меня, просто что-то там себе придумал. Если не тронет сегодня, то завтра все тело разрешениями от врача обклею.
— Обиделась?
— Нет, — отвечаю честно. — Немного расстроилась. Нам непросто все дается, переживания бесконечные, и ты еще устанавливаешь какие-то границы, которые переступать нельзя. Я могла бы все твои пробки и предохранители привычным способом выбить к чертям собачьим, но не буду. Раз ты принял решение.
Ковалёв хитро щурится, будто не верит моим словам.
В квартире разуваюсь и прямиком иду душ. Это особый вид наслаждения. В больничной палате даже голову толком не помыть. Условия вроде отличные, но дом есть дом. Дом… Я ловлю себя на этой мысли и громко хмыкаю, отставляя флакон со своим шампунем в сторону. За неделю здесь много моих баночек поселилось. И скоро, когда вернутся вещи из Калининграда, еще больше привезу.
Странно, но я и впрямь чувствую себя здесь как дома. Даже не скучаю по своей комнате.
Завернувшись в полотенце, выхожу в гостиную. Андрей стоит у окна и с кем-то разговаривает по телефону. По обрывкам фраз понимаю, что с Матвеем.
— Да, заметано. Куплю билеты и скину тебе всю инфу. Возможно, к тому времени Адан приедет, составит нам компанию.
Я подхожу сзади и кладу голову на плечо Андрея, обвивая руками его живот.
— Все, окей. До связи.
Андрей сбрасывает звонок и поворачивается. Заключает меня в объятия.
— Вы поездку в Калининград обсуждали? — интересуюсь я.
— Да-а, — тянет он.
Закусываю губу, чтобы ненароком не сказать вслух, как хочу с ними. Во-первых, я не могу уехать, а во-вторых, если собирается сугубо мужская компания, то женщинам, как правило, в ней не место. Встречусь с Ильмирой в следующий раз, а лучше приглашу ее к нам, когда все станет хорошо с Бусинкой.
— Вы надолго поедете?
— На пару-тройку дней. У Матвея там, оказывается, есть дела. Совместим. Ладно, я в душ. Сейчас приду. — Андрей чмокает меня в нос.
Остаюсь одна и растерянно смотрю ему вслед. Просто поездка в Калининград, за моей машиной и вещами, а на душе неспокойно. Сразу вспоминается, как Андрей уехал несколько месяцев назад и в наших жизнях все пошло наперекосяк.
В себя я прихожу, когда грудь опять начинает распирать от молока. Скидываю полотенце и подхожу к зеркалу. Наблюдаю, как две тонкие струйки стекают по коже. Будто это я и не я одновременно. Перевожу глаза на шов, трогаю его пальцами. Еще недавно наша Бусинка была во мне, а теперь мы боремся за ее жизнь…
Я натягиваю домашний топ, когда в комнате появляется Андрей. На нем ничего кроме полотенца, волосы влажные, в глазах горит знакомый огонь. Сердце начинает колотиться как ненормальное.
Андрей подходит и, взяв мое лицо в ладони, набрасывается на рот. Хочется язвить, он ведь говорил, что не тронет, но после нескольких минут поцелуя я могу только стонать и течь от желания.
— Пожалуйста, еще… — Льну к Андрею, когда он прерывается, чтобы стащить с меня трусы.
Неужели и правда передумал? Божечки…
— Сейчас все будет, малышка. — Он ведет меня к дивану. — Ложись, — приказывает. — И ноги пошире разведи.
Поразительно, но мне вдруг становится стыдно, хотя еще буквально полчаса назад сама нашептывала Ковалёву всякие непристойности. Однако делаю, как он говорит. Не могу иначе, до безумия хочется продолжения. Всего, что бы Андрей ни предложил.
Он разглядывает меня какое-то время, а потом устраивается между моих ног. Ведет колючим подбородком по внутренней стороне бедра, заставляя дрожать от предвкушения. Когда его губы все же оказываются на нежной, чувствительной плоти, я вздрагиваю и судорожно выдыхаю.
Ковалёв покусывает, лижет, я напряженной дугой выгибаюсь под его ласками, ощущая приближение оргазма. Даже обидно становится, что получается так быстро кончать. Хотя ничего удивительного в этом нет.
Обхватив затылок Андрея, перебираю его волосы и стону. Мне так хорошо. Это похоже на зависимость. Когда наконец получаю свою дозу кайфа, все тело словно сотрясает взрыв.
— Андрей… — хриплю, тяжело дыша.
Он поднимает голову, и наши глаза встречаются. В моих — мольба. Ковалёв с ходу понимает о чем, но в его взгляде я вижу вердикт. Нормального, полноценного секса Андрей сегодня не допустит.
Слов не хватит, чтобы описать, как он бесит в это мгновение! И в то же время заводит...
С его стороны жестоко — заниматься такими играми, но раз Ковалёв первый начал, то подхвачу. После нашей разлуки, с тех пор как осознала, что простила его, я на все готова. Посмотрим, сколько Андрей сам продержится. Себе же хуже делает.
Сажусь и тянусь к его губам:
— Спасибо. — Оставляю нежный поцелуй.
А потом встаю с дивана, подбираю свою одежду и иду в ванную, чтобы сменить насквозь влажные трусики на сухие. Я не стану повторять с Андреем сцену из того видео. По крайней мере, сегодня и завтра. Пусть помучается теперь. Как я.
Просыпаюсь от того, что Яна ворочается во сне и громко стонет. Я сажусь на постели, не зная, как поступить. Будить не хочу, она и так встает раза два или три за ночь, берет молокоотсос и уходит с ним в ванную. В разное время, четких промежутков нет. Потом Яна часто не может заснуть. Полагаю, как раз из-за кошмаров, которые ее мучают.
Смотрю на нее, думая о том, что, несмотря на свою эмоциональность и взрывной
